НИКОЛАЙ КУЗНЕЦОВ - ЮРОДСТВО И СТОЛПНИЧЕСТВО

Вся ихъ жизнь краснорѣчивѣе всякихъ словъ говоритъ о томъ, что они считали себя ниже и хуже всѣхъ, ни передъ кѣмъ не превозносились, не считали себя способными для совершенія великихъ дѣлъ, не хвалились какимъ либо дѣломъ, а прикрывали его странными поступками, не превозносились дарами природы или благодати; не могли радоваться о стяжаніи, которое презрѣли и котораго не домогались [9], не могли они и сѣтовать объ утратѣ чего нибудь, но въ духѣ смиренія веселились только о Господѣ; глубокое смиреніе святыхъ юродивыхъ заставляло ихъ во всѣхъ скорбяхъ и искушеніяхъ, какимъ они подвергались со стороны людей, не жаловаться ни на кого, а принимать ихъ, какъ должное; св. юродивые старались убѣгать отъ похвалъ людскихъ и съ этою цѣлію они скрывались отъ всего мірского и отъ людей, представляя себя безумными во многихъ случаяхъ [10]. Смиреніе духа побуждало св. юродивыхъ естественно удаляться отъ всего того, что оскорбляетъ другихъ и эта ихъ черта возводитъ подвигъ „юродства" на степень общественнаго служенія.

Такимъ образомъ, подвигъ „юродства" о Христѣ не есть только личный подвигъ, но принимающій его выступаетъ на общественное служеніе: даже болѣе, общественное служеніе есть завершеніе подвига; на это служеніе юродивый посылается какъ мужъ избранный, уже устроившій свое собственное дѣло и могущій научать и направлять другихъ. Св. юродивые совершали свои дѣла на глазахъ міра; жили они преимущественно въ большихъ городахъ: св. Симеонъ – въ Эмессѣ; св. Андрей – въ Константинополѣ; св. Максимъ, Василій и Іоаннъ – въ Москвѣ; св. Николай и Ѳеодоръ – въ Новгородѣ; св. Прокопій и Іоаннъ – въ Устюгѣ; св. Николай (салосъ) – въ Псковѣ: св. Іоаннъ (Власатый) – въ Ростовѣ; св. Лаврентій – въ Калугѣ. Находясь въ обществѣ, св. юродивые уже по существу дѣла обязательно такъ или иначе вліяли на него. Какое ихъ было вліяніе? вліяніе будетъ пассивнымъ, когда человѣкъ, исключительно занятый собой и своими дѣлами, вовсе не думаетъ о другихъ, и если онъ въ житейскихъ сношеніяхъ съ послѣдними такъ или иначе воздѣйствуетъ на нихъ, то воздѣйствуетъ не намѣренно, хотя съ точки зрѣнія христіанской нравственности и не безотвѣтственно за послѣдствія своего поведенія; но оно можетъ быть и активнымъ, когда вся жизнь, всѣ поступки, слова и дѣйствія человѣка имѣютъ за собою какія-либо, добрыя или дурныя цѣли и разсчитаны на что-либо, касающееся окружающихъ. Вліяніе св. юродивыхъ на общество было съ ихъ стороны обязательно активнымъ. Внѣшній ихъ образъ жизни, странные для другихъ поступки и дѣйствія – все это было намѣреннымъ и основано именно на разсчетѣ такъ или иначе и, конечно, всегда съ благою цѣлію, подѣйствовать на другихъ. Вотъ третья характерная черта „юродства" въ опредѣленіи проф. Е. Е. Голубинскаго: „юродство состоитъ въ томъ…, чтобы обличить современниковъ" [DXXIV].

Но достигали-ли св. юродивые въ своей жизни и дѣятельности тѣхъ высокихъ цѣлей, какія ставились всѣми истинными послѣдователями Спасителя и подражателями Его высокому примѣру, выступающими на служеніе ближнему – или что тоже – было-ли воздѣйствіе св. юродивыхъ на общество положительнымъ?

