Гавриил Бунге - Господи, научи нас молиться. Личная молитва по преданию святых отцов

«Если Богу Вседержителю, Творцу и Промыслителю всего предстоишь в молитве, почему предстоишь Ему так неразумно и пренебрегаешь неодолимым страхом Его, пугаясь комаров и тараканов? Или не слышишь глаголющего: Господа Бога твоего, бойся (Втор. 6:13), Его же все боятся и трепещут от лица силы Его?» [354] Евагрий. Слово о молитве, 100 (Цит. изд. С. 88). Цит. молитва Манассии 4.

Никакие обстоятельства не должны отвлекать молящегося от этого трепетного стояния перед Богом: ни явления бесов, ни докучливые «комары и тараканы» [355] Так их трактовали отцы; ср. Макарий Великий, 33 (как мухи); Аммон, 174, 9 (мелкие твари, комары и прочий сброд). , ни сознание собственной слабости и греховности. Ибо и сами супротивники используют те дурные мысли, которые они нам внушают, «для прекращения нашей молитвы, дабы мы не предстояли пред Господом Богом нашим и не смели бы, думая о таковых [вещах], простирать свои руки к Нему» [356] Евагрий. Слово о духовном делании, 46 (Цит. изд. С. 104). Ср. Слово о молитве, 90. .

Как мы видели, основная поза молящегося в Библии — стояние перед Богом. Однако отцы не просто стояли, но одновременно простирали руки к небу. Первые христиане, должно быть, считали эту молитвенную позу manibus extensis (с простертыми руками) столь характерной, что охотно позволяли изображать себя, молящихся в этом положении, чему мы находим многочисленные свидетельства в раннехристианской иконографии. Но поскольку это была поза, достаточно распространенная и использовавшаяся не только христианами, следует задаться вопросом: какое же особое значение ей придавали христиане.

В то время как язычник — равно как и отступник — бросался на землю перед идолами [357] См. Пс. 96: 7, 105: 19. и тщетно простирал руки к богу чужому (Пс. 43: 21), поскольку это немое изделие рук его могло помочь ему меньше, чем любой человек, верующий простирал руки во имя Бога (Пс. 62: 5), Который сотворил небо и землю и творит все, что хочет (Пс. ИЗ: 11). Так он делал и ночью, и когда в день скорби своей искал Господа (Пс. 76: 3). Он не только подымает руки свои, но и простирает их (Пс. 87:10), когда душа его, как жаждущая земля (Пс. 142:6), жаждет живой воды от Господа. И так как Бог целиком открылся человеку в Своем Слове, в Своих заповедях, то молящийся, молясь, умоляя, как бы простирает руки свои к этим выражениям божественной воли, которые он «возлюбил» (Пс. 118:48).

Жест воздевания рук во время молитвы с древних времен [358] См. Исх. 9: 29. был обычным для человека Библии, и потому Христос и апостолы молились, следуя этому обычаю. Так, Павел, например, желает, чтобы на всяком месте произносили молитвы мужи, воздевая чистые руки без гнева и сомнения (1 Тим. 2: 8). Подобная молитва уже в Ветхом Завете заменяла все материальные жертвы. Она направлялась как фимиам к Богу, и воздеяние рук расценивалось как жертва вечерняя (Пс. 140: 2).

Как и возведение глаз к небу, о чем мы будем говорить позднее, простирание рук служит выражением доверительного и глубоко личностного отношения твари к своему Творцу. Кроме того, этот жест как бы задает определенное направление молитве, ибо молящийся простирает руки «к небу» как к символическому «месту» Божию или же к храму как к месту

Его исторически спасительного присутствия среди Своего народа [359] См. Пс. 10:4. . Христиане, как мы уже видели, сделали еще один шаг вперед, обращаясь не только к небу, но и к «востоку».

Древние отцы хорошо сознавали символическое значение этого жеста, столь трогательного и с человеческой точки зрения. Вот что писал, например, Климент Александрийский в начале III века:

«Поэтому [во время молитвы] мы поднимаем голову, простираем руки к небу и встаем на цыпочки при произнесении заключительных слов молитвы, следуя порыву духа, который устремляется к горнему миру. После того, как мы пламенным желанием вознесли крылатую душу (Пс. 54: 7), мы стремимся произносимыми словами освободить тело от земли и изо всех сил устремляемся к святилищу (Пс. 133: 2; Евр. 9: 24), пренебрегая оковами плоти» [360] Klemens von Alex., Strom. VII, 40,1. .

Или, если выразить это словами Оригена:

«Мы не имеем права сомневаться, что из всех бесчисленных положений тела положение с распростертыми руками и поднятыми вверх очами заслуживает предпочтения, потому что тогда и на теле как бы отпечатлевается образ того особенного состояния, которое приличествует душе во время молитвы» [361] Ориген. О молитве, § 31 (Цит. изд. С. 153). .

Сегодня часто говорят, что следует «молиться и телом», и потому придают большое значение соответствующим «техникам». Однако отцы имели в виду совершенно иное. Тело отнюдь не существует как нечто самостоятельное рядом с душой. И то и другое составляют вместе некое совершенное единство. Человек молится весь, телом и душой, и тело становится средством, с помощью которого душа делает видимой свою «особую настроенность», в данном случае свое невидимое само по себе стремление к Богу. И это немаловажно, как мы еще увидим, поскольку это «облечение в тело» предохраняет внутренний настрой от растворения в чем-то неопределенном.

Воздевание рук было столь естественным образом связано с молитвой, что в писаниях древних это выражение можно было встретить в качестве простого синонима молитвы. Отцы хорошо понимали, что этот жест отнюдь не был исключительно христианским. Не только евреи, но и язычники простирали руки для молитвы и делали это, не только обращаясь к своим идолам. К примеру, Климент Александрийский рассказывает, что мифический Эак, сын Зевса и образец мягкости и благочестия, воздеванием своих «чистых рук» к небу испросил кратковременный дождь для высохшей земли [362] Klemens von Alex., Strom. VI, 28,5 и след. . Однако в этом, как и в других религиозных традициях, общих для всех людей, отцы стремились выделить их особое христианское значение, даже если речь шла о формах, употребительных у народа Ветхого Завета.

«Моисей, „иерофант“ [363] Так называли в языческом культе «священника», который должен был показывать и истолковывать сакральные символы и их использование. , обратил в бегство Амалика, когда, подражая Христу, простершему руки Свои на кресте, взял жезл свой двумя руками [364] См. Исх. 17: 9 и след. . Поэтому и мы победим сатану, если прострем руки свои в молитве. Если бы святой Моисей держал прямо свой жезл, не отклоняя его в обе стороны, то разве могли бы его руки отяжелевать так, что Аарон и Ор должны были поддерживать их справа и слева? [365] Nil von Ankyra, Epistula I, 86 (PG 79, 120 D). Ссылка на Исх. 17:12.