Гавриил Бунге - Господи, научи нас молиться. Личная молитва по преданию святых отцов

В 1980 году отец Гавриил, испросив разрешение священноначалия, ушел в затвор и поселился в Швейцарских Альпах, близ деревни Ровередо кантона Тичино. Из старой заброшенной фермы он устроил скит с несколькими кельями и домовым храмом и всецело посвятил себя молитве и изучению наследия отцов Церкви. Отец Гавриил, доктор богословия, а также философии, является автором множества книг, некоторые из которых переведены на русский язык, известен в христианском мире прежде всего как ученый — исследователь жизни и наследия Евагрия Понтийского [478] Евагрий Понтийский, (ок. 345 — ок. 399) был близок с отцами-каппадокийцами Василием Великим, Григорием Нисским, Григорем Богословом. Хорошо знал греческую философию. Оставил мир и подвизался в Египте под руководством и в содружестве с великими аввами, мудрость которых не уступала эллинской. , выдающегося христианского богослова и аскета IV века.

Отец Гавриил вел подлинную монашескую жизнь, какую видел в восточном христианстве. После поездки в Грецию он стал болезненно воспринимать разрыв между Востоком и Западом. В одном из своих интервью он признается: «Мне это вдруг представилось не отвлеченной теорией и не сюжетом в учебном курсе истории Церкви, а тем, что бьет лично по моей жизни, по моему духовному опыту».

Став православным, старец спустя год принял великую схиму и продолжает жить в Швейцарии, в основанном им Крестовоздвиженском скиту.

Люди часто думают: что может тебе сказать иностранец, проживший последние тридцать лет в горах? Что он знает о тебе, твоей жизни? Как может понять: немец — русского, монах — женатого, старый — молодого? Оказывается, может. Потому что чувства в человеческом сердце одни и те же: и вчера, и сегодня, и в горах, и в мегаполисе. И лекарство одно. Отец Гавриил говорит об этом так: «По сути, мирянин приходит в скит примерно с теми же вопросами, которые задают монахи, — вопросами о духовной жизни, о том, как жить в полной мере христианской жизнью в окружении мирской суеты. Я даю им те же советы, что и монахам, и правило, которое я предлагаю каждому, соответствует условиям его жизни. Молодому женатому мужчине с четырьмя детьми я не могу дать то же правило, что и пожилому человеку, который живет один. То же самое в отношении матери семейства. Нет различных видов духовности. Нельзя быть больше чем христианином. Монах не выше христианина. Он пытается быть и стать выше теми способами, которыми нас наделили святые отцы, но я могу дать мирянам те же советы, что даю монахам. Все советы должны быть адаптированы к условиям жизни человека, его возрасту, сроку его духовной жизни».

Эти правила действуют и руководят старцем, когда он дает рекомендации касательно молитвы. «Прежде всего, — говорит отец Гавриил, — я предлагаю людям молитвенное правило, адаптированное к их личной жизни: молодые они или старые, мало у них детей или много. Я считаю, что можно молиться лишь единым способом. Нет такого понятия, как особая монашеская, монастырская молитва — у нас, монахов, просто больше времени. Есть Иисусова молитва, есть другие молитвы. И каждое утро, каждый вечер они стоят перед иконой и молятся. В рамках своей „нормальной“ жизни они ищут то же, что и мы, монахи. Я поражаюсь, как эта адаптированная „монашеская дисциплина“ меняет жизнь людей».

Свое видение личной молитвы отец Гавриил выносит из трудов святых отцов, которые жили столетия назад. Возникает еще один вопрос: а могут ли их советы и учение быть актуальными для современного человека?

Когда отец Гавриил делал переводы святоотеческих текстов, то и сам задавался подобным вопросом: может ли человек XX века понять текст IV века? «Приходилось добавлять немного воды в это „доброе вино", — замечает старец, — чтобы люди поняли». Тем не менее на этот вопрос он отвечает — да, может: «Человек остается тем, что он есть. Соблазны остаются теми же. Те же враги, демоны. Они же и самые большие экуменисты, ибо не различают конфессий и мучают всех христиан независимо от того, к какой Церкви они относятся».

Святоотеческие поучения — небольшие высказывания отцов — старец называет «евангелием, прожитым в пустыне». Он считает их понятными каждому и рекомендует эти базовые тексты тому, кто только начинает приобщаться к церковной книжной культуре. «Если вы почувствовали вкус главного, истинного (а эти книги — самое древнее из того, что у нас есть), потом вы можете читать что угодно: книгу, которая была написана сегодня», — убежден отец Гавриил.

Когда ему говорят о том, что старцев ныне не осталось, он всегда отвечает: «Если рядом с вами нет живого старца, обратитесь к почившему. У вас есть его житие, его тексты, его наставления. Читайте — и соотносите со своей жизнью». За этими словами стоит и собственный опыт схиархимандрита Гавриила, который нашел своего наставника — Евагрия Понтийского, жившего за много веков до нас с вами.

С отцом Гавриилом нас связывает еще одна удивительная история. В одну из поездок в Россию в далеком 1975 году он побывал в Псково-Печорском монастыре, где имел беседу с известным духовником схиархимандритом Саввой (Остапенко). На прощание старец подарил отцу Гавриилу старинный наперсный священнический крест. Этот крест отец Гавриил бережно хранил в своей келье, поскольку в католической традиции священники не носят наперсных крестов, это привилегия лишь игумена и епископа. Уходя в затвор, отец Гавриил оставил крест монастырю, завещав вернуть его Русской Церкви, когда к тому сложатся благоприятные обстоятельства. Аббат много лет ждал удобного случая, чтобы исполнить его волю, однако абсолютно не представлял, как это сделать. Уже и коммунистическое иго пало в России, и Церковь стала свободна… Но как вернуть крест? Послать почтой? Кому? Как объяснить? Так случилось, что я бывал в этом монастыре, пока изучал французский язык, и у нас с братией сложились теплые отношения. На мое рукоположение в 2007 году аббат направил монаха, который привез мне в подарок этот крест. «Мы решили таким образом вернуть крест Русской Церкви, — объяснил он, — пусть его носит священник — наш друг». Я был очень тронут, узнав историю реликвии. Когда через год Господь судил мне впервые встретиться с отцом Гавриилом, то, увидев на мне свой крест, он заплакал и сказал: «Теперь у нас с тобой общий крест». Я это ощущаю ежедневно. Старец помогает мне его нести. Столько наболевших вопросов копится порой у меня к нему, столь о многом хочется поведать и испросить совета, но иногда и говорить ничего не приходится. Ты приезжаешь, он улыбается тебе и начинает говорить сам или берет тебя за руку, и остается единственная мысль: «Только бы не отпускал!» А ответы приходят сами собой.

Схиархимандрит Гавриил бывает в России почти ежегодно, хотя, в силу возраста и состояния здоровья, ему становится все труднее это делать. Каждый раз он говорит, что эта поездка последняя, и каждый раз мы надеемся, что это не так. Приезжая в Россию, которую он называет своей второй Родиной, батюшка все время бывает окружен людьми. Не зная русского языка, он, однако, всегда находит слово, которое остается в сердце каждого вопрошающего.