На поставленный вопросъ должно отвѣтить прямо: положительное воздѣйствіе св. юродивыхъ на окружающее общество не подлежитъ сомнѣнію. Чтобы понять это, разсмотримъ ближе взаимоотношенія св. юродивыхъ о Христѣ и общества. Юродивые въ обществѣ были не простыми глупцами; напротивъ, они имѣли въ своемъ родѣ великій авторитетъ. Прежде всего, они представлялись обществу загадочными существами; затѣмъ, всѣмъ бросалась въ глаза ихъ религіозность. А при сравнительной живости религіознаго чувства народъ всегда расположенъ ко всему таинственному и чудесному. Слѣдовательно, уже одно то, что „юродство" при всей своей особенности являлось не какъ что либо совершенно новое и чуждое обществу, а напротивъ, такъ сказать, удовлетворяло важнѣйшимъ духовнымъ запросамъ этого общества, должно было отразиться на отношеніяхъ общества къ св. юродивымъ и къ лучшему для послѣднихъ. Затѣмъ, и главнымъ образомъ, значеніе св. юродивыхъ въ обществѣ опиралось, конечно на ихъ необыкновенныхъ духовныхъ дарованіяхъ – прозорливости, силѣ чудесъ и молитвы. Въ самомъ дѣлѣ, какъ не уважать и до извѣстной степени не благоговѣть предъ такимъ человѣкомъ, который, подобно древнимъ пророкамъ, безстрашно является къ правителямъ и вельможамъ, сурово обличаетъ ихъ, угрожаетъ, и угроза его потомъ сбывается; или который загадочно возвѣщаетъ грядущее бѣдствіе на все общество, и оно потомъ постигаетъ его; или – еще по просьбѣ этого общества молится о предотвращеніи грозящей бѣды, имъ же предсказанной, и молитва его доходитъ до небесъ, прелагая гнѣвъ Божій на милость. Вотъ почему и отношенія къ св. юродивымъ такъ измѣнялись: то ихъ гнали въ шею и били, а то, когда нужно, когда въ трудныя минуты общественной или частной жизни ожидали руководительства свыше, взоры всѣхъ направлялись къ юродивому. Его отыскивали, приводили въ собраніе, ласкали, какъ дитя, примѣняясь къ его мнимому младенческому состоянію, дарили разныя бездѣлушки, давали нерѣдко и деньги, словомъ, всячески старались задобрить и расположить къ себѣ; въ то же время зорко слѣдили за нимъ, примѣчая всѣ его движенія и поступки и чутьемъ угадывая, какое въ его странныхъ дѣйствіяхъ скрывается указаніе на истину, которую надо было уловить, разгадать непонятное. И голосъ св. юродиваго былъ гласомъ Божіимъ.

Общественная жизнь св. юродивыхъ характеризуется, какъ самоотверженная дѣятельность на пользу ближнихъ, совершаемая въ духѣ евангельской любви, безъ которой человѣкъ бываетъ мертвъ духовно: „не любяй брата, въ смерти пребываетъ" [DXXV]. Любовь св. юродивыхъ къ ближнимъ прежде всего выразилась въ ихъ незлобіи и прощеніи наносимыхъ имъ со стороны общества обидъ, сопровождавшимся молитвою за враговъ. Такъ, св. Андрей „вся терпяше и о пакостящихъ ему и біющихъ его моляшеся: да не будетъ имъ грѣха о семъ, иже ми біеніе творятъ, въ невѣдѣніи бо сія содѣваютъ, и невѣдѣнія ради отпущеніе пріимутъ" [DXXVI]. Когда св. Исидору оскорбляли сестры монастырскія она: „не сотвори оскорбленія каковаго никомуже, ниже сама когда прогнѣвася или опечалися, ни поропта о чесомъ либо, но всегда молчаше, никомуже отвѣщавающи словесе каковаго, ни мала ни велика" и, когда сестры, раскаявшись преподобному Питириму въ своихъ обидахъ, нанесенныхъ ими св. Исидорѣ, „припадающе къ блаженнѣй, просяху прощенія", то она вмѣстѣ съ преподобнымъ Питиримомъ „молитву къ Богу о сестрахъ сотвори прилежну, еже проститися согрѣшеніямъ ихъ" [DXXVII]. Св. Исидоръ Твердисловъ, когда поселился въ Ростовѣ, то отъ здѣшнихъ жителей терпѣлъ страшныя гоненія и побои, но самъ „яко въ чуждемъ тѣлеси все съ благодареніемъ терпяше, и никако же досадителемъ воздаваше, но токмо въ умѣ своемъ глаголаше къ Богу: Господи, не постави имъ въ грѣхъ сего" [DXXVIII]. Св. Аврамій Смоленскій „вся съ кротостію и смирѣніемъ терпяше, благодарящи Бога о напущенномъ на него искушеніи, и моляшеся о ненавидящихъ и обидящихъ его" [DXXIX]. Св. Прокопій Устюжскій „въ день оскорбляемь и озлобляемь бываше, а въ нощи ни мала покоя себѣ пріимаше, но по граду хождаше по всѣмъ св. церквамъ, и моляшеся Господеви со слезами за градъ и люди и за озлобителей своихъ, глаголя: Господи, не постави имъ грѣха сего" [DXXX]. Св. Симонъ Юрьевецкій не только не отвѣчалъ зломъ на оскорбленія, но смиренно молился за обижавшихъ его [DXXXI].