Михаил Скабалланович - Толковый Типикон. Часть II

До появления монашеских уставов утреня в отношении к количеству псалмов не отличалась от вечерни: та и другая в Апостольских Постановлениях имеют по одному псалму, и утреня 62-й (Вступ. гл., с. 135, 137); такой же псалом указывается для нее в соч. «О девстве» псевдо-Афанасия (IV–V в.) [ 556]. Под влиянием подвижников, певших в течение ночи целую Псалтирь, монастыри вводили пение на утрене по 75, 60, 50, 30, 20 и 18 псалмов; устав Венедикта и другие западные сокращали это число до 12, основываясь, должно быть, на очень распространенном в древности обычае петь за раз 12 псалмов, причем устав Венедикта делил их на две шестерицы, предпосылая им пс. 3 и 94; другие уставы (западные) еще более сократили это число, — до шестопсалмия, пяти- и четырепсалмия (Вступ. гл., 189–190, 216, 301–313). Последнее нашло применение и на армянской утрене, причем все псалмы ее 4-псалмия совпадают с нашими: 3, 62, 102, 142 (там же, 299). И песненная утреня при Симеоне Солунском имеет в начале пс. 3, 62 и 133 (там же, 345). Древнейшие упоминания о нашем шестопсалмии — в известном описании синайской утрени VII в., в Ипотипосисе и Диатипосисе (там же, 295, 359).

Шестопсалмие с предшествующими ему стихами: «Слава в вышних» и «Господи устне», как важнейшую часть службы, Типикон назначает читать предстоятелю.

Некоторая неясность выражения здесь относительно того, кто «начинает» и «глаголет» шестопсалмие (может быть, намеренная, = безлично), разрешается в 7 и 9 гл. Типикона и в уставе 1-го понедельника Великого поста, где прямо сказано: «предстоятель же глаголет Слава в вышних» и т. д.; и в примечании к 7 гл. («зри») в перечне читаемого настоятелем поименовано шестопсалмие. Итак, после целого потока торжествующих песен бдение теперь переходит в тихий молитвенный тон, так идущий к началу новой службы. Это наиболее минорная часть бдения. Но замечательно, что здесь нет тех замечаний о покаянном настроении при чтении шестопсалмия, которые даются в уставе будничной утрени (9 гл.) и еще более в чине великопостной утрени (понедельник 1-й седмицы Четыредесятницы).

Благодаря шестопсалмию, как впоследствии кафизмам, начало нашей утрени по тону своему вполне отвечает характеру всего древнего пения, которое было, как синагогальное еврейское, по преимуществу речитативным (Вступ. гл., 20, 155). Вообще «в первые века, когда в жилах верных кипела еще излитая за них Кровь Христа, псалмы пелись с таким умеренным изгибом голоса, что пение было похоже более на чтение, чем на пение. Остаток такого пения в Западной Церкви — пение in directum, которое по временам сменяет пение антифонное с модуляциями голоса». Особенно долго такой характер удерживало пение на ночной службе: по правилам Исидора Севильского, ноктурны читались, а утреня (Laudes) пелась, «чтобы услада разнообразия прогоняла усталость» [ 557]. Таким образом, шестопсалмие по исполнению наиболее верно старине. Впрочем, такое пение для шестопсалмия предполагают, как увидим, только древнейшие Студийские уставы; Иерусалимские же уставы первоначально, по-видимому, хотели более торжественного пения для него. За это говорит сохранившееся доселе повторение в конце каждого псалма наиболее важного места из него; это повторение совершенно аналогично антифону на римско-католическом богослужении, с той, впрочем, разницей, что антифон там не только заключает псалом, но и предпосылается ему (в усеченном виде). Так как шестопсалмие возникло тогда уже, когда почти всюду оставлено было повторение антифона за каждым стихом псалма, то это повторяющееся в конце псалма место его едва ли предназначалось для пения за каждым стихом псалма, а играло только такую роль, как нынешний римский антифон. В житии прп. Саввы рассказывается, что он однажды ночью услышал в келии одного св. старца пение (оказавшееся чудесным) псалмов как бы большим собранием и со сладкогласным исполнением (μετά μέλους ηδυφωνου) одного стиха из псалма (41, 5) {с. 620} и думал, что совершается утреня (κανών) [ 558]. Студийский устав о шестопсалмии:

Общее пение шестопсалмия предполагают еще и греч. ркп. и печ. изд. Иерус. устава, судя по выражению: «начинаем шестопсалмие», которое слав. ркп. заменяют уже «начинает предстоятель» (ркп. XIV в., но ркп. XV и XVI в.: + «или екклисиарх»); (если греч. ркп. о чтении молитв говорят, что их священник читает, когда «предстоятель начнет 102 пс», то здесь разумеется запевание).

«Чин» патр. Филофея: «предстоятель или учиненный монах говорит шестопсалмие».

Старообр. уст.: «начинает игумен или екклисиарх — кротким и тихим гласом и глаголет по ряду ексапсалмы» [ 560]. В бытность Арсения Суханова на Востоке шестопсалмие читал патриарх [ 561].

— Повторение стихов отмечается в слав. ркп. уставов XIV в. согласно с нынешним Часословом, но по 2 и 5 псалмах стих по дважды [ 562]. Это, как и нынешнее повторение в конце последнего псалма «Услыши мя, Господи, в правде Твоей» дважды, — должно быть, след прежнего пения шестопсалмия на два хора. След пения его — и нынешний обычай петь «Слава в вышних Богу» и «Господи устне мои», а также последнего «аллилуиа».

Греч. печ. Орологий после 3-х псалмов: «Сл. и н., аллилуиа 3» [ 563].

Первопеч. слав. Часословы, например Моск. 1658 г. и старообр.: + «Господи помилуй 3, Сл. и н.»; а в конце 6 пс: «Услыши мя в правде Твоей, Господи, услыши…» и этот стих однажды.

Старообр. уст. в конце «Сл. и н. аллилуиа 2, клирицы же 3-ю аллилуию с пением».

Не довольствуясь собственною молитвою в словах шестопсалмия, верующие посылают на молитву облагодатствованного ходатая за себя, напоминающего небесного Ходатая за нас пред Богом, в лице священника, который {с. 621} во время шестопсалмия, стоя пред царскими дверьми, приносит наши молитвы в таинственной безмолвной беседе с Богом. Этих тайных молитв священника на утрене, сообразно большей длине и значению этой службы в сравнении с вечерней, более, чем на последней, но количество их определено, как и на той, символическим числом — 12 , соперничающим с 7 священной знаменательностью. Ближайшим образом число это внушает мысль, что мы все часы ночи, — времени, особенно располагающего к молитве и удобного для нее, — хотели бы провести в ней, напоминая о том, что утреня и возникла из первоначальной всенощной службы (вигилии) под праздники.