Доц.архимандрит Тихон Агриков - Пастырское богословие, т.2

«Пусть ни я, ни другой кто, говорит П. Флоренский, в полноте не мог определить, что есть церковность. Самая эта неопределимость церковности, ее неуловимость для логических терминов, ее несказанность не доказывают ли, что церковность это сама жизнь, особая, живая жизнь, данная людям» [32] Свящ. П. Флоренский. Столп и утверждение истины. М., 1914, с. 5. .

Церковность есть Тело Христово, полнота, наполняющая все во всем (Еф. 1,23). Она есть та Богочеловеческая стихия, из которой, так сказать, сгущаются и выкристаллизовываются чинопоследования таинств, формулировки догматов, канонические правила и отчасти даже текущий, временный уклад церковного быта. Где нет духовной жизни, необходимо нечто внешнее как обеспечение церковности. Определенная личность, папа или система кардиналов, вот критерий церковности для католика. Определенная вероисповедная формула, символ или система формул, текст Писания, вот критерий церковности для протестанта. В конечном счете и там и тут решающим является понятие. Но, становясь высшим критерием, понятие тем самым делает уже не нужным всякое проявление жизни.

Итак, церковность это новая жизнь, жизнь в Боге, полнота жизни в ограде церковной. Спрашивается, какой же критерий правильности этой жизни? Красота. Да, есть особая красота духовная, и она неуловима для логических формул. Старцы духовные «набили руку» в распознании доброкачественности православной духовной жизни. Вот почему для всякого, желающего понять православие, есть один только способ зажить православно, стать настоящим православным человеком, окунуться разом в самую стихию православия.

Епископ Феофан, замечательный богослов последнего времени, пишет, что самое действительное средство к воспитанию истинного вкуса в сердце есть церковность, в которой неисходно должны быть воспитываемы дети и юноши. Сочувствие ко всему священному, сладость пребывания среди него ради тишины и теплоты, отрешение от всего блестящего и привлекательного в мирской суете Церковь, духовное пение, святые иконы, вот основные идеи и предметы, исключительные по содержанию и силе [33] Свт. Феофан Затворник. Нравственные изречения. М., 1898, с. 11. .

Говоря о церковности как особой изящной красоте, как о встрече с прекрасным, мы спешим пояснить, что здесь красота разумеется даже не художественная, которую сколько не догоняй, она все–таки где–то впереди, но красота высшая, духовная, нравственная.

«Недавно был я у Всенощной; диакон и священник произносили «славословие» и прошения. Хор отвечал им возгласами и радостью песен. Предшествуемый диаконом со свечей священник обходил церковь и приветствовал, склоняясь и кадя сияющие лики святителей, Божию Матерь с Младенцем, и была церковь полна тишины, благоговения, глубокой, неизъяснимой радости. Мгновениями искоса я видел лица умиленные, кроткие, восторженные, сияющие любовью. «Все вместе, все одно», радостно проносилось во мне. Как величаво, как тихо–прекрасно, как неописуемоСлезы лились из моих глаз. Я плакал, я не мог сдержаться. Если бы можно было не сходить никогда с этого местаЧувствовал, как сердце мое расширяется, и не было ему преград. Оно устремлялось ввысь, к светлому пространству, которому нет конца. Разошлись стены храма. Сияет беспредельностьКакая красота! Как красиво! Как неописуемо!Это райское жительство!» [34] Архиеп. Вениамин. Небо на земле. Париж, 1932, с. 11. .

А вот еще. «За Всенощной поют «Честнейшую». Все опускаются тихо на колена. Море голов в разных платочках: белых, красных, зеленых, голубых, точно сад Эдемский. Тихо несется песнь Пречистой, плывет фимиам благовонныйМоре людей стоят на коленах, кротко, тихо, умиленно молятся, клонятся головы, точно нива золотая. Сколько здесь красоты, сколько небесности! Где вы еще встретите подобное, в каком здании, в каком общественном месте?!». Церковность… Как ты прекрасна, изумительна!

А вот еще. «Евхаристический канон. Покоится Великая ЖертваТишина и торжественность вокруг. Духовными очами зрится Царь славы, сияющие и кроткие лица небожителей смотрят долу. Священник робко–трепетно взирает на Святые Дары. Слезы, тихие слезы бегут. Позади льются благодарения любвиХор умиленно исполняет гимн великой тайны. Тысяча сердец кротко, по–детски веря, кланяясь, впитывают сладость небесной красоты, мира душевного, полноты неземного счастьяКак все это красиво! Полно, истинно–жизненно!» [35] Там же, с. 21. .

А как неизъяснимо премудро вселяется Христос в сердца миллионов людей разом в малой доле (крошечке Святых Таин). Как Он освежает жизнь Собою. Как Он и каплей Крови освящает нашу кровь, жжет терния грехов наших, вселяет радость полной жизни. И все это разом, в один почти миг, минуту и везде, и всюду, во всем мире, в бесчисленных миллионах верующих людейКак премудро, прекрасно!…

Да, церковность это красота, благолепие, и красота даже не художественная, внешняя, а прежде всего, красота нравственная, возвышенная, духовная, красота вечная, неувядающая красота кротких, смиренных душ, красота тихих поклонов, красота светлых, любящих взоров, красота жизни, жизни полной, святой, вечно счастливой [36] Архиеп. Вениамин. Небо на земле, с. 47. .

Церковность условно может быть понята двояко: в узком и широком смысле.

Что разуметь под церковностью в узком смысле? Каждый из верующих людей, принадлежащих Православной Церкви, с детства привыкает жить по–церковному: соблюдать посты, молиться дома и в храме установленными Церковью молитвами, хранить себя от греха исповедью и причащением, благотворить, жить со всеми в мире и любви.

Здесь, как мы видим, один шаг связан с другим; следование церковным установлениям в одном влечет за собой послушание в другом. Этот строй и порядок жизни и может по праву быть назван церковным. Если оформление жизни по церковным установлениям обязательно для каждого верующего члена паствы, то тем более оно обязательно для тех, кто готовит себя для духовного руководства этой паствой. В силу этого распорядок семинарско–академической жизни строится по уставно–церковному режиму: с соблюдением постов, молитв, посещением Богослужений, с укреплением духовных сил исповедью и причащением, с соблюдением братолюбия и благочиния, с несением послушаний и проч. В этом режиме нет строгой монастырской установки с требованием аскетических подвигов в молитве, воздержании и др. Но, однако, есть тот необходимый минимум церковности, без которого немыслима жизнь православного священника.

Вставая на путь этой церковности, учащийся по выходе из школы не будет поставлен перед необходимостью резко изменять свой образ жизни, перестраивать одни привычки и нормы в жизненном укладе на другие. Короче говоря, церковно–уставная жизнь в школе подготавливает к пастырской жизни на приходе. Чрезвычайно важно учащимся понять эту сторону в жизни духовной школы. Духовная школа есть как бы преддверие церкви (храма), ее паперть и притвор. Пройдя паперть и притвор, люди обычно начинают уже предощущать самую Церковь и благоговейно настраиваться, чтобы достойно войти в дом Божий.