История Византийской империи. Том 4

В ближайшее затем время в Константинополе сделаны были распоряжения о том, чтобы наследство императорской власти обеспечено было за Марией и супругом ее деспотом Алексеем-Белой; в пользу их потребована была присяга на верность, которая вызвала протест со стороны брата царя Андроника 180. «Нелепо, — говорил он, — считать византийца недостойным женихом для своей дочери и предпочитать иноземца и пришельца и ставить ромэев в подчинение ему». Тем не менее в планах Мануила приобщение угорского царевича к царской династии было средством к тому, чтобы закрепить влияние Византии над Угрией. Новая победа, одержанная царем над уграми в 1167 г., действительно закрепила за империей ее завоевания как на Дунае, так в особенности в Далмации.

Весной 1169 г. у Мануила родился сын от его второй супруги Марии. Это в корне изменяло его планы относительно наследства престола и нарушало сделанные ранее распоряжения в пользу угорского королевича. Но что предстояли в этом отношении немалые затруднения, видим из того, что новорожденный царевич Алексей не был сейчас же сопричислен к власти, и Алексей-Бела продолжал пользоваться титулом и правами наследника. В Венгрии также рождение царевича Алексея должно было поднять тревогу, так как и там значительная политическая партия надеялась на перемену в положении Венгрии в случае получения Белой императорского венца. Но при жизни сына Гейзы, короля Стефана, умершего в 1173 г., не последовало новых столкновений между Угрией и империей. Лишь по истечении трех лет по рождении наследника, т. е. в 1172 г., Мануил опубликовал акт, которого давно ждали: наследником был объявлен царевич Алексей, а деспот Алексей-Бела не только лишился прав на наследование, но вместе с тем и на руку царской дочери. Это, однако, не обозначало немилости, потому что за венгерского принца была сосватана Агнесса, свояченица царя, недавно прибывшая из Антиохии, причем ему пожалован сан кесаря. Смерть бездетного короля Стефана в начале 1173 г. открывала Беле прямой путь на наследство в Венгрии. Если придавать веру современному известию Арнольда Любекского, то король умер от яда, поднесенного ему подосланными людьми от его брата (т. е. Белы). Как бы то ни было, смерть Стефана была давно желаемым для Мануила обстоятельством наложить руку на Венгрию и ограничить ее политическую свободу. Не теряя времени, Мануил снарядил Белу в путь и сам проводил его до Софии.

Византийскому ставленнику, который действительно имел весьма прямые права на престол, как брат умершего короля, могло помешать только то, что с ним вместе должна была усилиться партия византийского царя. Но те, которые видели опасность в византийском влиянии, не могли не принять в расчет и того, что Бела будет способствовать возвращению под власть Угрии тех областей, которые рассматривались как его удел и были временно соединены с империей. Вот почему угорское посольство не замедлило явиться в Софию с предложением Беле престола. Между тем Мануил своевременно озаботился поставить Беле условия, которыми ограничивалась его внешняя политика и обеспечивались интересы империи. Белу сопровождала блестящая свита с протосевастом Иоанном во главе, который участвовал в торжествах возведения его на престол. Казалось, в Венгрию был открыт доступ византийскому культурному и церковному влиянию вместе с Белой III, который оставался у власти до 1196 г. Но наступивший после Мануила кризис совершенно изменил политическое положение дел. Тот самый Бела, которому приготовлялась служебная роль в интересах империи, сам явился в числе претендентов на византийский трон, когда угасла династия Комнинов.

После второго крестового похода и частью в связи с печальными для христианских княжеств последствиями его восточная политика византийского императора определялась постепенно создавшимися в Сирии и Малой Азии следующими политическими и этнографическими группировками.

Прежде всего в ближайшем соседстве с империей выросло в пределах прежних фем Анатолика и Вукелариев государство сельджуков со столицей в Иконии. К востоку от Иконийского султаната, в фемах Армениак и Харсиана, утвердились родственные первым сельджуки под властию династии Данишмендов, центрами их владения были Сивас (Севастия), Кесария, Мелитена. В горных областях Тавра и Киликии возникли полузависимые армянские княжества, значение которых постепенно возрастало по мере распространения политического влияния Византии в Северной Сирии, куда прямая дорога вела через Киликию. Далее к востоку, в Северной Сирии и Месопотамии, образовался еще более сильный политический центр мусульманской власти в Мосуле и Алеппо, представителями коего были получившие крупную известность во время крестовых походов эмиры Зенги, Нур ад-дин и, наконец, Саладин. Христианская империя в Константинополе была в соседстве со всеми этими мусульманскими государствами и для достижения на востоке хотя бы некоторого обеспеченного положения должна была сообразовать свою политику с теми отношениями, в которых находились между собой указанные мусульманские государства. На ход усвоенной при Мануиле восточной политики влияло то, что данишмендские владения, по смерти султана Мохамеда в 1142 г., вследствие внутренних смут распались на три части: наследники умершего султана, его сын Зу-н-нун утвердился в Кесарии, а его дядя Якуб-Арслан и Айн ад-Дауле в Севастии и Мелитене. Это разделение было весьма выгодно для соседнего иконийского султана Масуда, который, равно как и его сын, знаменитый Кылыч-Арслан II, могли значительно увеличить свои владения на счет Данишмендов и проложить себе дорогу к долине Евфрата, заветной цели иконийских султанов. В то же время данишмендские князья, стесняемые соседом, естественно, старались найти опору в империи и побуждали царя Мануила принять деятельное участие в усобицах между двумя турецкими владениями.

Но главным руководящим мотивом в восточной политике были христианские княжества в Сирии и Палестине и одинаково всем царям из дома Комнинов присущее стремление возвратить Антиохию в непосредственную сферу влияния империи. Таким образом, несмотря на крайние затруднения, какие были на пути к сношениям с Сирией, царь Мануил с большой настойчивостью и систематичностью преследовал свои планы по отношению к Антиохии и в конце концов достиг того, чего так искренно желали его отец и дед: держал триумфальный въезд в Антиохию в качестве сюзерена антиохийского княжества и настоял на том, чтобы в этом латинском владении рядом с католическим патриархом был признаваем авторитет греческого. Приняв непосредственное и близкое участие в судьбах христианских государств в Сирии и Палестине, император Мануил должен был вступить в сношение с эмиром Алеппо и Дамаска Нур ад-дином, который во второй половине XII в. был грозой христианских владений, образовав в Сирии и Палестине новое мусульманское государство.