Жан-Клод Ларше - Преподобный Силуан Афонский

Все эти уровни духовной жизни в разной мере присутствовали в богатом опыте святого Силуана, но последний уровень, бесспорно, преобладает. Тем самым святой Силуан и опытом, и его описанием примыкает к серьезнейшему направлению православной мысли, представленному с ранних времен святыми Аммоном, Макарием Египетским, Иоанном Кассианом, Диадохом Фотикийским, Симеоном Новым Богословоми более близким к нам по времени святым Серафимом Саровским 446. Иначе говоря, ясно, что преподобный Силуан входит в число величайших мистиков восточного христианства 447.

Но, как мы уже отметили, наиболее близок святой Силуан к преподобному Симеону Новому Богослову– благодаря личному, сокровенному характеру своего свидетельства, напрямую передающего пережитый опыт. И все-таки их духовные пути значительно различаются. Оба в совсем юном возрасте сподобились видения Христа, опыта, в котором им было дано почувствовать полноту божественной благодати через присутствие и действие Святого Духа. И хотя этот опыт был единственным у святого Силуана, он предопределил все его дальнейшее существование, оставив в нем неизгладимый отпечаток, превратившийся в неиссякаемый источник тоски по Богу, животворный для всей его духовной жизни. Что касается преподобного Симеона, то он парадоксальным образом забыл свое первое видение и остался безразличен к нему, однако видение повторялось много раз, и тогда, как и святого Силуана, преподобного Симеона охватывало отчаяние из-за утраты благодати, ощущавшейся им во время видений, и глубокая тоска из-за желания обрести ее вновь. Тем не менее, хотя размышления об утрате благодати регулярно встречаются в творениях святого Симеона, у него они занимают меньше места, чем в сочинениях преподобного Силуана: по-видимому, этот опыт играл меньшую роль в содержании его духовной жизни. Святой же Силуан бесконечно скорбел об утрате благодати, поэтому, вероятно, его духовности присущ более драматичный характер. Однако по сравнению с другими отцами, размышлявшими о богооставленности, свидетельство святого Силуана более позитивно. Если большинство отцов настаивают на наказующем или воспитующем характере богооставленности, то святой Силуан, не исключая этой цели, которую Бог преследует, лишая человека Своего дара благодати, в общем воспринимает богооставленность как желание сосредоточиться на жажде Бога и на любви к Нему. Богооставленность, если она становится источником страданий, уже не наказание, а неудовлетворенная жажда Бога, страдание любви, стремящейся к своему объекту, все величие и ценность которого она сознает, не имея возможности достичь его и чувствуя себя удаленной от него. Святой Силуан никогда не теряет из виду тот великолепный дар, который подал ему Господь, позволив познать Себя в Своем мире, в Своей кротости, Своей любви и Своем блаженстве; поэтому он переживает богооставленность как еще один исключительный дар Божий – хотя и знает, что она вызвана его несовершенством и недостатками, – позволяющий ему никогда не забывать Бога и всегда устремляться к Нему всеми своими помыслами.

Покаяние и смирение – термины, присутствующие в опыте и в свидетельстве святого Силуана повсеместно. В этой главе мы ограничимся тем, что покажем, как преподобный Силуан их понимает: святоотеческое наследие в этом отношении слишком обширно для того, чтобы уместить сравнение на небольшом количестве страниц, а духовная мысль святого Силуана не расходится с самыми известными высказываниями святых отцов – разве что в некоторых акцентах или дополнительных элементах, на которые мы укажем в ходе изложения 448.

Прежде чем приступить к описанию каждой из этих двух добродетелей, отметим, что в наследии святого Силуана они часто связаны между собой. Он упоминает их в паре (см. с. 440–441). Он просит Бога подать их ему вместе: «Господи, дай нам Адамово покаяние и Твое святое смирение» (с. 300). Он призывает людей к тому, чтобы стяжать их обе сразу: «И вас умоляю: покайтесь и смиритесь...» (с. 335; ср. с. 373).

Человек должен каяться со смирением (см. с. 355), но смирение состоит и в том, чтобы признать себя грешным и раскаяться (см. с. 336, 456), и поэтому порождает и поддерживает покаяние (см. с. 483).

Покаяние для святого Силуана состоит просто в признании своих грехов и в том, чтобы попросить за них у Бога прощения. Более глубоко – оно заключается в том, чтобы укорять себя самого (см. с. 334), проклинать себя (см. с. 433), оплакивать свои грехи (см. с. 336) пред Богом.

Святой Силуан стремится убедить своих читателей в том, что в действительности покаяние не сложно. Достаточно обратиться к Господу (см. с. 345, 482) и попросить Его: «Прости меня», – чтобы получить от Него прощение (см. с. 367, 472–473, 482). «...Воззовем к Богу вся земля – и услышана будет молитва наша, ибо радуется Господь покаянию людей...» (с. 371). «Проси – и Господь простит» (с. 367).

Образцом покаяния для Силуана является Адам (см. с. 464, 471–477). Отсюда – молитва: «Господи, дай нам Адамово покаяние...» (с. 300; ср. с. 336). Речь идет о весьма оригинальной точке зрения в сравнении почти со всей совокупностью святоотеческого наследия, поскольку большинство отцов оценивают Адама отрицательно, имея в виду грехопадение и его последствия – ответственность за грехопадение человечества и муки, которые оно вследствие этого претерпело. Духовный путь самого Адама после грехопадения почти вовсе остается без внимания. Для святого же Силуана Адам – не столько предтеча греховного человека, сколько прообраз человека, который кается и через покаяние вновь обретает утраченную благодать; он не только занимает свое место среди ветхозаветных праведников, но и становится идеалом духовного поведения и образцом святости.

Наилучшее средство постоянно пребывать в покаянии – следовать тому, что древнее предание называет «памятью смертной». «Чтобы сохранить ревность, нужно непрестанно помнить Господа и думать: “Пришел мой конец, и теперь я должен явиться на суд Божий” И если душа постоянно так будет готова к смерти, то уже не будет бояться смерти, но придет в смиренную молитву покаяния...» (с. 437).

Однако покаяние, чтобы быть подлинным, действенным, прочным, должно сопровождаться смирением (см. с. 355) и исполнением заповедей (см. с. 372) – иными словами, жизнью, согласной с волей Божией. Человек может быть уверен в Божием прощении, только если он ненавидит грех (см. с. 372). Еще один критерий, который позволяет понять, «подлинно ли человек раскаивается», – в том, что «тот с готовностью терпит всякую скорбь: голод и наготу, холод и жар, болезни и нищету, унижения и изгнания, неправды и клеветы, ибо душа стремится к Господу и не заботится о земном, но чистым умом молится Богу» (с. 373).