Лин Бао - Беседа Ши со своим сыном, или Тайны Дао Императора

А что, любой человек может стать повелителем, если будет тренироваться?

Каждый человек может стать повелителем, но не каждый способен одолеть этот путь, что­бы стать повелителем. И не каждый имеет такое расположение звезд. Иногда бывает, что ребенок, рожденный в бедной и низкой семье, по стечению обстоятельств имеет прекрасное расположение звезд. Тогда он имеет возможность, но это может остаться всего лишь возможностью.

Каждый из простых смертных более свободен, чем ты. К ним тоже приходит время для выбо­ра. Но у них есть право отказаться от этого пути, у тебя же его нет. Ты должен либо пройти этот путь, либо умереть. И ты должен будешь пройти его сам.

бо

Я ничем не смогу тебе помочь. Ты должен знать только одно. Я люблю тебя и я приму твой выбор так, как если бы я его сделал сам.

А я смогу стать повелителем? Не потому что я наследник, и не потому что мне так предначер­тано звездами, а истинным повелителем, смогу?

Я думаю, что сможешь. Но этот путь не так прямолинеен, как ты думаешь. И тебе, возможно, придется оставить свой дом, семью и решать шесть коанов.

Коан первый - быть мужчиной в этом мире.

Коан второй - быть отцом.

Коан третий - быть Учителем.

Коан четвертый - быть правителем.

Коан пятый - стать бессмертным и обрести Дао.

Коан шестой - стать властителем мира живых

и мертвых, мира ян и мира инь.

А что такое Дао?

Что есть Дао? Это путь. Пока мы живы, мы идем по этому пути. Возможно, мы не осознаем куда, зачем, но каждый движется во времени и пространстве, отмечая путь мгновениями, за­печатленными в памяти.

Хуан-ди, Желтый император, - постиг Дао и воз­несся на небеса.

Кань-пэй обрел его и взошел на гору Куньлунь.

Фэн-и обрел его - и отправился в странствие по рекам и потокам.

Цзаньу постиг его - и воссел на горе Тайшань.

Чжуань-сюй обрел его - и поселился в обители Сокровенного Дворца.

Юй-цян обрел его - и воссел на пределе Севера...

Ши замолк, улыбаясь и смотря в окно на бело­розовую орхидею в залитом солнцем саду. Какие-то нежные воспоминания захватили его. Из какого- то далекого и прекрасного сна.

А дальше?

Лао-цзы - постиг Дао и ушел в вечность.

Ши посмотрел на сына, все еще пребывая в сво­их воспоминаниях. Потом он хитро улыбнулся, взял сына на руки вопреки всем предписаниям и прижал к себе. Затем поставил его рядом с со­бой, встал, все еще загадочно улыбаясь чему-то, взял сына за руку и повел его к дворцовой стене, где когда-то он сам часами стоял, всматриваясь вдаль, в ожидании беспощадного неприятеля.

Было уже ближе к полудню, и город дышал мир­ными будничными заботами. Разноцветие одежд горожан завораживало взгляд. Небо было прон­зительно-синим и глубоким. Птицы будто вспы­хивали на нем яркими черными точками. Легкий ветерок трепетал в складках шелковых одеяний. Повелитель Поднебесной Ши и его сын Иньюань стояли в мягкой тени бойницы на дворцовой стене и молча смотрели вдаль, в сторону городских ворот.

Только каждый из них видел нечто свое в дале­ком мираже пространства. Наконец Ши прервал

молчание и, как будто и не было этой большой па­узы, продолжил:

И вот теперь, когда ты знаешь, что есть Путь для тех, чьи заслуги известны, готов ли ты идти по этому Пути? Или можно спросить по-другому: готов ли ты идти по этому Пути, осознавая это?

Иньюань продолжал всматриваться вдаль, ища ответ на вопрос, который был совсем не детским, а может даже и не понятным вполне ему, еще вчера беззаботно игравшему среди мамок в земном раю. Он просто все впитывал, а его чистый мозг запоми­нал все, что он слышал и видел, чтобы потом вновь и вновь возвращаться к этим вопросам и смыслам, понемногу понимая и осознавая значение каждого слова. Между тем отец продолжал:

Но как бы ты ни ответил, я тебе скажу простую истину. Я не знаю, будет ли она печальной для тебя или радостной.

Осознаем ли мы или не осознаем, мы все равно проходим этот путь. Мы рождаемся и мы умираем, пускай даже через 12000 лет. И все есть так, как есть.

Вокруг пели птицы, внизу горожане спешили по своим делам, торговцы звучно выкрикивали, зазывая покупателей, лавочники суетились над своим товаром, как добросовестные наседки. В пе­строй толпе горожан на улицах выделялись монахи в грубых одеждах цвета спелого манго. Кварта­лы домов утопали в зелени внутренних двориков,

бз

где мальчишки весело резвились, и никакого дела им не было до маленького мальчика, стоящего на дворцовой стене в тени бойницы вместе с от­цом, повелителем Поднебесной.

Конфуций сказал:

-Я не хочу говорить.

Цзы-гун заметил:

Что же нам, ученикам, поведать, если Учитель не говорит?

Конфуций сказал:

Говорит разве Небо?

Четыре времени года одно за другим сменяются, произрастает сотня разных разностей, а разве Небо говорит?

Земля и небо. Общие понятия

Д

ни и месяцы проходили в занятиях и трени­ровках.

Иньюань уже стал привыкать к новому рас­порядку и больше не просился назад к мамкам. Да и лис теперь он не боялся.

Солнце огненным шаром опускалось далеко за городской стеной. Надвигались спасительные сумерки, и жизнь опять забурлила во внутренних двориках большого города. Сегодня во дворец были приглашены актеры, и Ши решил взять с со­бой сына, чтобы показать ему представление. Они вместе обошли полукруглый коридор и оказались во внутреннем дворике перед гостевым дворцом. Вдоль стен красовались клены с разноцветными листьями от зеленых и желтых до бордовых всех оттенков. Кругом цвели лотосы в специальных вазах, гортензии, канны и мальвы, не увядавшие круглый год. Слева раскинулся ковер из хризантем всевозможных совершенно немыслимых оттен­ков, на котором можно было распознать феникса и крылатого дракона. А справа открывался вход в галерею из роз.

Вокруг прохаживались журавли и павлины. Попугаи невиданных ярко-синих, желтых и тон­чайших бело-розовых оттенков чувствовали себя хозяевами в этом саду. Где-то в глубине сада, среди пышно цветущих деревьев лилавади всевозмож­ных нежнейших оттенков раздавались волшебные трели дроздов, которые легкий ветерок доносил вместе с прекраснейшими запахами этих дивных деревьев.

Вдруг в пение птиц вплелась музыка, как буд­то опускавшаяся с неба. Иньюань вопросительно взглянул на отца. Но он только улыбнулся и вошел в галерею, ведущую ко входу в гостевой дворец. Перед ними появились витые расписные с позоло­той колонны и резные балки, сверкавшие золотом и цветным стеклом.

На входе рядами стояли три или четыре десят­ка одетых в разноцветные шелковые платья юных красавиц с золотыми гребнями в густых черных во­лосах, уложенных в тончайшие золотые сетки, кто с платками и полотенцами, кто с веерами и опаха­лами, которые неустанно ухаживали за собравши­мися гостями. При виде наисветлейшего с сыном все они замерли в поклоне, пока наисветлейший не занял своего места на стоявшем на возвышении кресле, усадив рядом с собой сына.