Жак Лакан - Работы Фрейда по технике психоанализа.

О ляпсусе, мы к сожалению, поговорили в этом году мало. Тогда как именно здесь находится основополагающее измерение, ибо здесь любой смысл предстает перед нами другой, лишенной всякого смысла стороной. Существует точка, где смысл выступает на поверхность и созидается. Но в той же самой точке человек может почувствовать, что смысл одновременно и упразднен и что именно упразднение служит его созиданию. Что такое остроумие, как не рассчитанное вторжение бессмыслицы в дискурс, якобы имеющий смысл.

О. Маннони: — Это пупок речи.

Лакан; — Совершенно верно. Пупок сновидения представлен крайне нечетко. И наоборот, пупок остроумия острый — Witz. A самую суть выражает в нем бессмыслица.

Итак, мы заметили, что перенос служит нам опорой.

Я указал вам три направления, в которых понимается перенос различными авторами. Такая чисто дидактическая тричастность должна позволить вам определить свое место в современных течениях психоанализа — но до идеала здесь далеко.

Некоторые понимают феномен переноса в связи с реальным, то есть в качестве феномена, имеющего место в настоящем. Такие исследователи полагают, будто, сказав, что всякий анализ должен касаться hieetnunc они стали первооткрывателями. Им кажется, что они совершили отважный шаг и подарили миру ослепительную истину. Эсриэль, ломясь в открытую дверь, пишет на эту тему умилительные вещи: перенос здесь, рядом, важно только знать, что это такое. Если мы будем рассматривать перенос в плоскости реального, вот что это даст — мы получим реальное, которое не реально, а иллюзорно. Реальное состоит в том, что пациент находится передо мной и рассказывает мне о своих распрях с бакалейщиком. Иллюзорное — в том, что злясь на бакалейщика, он бранит меня — это пример Эсриэля. Из чего он заключает, что нужно показать пациенту, что нет никакой причины бранить меня из-за его бакалейщика.

Итак, исходя из эмоций, из аффективного, из эмоционального отреагирования и других терминов, обозначающих определенные частичные феномены, действительно происходящие в ходе анализа, нельзя, тем не менее, не прийти, я подчеркиваю это, к чему-то по существу интеллектуальному. Строя свою деятельность на такой основе, мы придем, в конечном итоге, к практике, тождественной первым формам поучений, столь возмущающих нас в поведении Фрейда при его работе с первыми случаями. Нужно якобы научить пациента действовать в реальном, показать ему, что он отстает от жизни. Если это не воспитание и поучение, то что же это? Во всяком случае, это совершенно поверхностный способ подхода к явлению.

Существует другой подход к проблеме переноса; его можно рассматривать на уровне воображаемого, значение которого мы не преминули выделить. Относительно недавние исследования животной этологии позволяют дать этому регистру более ясное, чем у Фрейда, структурирование. Однако измерение это еще в тексте Фрейда было названо — воображаемым. Как мог быон без него обойтись? Вы видели в этом году в работе "О нарциссизме", что отношение живого существа к желаемому объекту связано с условиями Gestalt'^, которые и ориентируют функцию воображаемого.

Нельзя сказать, что аналитической теории незнакома функция воображаемого, однако использовать ее лишь для описания переноса, значит заткнуть себе уши, поскольку она присутствует повсюду, и особенно тогда, когда речь идет об идентификации. Важно только не апеллировать к ней по любому поводу.

Заметим в этой связи, что функция воображаемого задействована в поведении всякой животной пары.

Во всяком действии, связанном с моментом спаривания особей, захваченных циклом сексуального поведения, появляется измерение показа. В ходе брачной демонстрации каждая из особей оказывается захваченной дуальной ситуацией, где устанавливается, посредством выражения воображаемым отношением, идентификация — преходящая, конечно, поскольку она связана с циклом инстинктивного поведения.

Точно так же в ходе борьбы между самцами можно наблюдать, как субъекты вступают в воображаемое состязание. Соперники могут выяснять отношения на расстоянии, и тогда борьба превращается в танец. В определенный момент, как и при спаривании, совершается выбор ролей, признается главенство одного, без всякого я не скажу рукоприкладства, но без применения когтей, зубов и шипов. Один из партнеров занимает пассивную позицию и признает преимущество противника. Он избегает его, принимает одну из ролей, явным образом обусловленную другим, то есть тем, что демонстрирует другой в плане Gestalt'Si. Соперники избегают реальной борьбы, которая привела бы к уничтожению одного из них, — и перемещают конфликт в плоскость воображаемого. В результате ориентации каждого на образ другого происходит регулирование, которое распределяет роли внутри общей ситуации и является диадическим.

У человека воображаемое ограничивается, специализируется и ориентируется зрительным образом, обуславливающим как тупики, так и функцию воображаемого отношения.

К образу собственного Я — а поскольку это образ, собственное Я является идеальным Я — все воображаемое отношение учеловека и сводится. Будучи произведен в момент, когда функции остаются еще незавершенными, этот образ имеет благотворное значение, довольно хорошо выражаемое ликующим принятием феномена зеркала. Тем не менее сохраняется его обусловленность преждевременным созреванием, а соответственно, и врожденной недостаточностью, зиянием, с которыми он остается по своей структуре связан.

Этот образ себя самого вновь и вновь будет служить субъекту в качестве обрамления его категорий, его восприятия мира служить как объект, причем при посредничестве другого. Именно в другом он всегда будет находить свое идеальное Я, откуда разворачивается вся диалектика его отношений к другому.

Если другой насыщает, наполняет такой образ, он становится объектом нарциссического инвестирования — Verliebtheit. Помните, как Вертер встречает Шарлотту в тот момент, когда она держит на руках ребенка, — это в точности совпадает с нарциссическим imago юного героя романа. Если, напротив, в таком же аспекте другой являет собой фрустрацию субъекта его идеалом и его собственным образом, он порождает максимальное разрушительное напряжение. Воображаемое отношение к другому всегда разворачивается в одном или другом направлении, что дает ключ к пониманию поставленного Фрейдом вопроса о внезапном превращении Verliebtheit любви в ненависть.

Этот феномен воображаемого инвестирования играет в переносе центральную роль.

Перенос, если верно, что он устанавливается внутри и посредством измерения речи, приносит открытие такого воображаемого отношения лишь достигнув определенных ключевых точек речевой встречи с другим, т. е. здесь, с аналитиком. Дискурс, освобожденный от уз определенных условностей так называемым основным правилом анализа, начинает более или менее свободную игру в отношении обычного дискурса и ведет субъекта навстречу тому плодотворному обознанию, благодаря которому подлинная речь соединяется с дискурсом заблуждения. Но и тогда, когда речь избегает откровения, плодотворного обознания, и разворачивается в измерении обмана — существенном измерении, запрещающем нам исключать субъекта как такового из нашего опыта и сводить его к объектным терминам, — обнаруживаются такие точки, которые в истории субъекта были не интегрированы, не усвоены, а вытеснены.