Доц.архимандрит Тихон Агриков - Пастырское богословие, т.2

Каково значение воспитания? Огромное. Есть исторические личности, которые составляют «чудо истории»: Христос Сын Божий, да и все Его последователи, просиявшие силой веры и самоотвержения в христианской любви.

Чудо, да это настоящее чудо Божие создание делается «ангелом во плоти», и человек смертный становится бессмертным. Чудо силы Божией и чудо Божественной любви.

Но есть на земле и «чудовища истории», как Нерон, Диоклетиан, отступник Юлиан и другие, которые своей ужасающей жестокостью, зверством, неблаговоспитанностью попрали человеческое достоинство и оставили по себе след безумной гордости, ненависти к правде Божией и бесчеловечного отношения к людям. В этом сравнении решается смысл образования и цель правильного воспитания студента духовной школы.

Вывести питомца из тесного круга личных эгоистических побуждений в область жизни общечеловеческой, в слабом волею, слабом чувством любви существо образовать истинного человека, развить и возрастить в нем все прекрасные дарования души, чтобы он непрестанно стремился к познанию истины, к озарению сердца светом Христовой любви вот смысл правильного истинно–христианского воспитания.

Процесс воспитания должен совершаться по трем пунктам человеческого самосознания.

Воспитание должно последовательно развивать ум питомца, приучать его к самостоятельному исследованию Богословской истины (Ин. 1,29), к искреннему, открытому принятию умом характеристических черт ее величественного образа, который постоянно предстает пред ним во всей своей дивной красоте. Истина вековечная цель стремлений человеческой души, всегда одна и та же, одинаково неизменна в отношении к целому народу и одному человеку, к третьему и двадцатому веку, одинаково понятна просвещенному уму, ощутительна доброму сердцу истинно–образованного человека и в то же время доступна, ясна искреннему верованию простого сердца. Она общечеловеческое достояние, ею домогается овладеть ум человеческий от века и до века, более и более уясняя ее для себя с той и с другой стороны, уясняя ею себя и задачу своей жизни, под ее светом человек идет вперед.

Убежденный опытом веков, он сознает, что она–то древняя Истина, которая так громко звала к себе свободный дух человека устами Сократов, Платонов, Аристотелей, которая за девятнадцать с лишним веков до нашего времени светло предстала уму человеческому во всем величии своего Божественного облика. Она своим светом рассеяла облегавшую мир тьму неведения и, даровавши человеку свободу разумного развития, указала бесконечный путь совершенствования. Она дала ему возможность чрез свободное, разумное приближение к ней самому познавать ее и благоговейно признавать ее права на постоянное торжество над собой. Это та Истина, которая и теперь в ХХ–м столетии, затемненная и вместе уясненная для ума человеческого, еще не сделалась его желанным достоянием и никогда не достанется ему вполне, потому что непрестанно прогрессирующий в своем познании ум человека никогда не скажет себе: вот предел моих стремлений.

Уяснить студенту эту великую Истину (Ин. 1,34), дать ему самому возможность познавать ее, почувствовать всю сладость этого познания, а затем передать другим, вот цель истинного образования. Здесь, в духовной школе готовится будущий пастырь, которому высшее образование укажет дорогу чести и долга и поведет его по ней.

Воспитание должно создать в юноше доброе, чувствительное сердце (Лк. 10,9), эту жизненную силу, которая должна неразрывно и навсегда соединить его со всем человечеством. Но как предметы освещаются только светом, как теплота только вызывает теплоту и из жизни происходит жизнь, так и любовь, эта жизнь души, может быть возбуждена в сердце юноши только любовью. Она должна быть движущей силой, не пускающей в воздух ослепительные огни трескучих фраз, а согревающей сердце юноши жизненно–благодатными пастырскими наставлениями, дышущими верою и любовью к Богу и ближним. Деятельная любовь к Богу, к человеку поведет его в поучительную среду действительной жизни и объяснит ему весьма раннее проявление эгоизма и чувственности в жизни людей, убедит его в неотлагаемой необходимости решительно действовать на этот сжатый мир души прямым путем живого примера и проникнутого любовью наставления, а также и отрицательным путем запрещения, ограничения эгоистических движений в сердечной деятельности, приучая сердце человека подчиняться высшим нравственным интересам (Лк. 10,19).

Жизненный опыт красноречиво скажет любящему правду юноше, что первые его эгоистические движения сердечной деятельности и последующие ненормальные проявления этой правящей силы души требуют ограничения. Пока свет истинного образования не осветит его в области высших нравственных интересов, не откроет ему тайны торжества общего над частным, прекрасного над приятным, эгоистические начала требуют по преимуществу запрещений, стеснений, разумных, любовью определяемых ограничений. В этом именно весь смысл школьного администрирования и внешней дисциплины. Благо это зиждется на торжестве духа над чувственностью (Лк. 10,412), и закладка его совершается рано, в самом нежном возрасте и совершается любовью воспитателей, которая ограничивает сердечную деятельность юношей в ее эгоистическом стремлении к своему «я». Только с возрастом и постепенным развитием мыслительной способности воспитанника при озарении светом науки возможно воспитательно действовать на сердце его прямым непосредственным возбуждением высших стремлений, не забывая, впрочем, необходимости постоянно следить за движениями молодого сердца своим любящим участием, помогая ему до конца познать красоту добра, величие предстоящего ему пастырского подвига. Тогда вместо запрещения и ограничения для воспитания сердца юноши атмосферою любви соединяются слово убеждения, прямо идущее к сердцу, с самой жизнью воспитателя в опору живому слову любви, но не холодное безжизненное резонерство, обольщающее себя надеждою воспитать полного человека развитием в нем одной только мыслящей способности, подчинением его действий приговорам разума без всякого воспитательного действия на сердце, ибо только животворной любовью человек должен соединяться и сливаться с Богом и со всем человечеством.

Воспитание, наконец, должно укрепить волю студента, твердо установить в ней закон пастырского самоотречения во имя высших нравственных интересов (Ин. 10,11). Истинный пастырь немыслим без образования силы воли, без надлежащего направления ее законам самоотречения, положенным Творцом в самой глубине нашего духа. Самоотречение самое сильное доказательство духовности человека и истинности тех тайных сердечных стремлений души его в сверхопытный мир истины, добра и изящества, которые при правильном развитии его духа становятся законом всей его жизни. Стремления эти врождены духу человеческому, для них не существует смерти. Это порывы младенца, со слезами и задерживающимся дыханием бегущего в объятия матери, завиденной им вдали. Позади слышатся ему ласки чужой женщины, видит он в руках ее прелестные игрушки, восхитительные букеты, а он бежит по–прежнему еще быстрее к родной матери. Между ним и матерью попался на дороге высокий камень, не может дитя вскарабкаться само, стоит оно у камня и горько плачет, и падает в судорожных спазмах от слез, встанет, и опять глаза и рученки его ищут мать, а она уже тут и подает своему малютке руку помощи и прижимает его к груди. Тут–то и покой его…