Протоиерей Иоанн Толмачев - 4.Недели по Троице 18-32

Многие так привязываются своим сердцем к земле и земным благам, что совершенно забывают о небе и небесном блаженстве.

Если несчастье похищает у них какие-либо земные блага, если страдания и болезнь лишают их тех или других радостей и удовольствий: то они считают себя несчастными, потому что не имеют никакого понятия о высших благах и радостях, никакой надежды на совершеннейшее духовное блаженство. Они не и состоянии тогда возноситься духом к небу.

Как низко стоит человек, всецело преданный земле!

Но жизнь христианина на небе (Фил. 3:20 [252] Наше же жительство — на небесах, откуда мы ожидаем и Спасителя, Господа нашего Иисуса Христа. ). Сюда возносятся его ум и сердце, когда земля не доставляет ему никаких радостей и надежд. Там его отечество, о котором он тоскует, там цель, где ожидает его нетленный венец, если он здесь подвизался подвигом добрым.

С полным утешением и успокоением взирает он на небо среди ночной тьмы своих бедствий и в сознании своего высокого достоинства чувствует себя слишком высоким для этой скоротечной жизни, назначенным для совершеннейшей и блаженнейшей жизни в Боге, Который воздаст ему за все, что он здесь вытерпел ради правды и добра (Мф. 5:11 [253] Блаженны вы, когда будут поносить вас и гнать и всячески неправедно злословить за Меня. ).

Так обнаруживается высокое достоинство христианина под гнетом бедствий и страданий.

Потому что он:

1) верует в Провидение, устраивающее все во благо;

2) имеет перед глазами примеры святых, например, апостола Павла в тексте;

3) знает пользу страданий и старается ее достигнуть;

4) имеет добрую совесть и — твердую надежду на будущую жизнь.

1) для нашего Богопознания и Богопочитания;

2) для нашего стремления к большему совершенству;

3) для нашей надежды на будущую жизнь.

1) Мы не можем больше знать,

2) не должны больше знать,

3) не имеем нужды больше знать.

Любить врагов обязывает нас единство природы нашей с их природой. Имея одинаковое происхождение, мы должны любить всех без исключения — и самых недоброжелателей наших, и притом так, как ближайших нам, как кровных наших. То же внушает нам и назначение нашего бытия. Мы получили бытие и продолжаем его для того, чтобы нам, по возможности, в нравственных своих действиях уподобляться своему Творцу.

И так как Творец наш столь добр, что повелевает солнцу своему сиять не только для добрых, но и для злых, ниспосылает дождь не для одних праведных, но и для нечестивых, то и мы, чтобы в этом случае уподобиться Ему, по мере наших сил, должны любить не одних только любящих нас, но и тех, кто к нам неблагорасположен, а равно и благотворить не одним благодетелям, но и обидчикам и досадителям нашим. A еще более располагает к этой любви то, что мы, как члены единого таинственного тела церкви, под единым главой ее Христом Господом, должны взаимно друг другу помогать и споспешествовать общему спасению нашему; и, наконец, прямая заповедь Христова: Любите врагов ваших .

Все эти побуждения сами по себе и взятые вместе, и каждое отдельно, сильны и действительны, и, казалось бы, должны были убедить нас в обязанности любить врагов наших столь твердо и решительно, что нарушения ее ни в каком случае и ни при каких обстоятельствах, по-видимому, и ожидать не надлежало. Но, к сожалению, ежедневный опыт представляет нам противное. Не видим ли мы во многих других и не чувствуем ли нередко и сами в себе преступных порывов гнева и мщения против ближних наших, часто за самые ничтожные оскорбления? Не больше ли встречаем враждующих друг против друга, нежели доброхотствующих и взаимно прощающих друг друга, не больше ли питающих в себе злобу и ненависть к другим, нежели взаимной любовью и снисходительностью покрывающих взаимные друг против друга погрешности и оскорбления? Не большая ли часть из нас в пылу гнева своего, если не в слух, то в тайне своего сердца, говорит: “ я отплачу за зло ” (Притч. 20:22 [255] Не говори: "я отплачу за зло"; предоставь Господу, и Он сохранит тебя. )?

Итак, чтобы возвратить силустоль многим важным побуждениям любви к врагам, рассмотрим их подробнее.

Каждый старается усовершенствовать свое состояние, и для этого пользуется всеми доступными для него средствами, чтобы составить свое, так называемое, счастье. Так, один заботится о приобретении и умножении благ земных, чтобы поддержать и продолжить тем свое бытие и семейства своего; другой ищет честей и достоинств, чтобы, по мере возвышения своего, быть более полезным для других. Отсюда начало вражды и мщения между нами. Обыкновенно враги наши, ненавидящие нас за доброе о нас мнение других, или завидующие нашему благополучию, стараются всеми мерами поставить преграды исполнению наших желаний, употреблять все средства к разрушению самых благонамеренных наших планов, изыскивают различные способы, чтобы самые верные и нисколько непредосудительные средства наши или сделать недействительными, или, по крайней мере, обессилить их.

И мы, вместо того, чтобы отклонять препятствия к достижению наших желаний, поставляемые нашими недоброжелателями, только более усиливаем их. Ибо нет ничего обыкновеннее между нами, как за обиду платить обидой, за оскорбление — оскорблением. Но какую из того получаем пользу? Смягчаем ли тем жестокость врагов наших? Нет, это самое ненадежное и более для нас самих вредное средство! Мы своей мстительностью более вооружаем их против себя и более воспламеняем злобу их. Ибо, если истинно то, что всякая страсть от противных обстоятельств и препятствий в человеке усиливается на подобие искры, таящейся под пеплом, которая от самого легкого дуновения ветра возгарается и обращается в сильный пламень, пожирающий огромные здания, или на подобие ручья, удерживаемого в своем течении, который, впрочем, разорвав оплоты, с быстрым стремлением наводняет и ниспровергает все, ему на пути встречающееся, то, вооружаясь мщением против врагов своих, не должны ли мы ожидать себе подобного разрушительного противодействия? Мы сами влагаем в их руки оружие против себя. Ибо злоба врага, питаемая в нем нашей мстительностью, до тех пор не утихнет, пока не погасится потоками крови своего соперника, или пока не потухнет под пеплом его. Раздраженный враг, подобно свирепому зверю, терзающему свою добычу, до тех пор не успокоится, пока сами кости его не сокрушит и не смешает с прахом земным.