Карл Барт - Мнгновения

Есть ли люди, которые могут с полным правом сказать о себе: «Я умею молиться»? Боюсь, что именно те, кто так говорят, на самом деле молиться не умеют. И наоборот — тот, кто мучается тем, что не умеет молиться, в действительности наиболее близок, наиболее способен к искренней молитве. Настоящая молитва — это не то, что совершаем мы, но то, что совершается с нами по воле Бога — Бога, который любит всех детей Своих. Мы — Его дети; поэтому нам позволено обращаться к Нему, взывать к Нему. Библейские заповеди призывают нас: «Молитесь!» Помни о Господе нашем Иисусе Христе, Который и на кресте молился за нас! Ты должен принять милость Его — только это и требуется от тебя. Если ты принимаешь милость Господа, то ты отвечаешь на Его призыв; тогда ты молишься. Тихий вздох, с которым мы говорим Богу: «Да», с которым мы предаем себя Его воле — это и есть главная молитва; это источник всех других молитв. В нем — «Отче наш», и «Miserere», и «Gloria», и все молитвы, которые знает Церковь. В этом вздохе заключен весь мир творения, обращенный к Творцу. Не существует особого искусства молитвы. Есть лишь детское чувство — чувство, что нам позволено призывать Господа нашего. Сохраняй это чувство в душе! Помни о нем всегда — даже тогда, когда ты не можешь молиться.

Что такое вера? Что происходит с человеком, который уверовал? Слово Божье освобождает такого человека, ибо он находит в этом слове утешение и помощь — для всего мира, для своих близких, для самого себя; он находит свое место в мире, он узнает о своей задаче. Для распускающегося цветка естественно поворачиваться навстречу солнцу; для ребенка естественно смеяться, когда он видит что-то хорошее и смешное; для всех нас естественно верить. И неважно, что вера наша хрупкая и нестойкая, как мерцающий огонек. Тот, кто верит, знает, что он приобрел эту веру не своими силами и не своим умом. Он верит, зная, что неверие не оставило его полностью. Он не думает, что вера находится в его полном владении — нет! Но как евреи находили спасительную манну в пустыне, так и он благоговейно принимает веру как великий дар — в каждый день своей жизни. Вопрос о том, есть ли люди, которым легче уверовать, которые, так сказать, более приспособлены к вере — вопрос легкомысленный. Серьезный вопрос звучит иначе: позволительно ли нам упорствовать в неверии, омрачающем нашу жизнь, когда Господь являет каждому из нас Свое слово и Свои дела; когда каждый из нас в своей жизни испытал власть Духа Святого? Хотим ли мы оставить бессмысленное заигрывание с собственным неверием и жить в свободе — свободе, которая нам дана?

Из христианина едва ли может получиться строгий, бескомпромиссный и беспощадный защитник своих убеждений. Христианином нельзя быть; им можно только вновь и вновь становиться: вечером, стыдясь и раскаиваясь в грехах прошедшего дня, и утром, глядя с отвагой и радостью на день, который предстоит прожить — с надеждой, с утешением, с близкими, со всем тем, что этот день принесет с собой. Христианская община едина в том, что вся она состоит только из новичков; огромное благо для нас, что мы можем снова и снова начинать все с начала, идти вперед и не останавливаться, не считать нашу задачу завершенной. В этом — единство истинной веры. Вера здесь главное, ибо во всем мы полагаемся на Иисуса, Который подарил нам эту радость — быть маленькими и неразумными, быть глупыми птенцами, которые пищат во славу Его — быть вечными новичками. Вера здесь главное, ибо должно свершиться чудо, чтобы человек почувствовал себя освобожденным от законов, от принуждения, от напыщенной торжественности, от мрачной серьезности всех убеждений — при том, что убеждения у него могут и оставаться. Возможно, поэтому христиан так мало. Все сказанное выше никак не говорит против них — было бы очень страшно, если бы на земле жили только бескомпро

миссные люди, до самой смерти не меняющие своих убеждений. А у христиан есть прекрасная задача — показать другим, что на свете есть не только убеждения, но и вера.

Этот призыв — призыв к решительному действию, призыв к поступку — величайшая милость, оказанная людям. Эта милость исходит от Бога, поэтому она обладает абсолютной свободой: ее невозможно заслужить, ее нельзя выбрать, ее можно только принять — принять полностью, без оговорок. Призыв «Следуй за Мною» связывает человека с Тем, Кто его призывает. «Следуй за Мною» — не программа действий, не идеал, который нужно воплотить; это призыв Иисуса к доверию. Человек становится последователем Иисуса в тот момент, когда он предает свою жизнь в Его руки, когда вера человека воплощается в решимости пойти за Иисусом туда, куда Он поведет. Иисус призывает человека вырваться из круга привычной жизни, отвергнуть все то, что еще недавно казалось важным, разумным и нужным; человек также должен преодолеть инерцию своей внутренней жизни, вырваться из скорлупы умозрительных построений, которыми он довольствовался в своем бездействии. Призыв «Следуй за Мною» подразумевает рывок, разрыв — разрыв с тем, что было до этого. В этом призыве

открывается Царство Божье — революция Бога, исполнившаяся в Человеке Иисусе Христе. Мы должны принять это откровение, ответить на этот призыв; оставив прошлое, мы должны сделать решительный шаг вперед; это первый шаг в вере. Тот, кто не возьмет на себя этой трудной ноши, этой огромной ответственности — стать последователем и учеником Иисуса — тот потеряет душу свою.

Христиане — это люди, которые нашли своего Господа, ибо прежде Он нашел их. Им не нужно искать себе других господ. Это не значит, что они никого не уважают. Это значит другое: раз и навсегда они освободились от любого рабства, от любой диктатуры: над ними не властны ни газетные статьи, ни людской суд, ни общественное мнение; нет такой сильной личности, такой идеологии, таких принципов, которые могли бы поработить их. Им не угрожает опасность стать рабами своих собственных убеждений. Всегда — даже в моменты слабости, кажущейся или реальной, — у них есть сила — сила бояться Бога и любить Его превыше всего. Поэтому они — люди, которых может печалить и тревожить только одно: что они слишком мало уповают на милосердие Божье, на всемогущество Божье; что в послушании Господу и Его заповедям они слишком робки, слишком нерешительны. В остальном же у