Жан-Клод Ларше - Преподобный Силуан Афонский

26. Двадцать шестая степень состоит в том, чтобы любить врагов не только как самого себя, но и больше самого себя. Сила любви, говорит Максим Исповедник, «приводит к тому похвальному неравенству, в котором каждый доброжелательно привлекает к себе ближнего и ценит его выше себя в той же степени, в какой раньше его отталкивал и стремился сам возвыситься» 185. Патерик передает, что скитские монахи осуществили этот идеал, «более делают, чем велит Писание, любя врагов своих более, нежели самих себя» 186.

Наша классификация, разумеется, не претендует на то, чтобы установить строгую иерархию степеней любви к врагам. Некоторые типы душевного расположения могут принадлежать к различным степеням, и каждая из них включает в той или иной мере остальные. Ведь любовь едина и неделима. Наша классификация имеет скорее педагогическое предназначение: показать, что у любви к врагам много составляющих, что существует множество требований, которые следует исполнить, чтобы стяжать ее, что для этого необходимы многообразные и внутренне последовательные усилия; подчеркнуть, что преуспеяние в любви к врагам может различаться и по свойствам, и по напряжению, и тот, кто мало подвизался, имеет о ней ограниченное и неполное представление.

Если мы обратимся к учению преподобного Силуана о любви к врагам, то заметим, что он, конечно же, касается и ее начальных степеней, но чаще все-таки обращается к степеням высшим. Это говорит о том, что, как мы уже отметили, учение старца сложилось на основе его личного опыта – опыта углубленной духовной жизни.

Если человек еще не обрел любви к врагам, то ему следует, считает святой Силуан, как минимум не ненавидеть их (см. с. 437), не поносить их и не ругать – уже это будет движением к любви (см. с. 400–402), и не принимать гневный помысл на них (см. с. 437).

Подлинная любовь к врагам означает, что человек не только терпеливо переносит скорби от них, но и терпит их с радостью ради Господа (см. с. 342), благодаря Бога за них (см. с. 345). Ведь все эти скорби необходимы для духовного возрастания и потому должны приниматься как дар Божий ради нашего спасения.

Любовь к врагам означает также, что, невзирая на скорби, нам следует хранить мир душевно и физически (см. с. 395), то есть уметь не только не раздражаться, но и оставаться спокойным и неколебимым (см. с. 355).

Старец советует также не только не обвинять наших врагов (см. с. 395), но и не держать на них зла (см. с. 375), и даже вовсе их не осуждать (см. с. 343, 386–388) 187. Чем обвинять других, лучше понять, что сам виноват (см. с. 395).

Ясно, что для старца любовь к врагам подразумевает умение прощать обиды (см. с. 447, 450) и молиться за обидчиков. Однако прощение еще не есть любовь, молитва может предварять любовь, но не свидетельствовать о ней: «Когда я был мирским, то любил от души прощать, и легко прощал, и молился с охотой за тех, кто обижал меня, а когда пришел в монастырь, то послушником получил большую благодать, и она научила меня любить врагов» (с. 450).

Главное содержание любви к врагам святой Силуан видит в сострадании. Милость состоит прежде всего в том, чтобы жалеть наших врагов. Жалость возникает, с одной стороны, от понимания, что те, кто не любит нас и делает нам зло, больны душой (по святоотеческому учению, страсти суть болезни души) и действуют по внушению бесовскому, и, таким образом, они сами жертвы и им самим приходится глубоко страдать. На вопрос «Как может сохранить мир душевный подчиненный, если у него начальник раздражительный и злой человек?» старец отвечает: «Раздражительный человек сам несет большое страдание от злого духа. Мучение это он терпит за гордость. Подчиненный, кто бы он ни был, должен знать это и молиться за больного душою своего начальника...» (с. 342). С другой стороны, жалость возникает от осознания, что тот, кто делает зло и противостоит истине или презирает ее, живет без Бога, а потому лишен Его благ, блуждает вдали от спасения и обрекает себя на адские мучения, начатки которых испытывает уже в этой, земной жизни. «Душа жалеет врагов и молится за них, что они заблудились от истины и идут во ад. Это есть любовь к врагам» (с. 401–402). «Добрый человек думает: всякий заблудившийся от истины погибает, и потому его жалко... Наученный любви от Духа Святого – всю жизнь скорбит о людях, которые не спасаются, и много слез проливает о народе, и благодать Божия дает ему силы любить врагов... Поймите. Это так просто. Жалко тех людей, которые не знают Бога или идут против Бога; сердце болит за них, и слезы льются из очей. Нам ясно видно и рай, и муку: мы познали это Духом Святым. Вот и Господь сказал: Царствие Божие внутрь вас есть [ Лк. 17:21]. Так, отсюда еще начинается вечная жизнь; и мука вечная отсюда начинается» (с. 400–401).

Мы видим, что жалость сопровождается состраданием, то есть желанием страдать вместе с другими так, как если бы мы сами были в беде, быть искренне солидарными с ними, ставить себя на их место. В этом проявляется любовь подлинная и непреложная. Сам старец являет пример такого сострадания. Это его живой опыт, и, как показывает только что процитированное наставление, оно сопровождается постоянной сердечной болью и слезами (см. с. 375–376). Это чувство так же сильно и глубоко, как если бы страдали наши близкие: «Дух Святой учит любить врагов так, что будет жалеть их душа, как родных детей» (с. 303).

Следует, говорит старец, сострадать нашим врагам и врагам истины, а также и самим бесам, поскольку они страдают более всех от адских мук, дойдя до самых глубин того, что приводит к мукам: удаления и отречения от Бога, добровольного лишения Его Божественных благ, отказа любить Бога и быть Им любимым. «Дух Святой, – пишет старец,– научает любви, и тогда будет жалко даже и бесов, что они отпали от добра, потеряли смирение и любовь к Богу» (с. 400).

Сострадание к врагам есть часть того сострадания, которое мы должны испытывать (как испытывал сам старец) вообще ко всем творениям Божиим: «...надо жалеть всякую душу, всю тварь и все создание Божие» (с. 343). «...Дух Божий научает любви ко всем, и душа сострадает всякому существу, любит даже врагов и жалеет даже бесов, что они отпали от добра» (с. 491; ср. с. 376). Сострадание не знает различий в людях, оно простирается над всеми без исключения. «Есть люди, которые желают своим врагам или врагам Церкви погибели и мук в адском огне. Так мыслят они потому, что не научились любви Божией от Духа Святого, ибо тот, кто научился, будет проливать слезы за весь Mиp. Ты говоришь, что он злодей и пусть горит в адском огне. Но спрошу тебя: если Бог даст тебе хорошее место в раю, но ты будешь видеть в огне того, кому ты желал огня мучений, неужели и тогда тебе не будет жалко его, кто бы он ни был, хотя бы враг Церкви? Или у тебя сердце железное?» (с. 303). Старец больше жалел тех, кому суждено претерпевать адские муки, им он сострадал сильнее, поскольку сам – как скупо напоминает в процитированном тексте – испытал и блаженство рая, и горькое бедствие ада, а потому знает страшную пропасть между ними.