Вадим Черный - Иисус, не знавший Христа

В иудейской традиции «есть» часто обозначает «впитывать мудрость», которая сравнивается с медом или водой. Отсюда небольшой шаг до приобщения к мудрости (знанию, gnosis) путем поедания какой-то ритуальной пищи (облатки). То есть, такого рода традиция витала в воздухе. Церковь ее закрепила в виде обряда – который, как обыкновенно все искусственно созданные обряды, плохо согласуется с телогическими представлениями и стандартными аллегориями.

Очевидна изрядная искусственность таких объяснений типично культового обряда.

Отметим здесь искаженность обряда эвхариста. Получается, что апостолы пьют кровь Иисуса, которую он проливает для искупления грехов. Получается, кровь (и Иисус) принесены в жертву апостолам.

На искусственность эвхариста в христианстве указывает и, возможно, иное его происхождение в Евреев9: Иаков поклялся не есть хлеб с того момента, как он пил из чаши Иисуса, и до его воскрешения. После воскрешения Иисус пришел к нему первому: «Мой брат, ешь свой хлеб, ибо Сын Человеческий восстал из спящих».

1Кор10:4: во время Исхода «все пили одно и то же духовное питие, ибо пили из духовного следующего за ними камня; камень же был Христос». Речь о воде из скалы. «Пили из камня – Иисуса»: здесь можно усмотреть связь с эвхаристом. Обилие символов (вода Иисуса – приобщение к его духу, вино (кровь) – к его искуплению, хлеб (тело) – к церкви) больше напоминает литературное произведение, чем теологическую концепцию. Вероятно, только закрепление традиции приостановило создание новых метафор.

Ин6:31-32: «Отцы наши ели манну в пустыне… Иисус же сказал им:… не Моисей дал вам хлеб с неба, а Отец Мой дает вам истинный хлеб с небес…» Здесь Иоанн конфликтует в Павлом: приобщением к духу во время исхода была манна – хлеб, а не вода. Павел же использует хлеб, скорее, как аллегорию церкви – конгрегации.

Впрочем, Иоанн сам не определился с метафорой. Ин4:14: «вода, которую Я дам ему, сделается в нем источником воды, текущей в жизнь вечную». Ин7:38-39: «Кто верует в Меня, у того… из сердца потекут реки воды живой. Сие сказал Он о Духе, Которого имели принять верующие в Него…» Здесь дух ассоциируется с водой, а не с хлебом.

6:9: «Молитесь же так…» устанавливает обряд, который христиане должны исполнять постоянно. 26:26-28, похоже, еще не сформировался как регулярно повторяемый обряд – Иисус не говорит о необходимости его соблюдения.

Учитывая популярность эвхариста уже в раннем христианстве, можно предположить, что он был воплощен в каждой трапезе, на которой присутствовали члены общины. Или, по-другому, он был формальным поводом для оргий, на непотребный характер которых указывал Павел. Вводить какую-либо регулярность для такого спонтанного обряда было тогда не в интересах церкви. А позже пришлось – для придания христианству минимальной аскетичности, когда языческие корни ритуала перестали составлять проблему для христианской традиции.

Говоря о родственности христиан и ессенов, нужно отметить, что последние предполагали аналогичный ритуал (поедание освященного вина и хлеба), который члены общины совершат с пришедшими мессиями (бен Давид и бен Аарон) [35]. Рассматривая Иисуса как Мессию бен Аарон, а учеников – как членов конгрегации, сходство с обрядом ессенов очевидно.

Сомнительна хроника вечери. Втор16:4-6: жертва приносится при заходе солнца, съесть ее нужно до утра. Жертва приносится в синагоге. В Иерусалиме, видимо, жертва приносилась в Храме. Можно себе представить толпу. Соответственно время на принесение жертвы и возвращение домой. После этого нужно было придти в дом, съесть обед – так, чтобы ничего до утра не оставалось. Очевидно, даже при ритуальной спешке это не менее 2-3 часов. После вечери Иисус пошел на Елеонскую гору молиться, причем молился так долго, что ученики за это время заснули (у Матфея ученики засыпали 3 раза). После этого задержание, Иисуса привели в дом первосвященника. После этого между отречениями Петра прошло более часа, Лк22:59. И только тогда наступил рассвет.

Неочевидно, и что именно ел Иисус: «И испеки и съешь на том месте, которое изберет Господь… а на другой день можешь возвратиться и войти в шатры свои». Жертву надо было есть, видимо, во дворе Храма, а не дома. Тогда не стали бы заново кушать дома. Да и по времени поедание жертв должно было растянуться до глубокой ночи. Впрочем, точных данных на этот счет нет, и нет уверенности, что придерживались традиционных сегодня обрядов.

Термин «Кровь Моя завета» лишен смысла.

Исх24:5-8: Моисей окропил израильтян кровью жертвенных тельцов, назвав ее кровью завета. Сразу отметим, что христианские теологи, пытаясь согласовать с пророчествами, проводят аллегорию Иисуса, как жертвенного барана. В Исх24 речь идет именно о тельцах.

Эвхарист же, в попытке построить аналогичный контекст, использует аллегорию крови аллегории агнца. Если не признать это чрезмерной натяжкой, то так можно установить связь между любыми событиями.

XE "Новый завет" \i Редакция была изменена на «Кровь Моя нового завета». Очевидно, к тому времени христианство уже отошло от иудаизма, появился термин «новый завет» и понадобилось его обосновать – желательно, приписав Иисусу. Термин «новый завет» взят из пророчества Иер31:33: «Но вот завет, который Я заключу с домом Израилевым после тех дней, говорит Господь:… на сердцах их напишу его, и буду им Б., а они будут Моим народом».

Втор6:6: «И да будут слова сии, которые Я заповедаю тебе сегодня, в сердце твоем». Израильтяне часто отступали от Закона, чтили его глазами, а не сердцем. Именно поэтому Иеремия говорит, что завет будет помещен в сердце, соблюдать его будет легко и естественно, что он станет частью каждого иудея.

Речь идет все о тех же заповедях, нет ни слова о новых. Иер31:34: «все сами будут знать Меня…» То есть, знание Б. будет следствием завета в сердцах израильтян, а не причиной для отказа от Закона.

Христианство же проповедует новые положения, а не новую форму Завета.

Кстати, новый завет должен быть заключен именно с иудеями, а не всеми народами, как это пытались изобразить фальсификаторы. Павел пытался разрешить коллизию, говоря о христианах как новом Израиле. Но Иеремия однозначно сказал о народе, а не о какой бы то ни было другой общности.

Новый Завет не является таковым и по тексту. Сравним путаный и противоречивый пересказ третьими лицами тезисов Иисуса в Новом Завете со строгим изложением Моисеем послания Б. в Ветхом Завете. Если бы Иисус считал нужным оставить Новый Завет, то он, безусловно, сделал бы это в виде формальной записи, не допускающей искажений, а не оставил бы эту работу необразованным апостолам.

Возможно, что введение понятия «Нового Завета» потребовалось для обоснования отказа от обрезания, завета Б. с Израилем.