Дмитрий Головаченко - Разговор с душой

– Они спрашивали про Библию, – спокойно ответил я.

– Так и знала, – ответ подтвердил обоснованность ее тревоги.

Мы повздорили. Жена сказала, что я взрослый человек и должен знать, что с такими людьми не стоит вести бесед.

– Дорогая, – говорил я спокойно, – если бы я хотел кого-то обмануть, ввести в заблуждение или гипноз, то в самую последнюю очередь представился бы человеком, пропагандирующим Библию.

Уверен: перед тем парнем и женщиной открыли намного меньше дверей и калиток, чем перед сантехником из ЖЭСа или любым распространителем дешевого барахла, потому что те не упоминают Бога и Библию.

Когда сам столько про это пишу, начинаю сомневаться: «Не похож ли я на проповедника?» Давно понял, что рассказывать и доказывать – ошибочный путь. Движение должно быть внутри человека в его желании и попытке выяснить истину, правду. Человек, который стучит в калитку, порой лишь отпугивает и создает неверное представление. Движение не должно зависеть от проповедника, пришедшего ко мне. Любое стремление и желание играть на пианино, учить английский или пытаться понять, в чем смысл и цель моей жизни, должно исходить от меня самого, а не от кого-то другого.

Рождаясь, человек не выбирает семью, родителей, страну, свою внешность, способности. Он рождается с определенными материальными и духовными задатками, которые желает реализовать и умножить за свою жизнь. И хотя рождение человека вне его контроля, то другая, противоположная точка его жизни является результатом его усилий и наградой. Человек выбирает, с чем он приходит к финалу своей жизни, что он будет иметь. Так повелось, что в период его становления, материального обогащения ему очень легко, понятно осознать значимость земных благ, удовольствий. Он понимает смысл хорошей машины, квартиры, достойной должности, может оценить даже наличие детей, благополучия в семье. Но чем дальше он смещается в сторону духовности, тем меньше может взвесить, понять. Даже наличие стремления обрести духовное равновесие, счастье, радость жизни в нем не отражается, как цельное восприятие, воплощенное в определенную форму, структуру. Он желает, но не всегда правильно осознает, как и что это такое.

Принято думать, что человек духовный – это тот, кто от всего отказался, ест скудную пищу, живет в плохих условиях. Помню мои представления о монашестве: обитатели Афона виделись, если не полуголодными, то уж точно не радостными. Жена говорила:

– Еды с собой возьми!

– Возьму!

– Много возьми!

Но оказалось, эти люди без работы, к которой я привык, без пиджака и галстука, прекрасно жили, вкушали не простой хлеб с водой, а морепродукты с сыром и печеньем. Нужно научиться разделять духовное и безумство. У меня, признаюсь, эти понятия были примерно на одном уровне. Человек, отказавшийся от очевидных благ и развлечений, представлялся именно безумцем. Непросто подумать о том, кто не согласится пойти в ресторан на берегу моря или в театр, а вместо этого отправится молиться. Уверен, что многие религиозные люди прекрасно совмещают эти занятия. Есть время для молитвы, а есть время, когда можно и в театр сходить. В обоих направлениях это движение к удовольствию, но разному. Монах вовсе не безумец.

С течением времени мои представления менялись, многие оказались неверны. В религиозных кругах слышал, что нужно отдавать себя другим, жертвовать. Все верно, но «знаки препинания» немного не те. Человек всегда идет за удовольствием, если, конечно, его не бьют, тогда он будет убегать от боли. Как в пирамиде Маслоу: человек стремится к удовольствию, лишь одно меняется на другое. И все понимают: у слесаря удовольствие от работы одно, у министра – другое. Очевидно, что политик не продаст свой пост за шоколадку. Это другая лига.

Жертвовать… Может, не нужно обманываться? Человек духовный тоже идет за удовольствием, только оно другого рода. Ребенку непонятно, почему политик или солидный бизнесмен не купит себе грузовик газировки и столько же шоколадок – это его уровень очевидности. Если я не понимаю, зачем монах живет в монастыре, это не значит, что здесь что-то неладно. Просто не разделяю его восприятие, оно не такое, как у меня. Монах не безумец, иначе его забрали бы в соответствующее заведение. Но вопрос можно задать и обратный: почему монах, не имеющий, по сути, даже десяти процентов того, что имею я, на девяносто процентов счастлив больше, чем я? И «Лексуса» у него нет, и в Таиланд он не летает…

«Нас обманывают, – говорит мой внутренний голос, – любой человек идет за удовольствием». Я не раз тренировал силу воли, пытался заставить себя не есть определенную пищу, отказаться от развлечений и быть правильным, но не совсем верно понимал, зачем это. «Иди к удовольствию!» – гласит лозунг, и он прекрасен, но что за ним кроется? Человек не видит духовной перспективы. Если бы она была очевидна, то в мире не было бы выбора. Даже если не принимать во внимание глобальные перемены (например, уход в монастырь), правильность которых на различных уровнях кажется кардинально отличной, то даже простые повседневные вопросы в разное время видятся по-разному. Иногда утром ты легко решаешь некую жизненную задачу, ибо ответ очевиден, но вечером, замотавшись в суете дня и устав, этот же вопрос будет терзать мучительно долго. А что изменилось? Безумный червячок точит, сеет сомнения.

Когда мне было двадцать лет, я поехал, тогда еще с будущей супругой в Турцию на отдых. Добравшись до славившихся в то время ювелирных магазинов, о которых ходили услаждающие душу слухи (цены «в половину ниже»), жадно шарил глазами по витринам. И вот, наконец, у меня на руке золотой браслет толщиной с мизинец.

– Мне кажется, это вульгарно, – прокомментировала моя спутница.

– А по-моему, отлично! – с уверенностью и полным нежеланием прислушаться к ней отрезал я. – В следующем году куплю цепочку на шею, ну, такую… в три пальца, чтобы был золотой дуэт, и тогда вообще будет шик!

Через пять лет я перестал носить этот браслет, а через десять уже косо на него поглядывал. А ведь мог еще и цепочку купить… Тогда для меня было очевидно, что круто. Например, иметь большое количество золота на шее и руке, можно еще и на пальце. Тогда многие так думали. Сейчас мне понятно, что носить из ряда вон выходящие вещи не есть признак крутости. Даже если бы я продолжил рассуждать на уровне 20-летнего меня, то можно задать вопрос: почему президент США не носит браслет толщиной с палец, но все равно выглядит круче всех остальных?

Я понятия не имел, кто есть монах, каков его внутренний мир. Понял одно: безумцев среди них нет. Есть только одна особенность, нужно признаться, для меня очень тяжелая, – в духовности не видно перспективы или, как наиболее обнадеживающий вариант, ее там очень сложно разглядеть. Это как рассказать подростку о том, что нужно хорошо учиться в школе, не курить, заниматься спортом – такие постулаты понятны взрослому, но не ребенку. Вот и мне при встречах с людьми духовными тяжело было разглядеть перспективу. Я видел людей, которые себя обделили. Наверное, в этом и есть выбор, выбор отдать предпочтение очевидно висящему на шее или чему-то не гарантированному, не сулящему общепринятого удовольствия.