Доц.архимандрит Тихон Агриков - Пастырское богословие, т.2

Таково же отношение высшего мира идей к бессмертному духу человека, в них родное ему, отеческое начало его бытия, к ним–то он и стремится неудржимо, самоотверженно, как покинутый младенец, ищущий свою мать. Вот где, в самом духе человека, начало того высокого закона самоотречения, который, как свидетельствует история и жизнь, составляет непременное условие совершенствования как отдельной личности, так и всего человечества. Ибо, где только нет жертв частных жизней для блага общества?!

В зародыше общего счастья и довольства всегда лежит семя, сеемое смертью частного, отдельного бытия. Возобновим в памяти нашей историю образования, искусств, открытий и изобретений, и везде, везде жертва частного является залогом общего счастья, везде можно видеть торжество любящих истину, добро и красоту души человеческой над потребностями собственно животной природы человека везде самоотречение, где высшие стремления духа человеческого возносят его в светлую область общей жизни из ограниченного, слишком в себе сжатого частного существования [28] Порыв мучеников первых веков, дивные подвиги подвижников в средние века; огненная ревность по правде Божией святителей, праведников, затворников, а на мирских путях: врачи, полководцы, писатели, художники, прекрасно говорят об этом. .

Что жизнь великих людей, которым все человечество обязано улучшением своей общественной жизни, расширением круга своего миросозерцания или чистыми восторгами эстетического наслаждения в мире искусства? Это длинный ряд долголетних лишений и огорчений, часто пожизненная борьба с непонимавшими и преследовавшими их современниками за правоту своих благородных стремлений.

В начале подвига, как девиз их жизни, ясно начертаны слова: «труд и терпение», а на конце борьбы и жизни «славная победа».

Такова была жизнь и великих пастырей святителей Христовым: Василия Великого, Иоанна Златоуста, Григория Богослова, Филиппа митрополита Московского, священномученика Гермогена патриарха всея Руси и многих, многих других пастырей и архипастырей Церкви, отдавших свою личную жизнь за истинное благо Церкви и народа.

Довольно красноречиво говорит нам жизнь и великих деятелей искусства, что закон самоотречения положен в самой глубине человеческого духа, он–то и есть условие общечеловеческого совершенствования. Не то ли скажет нам жизнь и тех людей, которые, стремясь в светлый мир чистых восторгов, произвольной жертвой своей жизни, своего отдельного существования, силились в прекрасных образах дать жизнь тем великим идеям, которые зарождались в их прекрасном духе? Наслаждаясь сами, как творцы своими созданиями, эти служители искусства даровали и даруют человечеству всех времен и народов возможность чистых наслаждений в светлой области прекрасного, которых начало опять в частном, личном самоотречении.

Леонардо–да–Винчи проводит по целым дням за картиной Тайной Вечери, томится внутренней болезнью рождения своих идеалов, и после своей долголетней работы оставляет свое гениальное творение неоконченным по сознанию своего бессилия верно, художественно заключить в образ вдохновляющую его великую идею.

Наш русский художник Иванов много лет посвящает своему великому созданию «Явление Христа народу», изрисовывает десятки этюдов, чтобы дать жизнь лику Крестителя, живет в отчуждении от мира, в забвении себя, чтобы потом напоминать миру о высшей жизни духа в прекрасной области искусства.

Так история говорит нам, что были, есть и будут в человечестве священные жертвенники веры, науки и искусства, которые принесут в жертву свое личное счастье, свою частную жизнь во имя высших идей духа (Ин. 4,14). Они–то и есть украшение, лучшая часть человечества, они свидетели Горнего прекрасного мира, духовного бытия человека. Они свидетели того счастья и блаженства души, которое она находит в возможности делать добро многим, в живом выполнении святой заповеди о любви к истине, добру, изяществу и, следовательно, любви и к подвигу самоотречения, без которого нельзя развиться в душе ни идее истины, ни добра, ни красоты, нельзя развиться поэтому и любви к человечеству, живущему этими тремя силами духа. И это уже не красноречивой, а горькой, прискорбной речью может засвидетельствовать та же история. Стоит только вспомнить темные деяния иных людей, неподчинявшихся в своей эгоистической жизни высшим нравственным интересам, чтобы убедиться нам, что только при выполнении закона самоотречения возможны для человеческой души стремления к сверхопытному миру идей, дающих возможность содержания настоящей полной жизни.

Следовательно, истинная любовь к человечеству там только возможна, где силой доброй воли частное лицо во имя общей жизни оставляет свое «я» и стремится к общему делу.

«Аще зерно пшенично, пад на землю, не умрет, то едино пребывает, аще ли умрет, мног плод сотворит» (Ин. 12,24).

Живой голос человечества всех времен подтвердит, что нравственный закон непоколебим, что действовал он всегда и вездеПервый убийца на земле Каин, мучимый собственной совестью, видит приговор себе на лицах всех и ищет укрыться от страшных последствий преступления. И этот внутренний суд, производимый в душе преступников пред лицом закона добра, сознаваемого совестью, вечный исход человеческой деятельности, посягающей на права человечества.

Иуда, пораженный страстью корысти, предает незлобивого Учителя и сам себя судит: «Согреших, предав кровь неповинную» (Мф. 4,27), и сам над собой совершает страшный приговор внутреннего закона.

Великий знаток человеческой природы Шекспир в своем художественном слове передал нам этот внутренний суд. …В ночь, перед решительною битвою, Ричард III спит в палатке, с проклятиями являются ему убитые им жертвы и наводят на него неописуемый ужас; тревожно просыпается он и слышит в себе что–то похожее на вопль совести. Что же это за голос? Это суд.

Итак, руководить формированием человека в самую жаркую пору его жизни, в лета молодости, наблюдать за стройным и полным согласием его ума, чувства и воли, приучить молодого, еще неопытного юношу к самостоятельному прохождению жизненного подвига, вот к чему должно придти искусство воспитания, как наиважнейшее мероприятие в деле формирования человеческой души.

Если воспитание вообще является искусством и делом огромной важности, то воспитание в духовной школе особенно серьезное и ответственное мероприятие.

Епископ Феофан говорит: «Воспитание духовное из всех святых дел самое святое. Воспитатель сам должен пройти все степени духовного совершенства, чтобы уметь держать себя, быть способным замечать направления воспитуемых и потом действовать на них с терпением, успешно, сильно, плодотворноНадо расположить дух учеников так, чтобы у них не погасло убеждение, что самое главное дело есть Богослужение, а научность есть придаточное качествоНет ничего ядовитее, гибельнее для духа христианской жизни, как внешняя научность и всецелая о ней забота. Наука холодило» [29] Свт. Феофан Затворник. Нравственные изречения. М., 1899, с. 15. .