Антихрист

Все начинает жить как стройный единый организм, разрозненное · становится стройным, хаос приходит в порядок. Каждая индивидуальность, каждый атом — все в идее богочеловечества находит и свое место, и свой смысл.

Страшное, беспорядочное чудовище зачем‑то куда‑то несущееся, именуемое жизнью, в христианстве становится вбликим, радостным общим деланием. Духовным очам открываются великие судьбы и Человечества, и мира. Туманное слово «прогресс» из бесцветного Учения о каком‑то всеобщем благополучии, которое воздвигнется на «унавоженной» трупами, слезами и кровью почве, получает свой настоящий смысл, который все же бессознательно, наперекор своим логическим определениям, вкладывали в него всегда лучшие люди.

История мира встает как цельный, полный глубочайшего смысла π у τ ь к окончательной гармонии, к преображению тленного мира, путь к новой земле и новым небесам, к вечной радостной жизни в Боге.

История мира для христиан — медленное, свободное разделение Добра и Зла. Разделение, на одну сторону которого встанет все готовое к воссоединению с Творцом своим —на другую все стремящееся к окончательному самоутверждению.

Все мировое зло соберется в один сгусток крови, все детища самоутверждения: страдания, смерть, тление, злоба — все соберется в одно место, в одну беспросветную, пустую бездну и из бездны той выйдет Зверь, страшный образ последнего самоутверждения — Антихрист.

В окончательной борьбе Христа и Антихриста, в победе Добра над Злом и в преображении материи, и всей жизни как следствие этой победы, — получают свой ответ, свое успокоение все вопросы, которыми изболелось человечество и от которых без Христа не излечится никогда! Вопросы о смысле жизни, о смысле страдания, о судьбе мира…

Итак, почему же герой моих «Записок» назван Антихристом? В связи с только что сказанным на вопрос этот могу ответить так.

Если бы наше зрение было чисто, если бы могли видеть, что «все видимое нами только отблеск, только тени от незримого очами» [180], если бы мы могли прорвать тленную кору мира, через которую люди прорываются только ценою смерти, — то мы увидали и поняли бы, что внешний прогресс, внешнее изменение мира обусловливается внутренними процессами, внутренними его изменениями. Мы увидали бы, что состояние Зла не одинаково в эпоху великого переселения народов и в наше время. Зло «возрастает», оно питается, множится, подымает голову. Зверь еще не может встать на ноги и выйти из бездны, но уже явственно чувствуется дыхание его.

И если бы мы могли заглянуть в бездну, если бы мы были над ней, то опять‑таки очам нашим иное бы открылось в эпоху первых веков христианства, иное в эпоху нашу.

Я назвал автора «Записок» Антихристом потому, что, по моему глубокому убеждению, если бы в настоящее время мог воплотиться Антихрист, если бы личинка чудовища могла сейчас принять человеческий образ, — и человек этот написал бы свою исповедь, он написал бы именно то, что написано в «Записках странного человека». Я не говорю, что я в с е выразил, что я все исчерпал. Но главные черты, мне думается, переданы верно.

Я пришел к заключению, что мой двойник, мой кошмар, мучивший меня образ было точное изображение того, что в настоящее время «подползает» к миру.

Я теперь осмыслил свое тогдашнее религиозное состояние и с полной ясностью вижу, что та погань в душе моей, которая впервые почувствовала настоящую опасность для себя в зарождавшейся во мне религиозной жизни, — имела органическую связь с мировым Злом, с коллективным Антихристом, и потому я, восстав, хотя и очень робко, на эту погань и грязь, встретился лицом к лицу с тем, кто был ее носителем. Победив в себе этот образ, я, разумеется, не сделался безгрешным, но я уже как христианин выбирал себе Господина. Я окончательно выбирал себе путь.

Таким образом, исповедь моего двойника, исповедь того, кто встал в моей душе защищать свои права, права на Зло, —есть исповедь Антихриста в данный момент его мирового развития.

Ответ на третий вопрос — действительно ли я думаю, что узнать Христа можно только пережив Антихриста, — в значительной степени вытекает из всего мною уже сказанного.

Да, я действительно думаю, что на пути ко Христу обязательна для всякого в том или ином виде встреча с Антихристом.

Характер этой встречи, время ее, вся психология борьбы — все это зависит от склада душевного, от обстановки, среды и тысячи других внутренних и внешних причин, но встреча все же будет, и борьба не на жизнь, а на смерть неизбежна.

Без боли, без страшного внутреннего разрыва с «прошлым», «ветхим», «мертвым» человеком не может родиться новый человек; без мучений Добро не отделяется от Зла. Зло слишком когтисто, чтобы с легкостью отдать свою добычу, оно слишком «впилось» в нее, чтобы можно было вырвать ее без крови.

При малейшей попытке жить по–настоящему, при первом, самом робком шаге ко Христу дорогу преграждают чьи‑то страшные руки и без бою, без пытки, не «пережив Антихриста», ко Христу не приблизиться никогда.

Но не многим людям приходится переживать и видеть образ всего Зверя, ибо каждый борется и видит перед собой только то, на что Антихрист имеет право, видит отражение только того, что в душе принадлежит Злу. Вот почему, считая «странного человека» за тип, воплощающий все основные черты, религиозную сущность Антихриста в данную эпоху, я убежден, что в большей или меньшей степени, в том или ином отношении, но «странного человека», безобразного двойника моего, всякий хоть краешком одним, но пережил сам.

В заключение позволю себе сказать следующее.

Я признаю вполне искренне, что книга моя имеет много литературных погрешностей. Все же я считал и считаю опубликование ее необходимым делом своей религиозной совести. Религиозный опыт мой не мог и не должен принадлежать одному мне.

Да, конечно, с Антихристом боролись, борются и будут бороться многие люди, бесконечно меня достойнейшие. Несомнето, что и Гаршин, вырвавший из сердца своего красный цветок [181], и Глеб Успенский, великий страдалец за народ, не говоря уже о «полубесноватом–полусвятом» Достоевском или великом философе земли русской Вл. Соловьеве, все они боролись не с чем иным и в себе и в жизни, как все с тем же зверем — Антихристом.

И я был бы безумцем, если бы осмелился думать, что хопгь тысячную долю сделал в этой борьбе того, что сделали они.

И все же пережитое мной индивидуально, впервые, не как литературные перепевы, а плотью и кровью своей, я обязан был передать другим.

Если написал без достаточного таланта — пусть простят: я выполнил свой долг, насколько хватило сил.<���…>

Валентин Павлович Свенцицкий (Свентицкий) (1879—1931) — писатель, публицист, церковный деятель. Учился на историко–филологическом и юридическом факультетах Московского университета. В 1905 г. организовал (вместе с В. Эрном и А. Ельчаниновым) «Христианское Братство Борьбы», участники которого ставили задачу соединить православную общественную этику с социалистической доктриной. За публикацию брошюр «Письма ко всем» (М., 1907) и «Второе распятие Христа» (М., 1908) был подвергнут судебным репрессиям. В 1908 г. опубликовал роман «Антихрист», снискавший автору скандальную славу. Писал драматические этюды: «Пастор Реллинг» (1909), «Смерть» (1909), «Интеллигенция» (1912). Позже отошел от литературной деятельности и посвятил себя внутрицерковной жизни.