НИКОЛАЙ КУЗНЕЦОВ - ЮРОДСТВО И СТОЛПНИЧЕСТВО

Какъ же св. Исаакъ Сиринъ рѣшаетъ предложенный ему св. Симеономъ вопросъ о спасеніи? прежде всего, по его мнѣнію, и спрашивать объ этомъ никому не слѣдуетъ [MXCVI]. Хотя и много есть заповѣдей Божіихъ, но онѣ всѣ должны быть исполняемы, такъ какъ Господь лишняго бремени никогда бы не возложилъ на человѣка. Божіи заповѣди, по словамъ св. Исаака Сирина, это не что иное, какъ врачебныя средства, данныя человѣку Богомъ къ уврачеванію его грѣшной души; причемъ, средствами этими пользоваться должно не изъ за страха, а изъ любви. Необходимость исполненія всѣхъ заповѣдей непремѣнно подтверждается словами Спасителя: „кто нарушит одну из заповедей сих малейших и научит так людей, тот малейшим наречется в Царстве Небесном; а кто сотворит и научит, тот великим наречется в Царстве Небесном" [MXCVII]. Очищеніе души только и можетъ совершаться путемъ исполненія всѣхъ заповѣдей и не слѣдуетъ мыслить такъ, что Богъ можетъ и безъ соблюденія заповѣдей Его чрезъ благодать Свою даровать очищеніе души, „зане сія судьбы суть Господня и не заповѣдаетъ церкви таковая просити намъ". Бываетъ, что иные усерднымъ исполненіемъ заповѣдей Божіихъ достигаютъ душевной чистоты, а нѣкоторые сподобляются этого даромъ благодати, но послѣдняго не слѣдуетъ просить у Бога въ молитвѣ, оставивъ исполненіе заповѣдей. На вопросъ богатаго юноши о спасеніи Господь отвѣтилъ – „сохрани заповѣди" [MXCVIII]и частнѣйшимъ указаніемъ ихъ „научилъ его естественнымъ заповѣдемъ" и удовлетворилъ, потомъ, его болѣе высшимъ запросамъ духа, предложивъ продать свое имѣніе и раздать деньги нищимъ, взять крестъ и слѣдовать за Нимъ [MXCIX]. Этотъ совѣтъ Господа, по мнѣнію св. Исаака Сирина, означаетъ – надобно уйти изъ ветхаго міра страстей и стремиться войти въ новый, благодатный міръ, сдѣлаться мертвымъ для всего земного, страстнаго. Только тогда, когда человѣкъ совлечется похотей, онъ можетъ обновиться, а тѣ же, которые плотская мудрствуютъ, угодити Богови мудрованіемъ духа, не могутъ [MC]. Поэтому, св. Исаакъ Сиринъ и совѣтуетъ далѣе св. Симеону столпнику: если ты, говоритъ онъ, любишь чистоту сердца и мудрованіе духовное, о чемъ ты мнѣ пишешь, то прилѣпись къ заповѣдямъ Бога, любовь Котораго предложила ихъ, исполняя заповѣди не изъ за страха за неисполненіе или изъ за награды за исполненіе ихъ, потому что мы не тогда извѣдываемъ всю сладость, когда дѣлаемъ правду, но тогда, когда „вожделѣніе правды снѣдаетъ сердце наше", и не тогда мы бываемъ грѣшниками, когда грѣхъ содѣваемъ, но тогда, когда его мы не возненавидимъ и не станемъ въ немъ раскаяваться. Тѣ, которые заповѣдей Божіихъ не сохранили и не слѣдовали апостольскимъ путемъ, святыми быть названы не могутъ [MCI].

Затѣмъ, св. Симеона интересовало то, почему св. Василій Великій иногда хвалитъ общежитіе, иногда же пустынничество?

Св. Исаакъ Сиринъ рѣшаетъ этотъ вопросъ такимъ образомъ: духовная польза пріобрѣтается двумя способами, смотря по силамъ и намѣреніямъ человѣка. Сильнымъ людямъ иногда бываетъ полезно жить въ общежитіи, а слабымъ иногда полезно жить въ пустынѣ. Достигшему же нравственнаго совершенства и окончательно умершему для міра и общества, пребываніе среди нихъ оказывается вреднымъ, ибо онъ призывается къ уединенію какъ бы Самимъ Богомъ. Немощному же и нуждающемуся въ укрѣпленіи себя на пути исполненія заповѣдей Божіихъ полезнѣе жить въ общежитіи, „дондеже обучится, и утомится, и заушенъ будетъ искушеніи, и падетъ, и возстанетъ между множайшими и стяжетъ здравіе души". Какъ младенецъ не можетъ быть воспитанъ безъ молока, такъ и монахъ не можетъ быть имъ (т. е. монахомъ), не будучи вскормленъ „млекомъ" заповѣдей Божіихъ для того, чтобы побѣждать страсти, достигать чистоты. Такъ, пустыня иногда немощнымъ и бѣгающимъ общества бываетъ полезна въ нравственномъ отношеніи, а иногда оказывается благотворною для сильныхъ. Первымъ – въ виду того, чтобы они при благопріятныхъ условіяхъ не увеличили-бы страсти. Вторымъ, т. е. сильнымъ, при отсутствіи земного можно свободнѣе въ пустынѣ бороться съ діаволомъ. Пустыня, по истинѣ, усыпляетъ страсти, какъ пишетъ и св. Симеонъ столпникъ въ своемъ письмѣ, но этого мало, дополняетъ св. Исаакъ Сиринъ; слѣдуетъ не усыпить только страсти, а совершенно ихъ исторгнуть, побѣдить, когда онѣ возстанутъ противъ человѣка, потому что, вѣдь, усыпленныя только страсти, могутъ снова пробудиться.

Но не одна пустыня усыпляетъ страсти, а иногда и сами страсти усыпляютъ одна другую; такъ страсть тщеславія отгоняетъ блудную, а блудная, напротивъ, укрощаетъ „славонеистовство". Но, совѣтуетъ дальше св. Исаакъ Сиринъ, въ пустынѣ надобно обитать не потому, что она усыпляетъ страсти, а потому, что въ ней легче созидается внутренній человѣкъ, и она болѣе способствуетъ къ созерцательной жизни [MCII]. Что касается того, что св. Василій Великій и Григорій Богословъ, на которыхъ ссылается св. Дивногорецъ, любили пустыню, восхваляли безмолвіе, достигли тамъ чистоты и сподобились откровеній, то для правильнаго пониманія ихъ взгляда на пустыню, гдѣ можно достигнуть чистоты и сподобиться откровеній, надо имѣть въ виду ихъ приготовленіе въ мірѣ къ пустынной жизни путемъ дѣятельнаго исполненія заповѣдей.

Далѣе, св. Симеона столпника интересовалъ слѣдующій вопросъ. Господь установилъ заповѣдь о милостынѣ, которая уподобляетъ человѣка Отцу небесному, а монахи выше ея ставятъ безмолвіе: какъ примирить это?

Безмолвіе безъ милостыни немыслимо, хотя мы, монахи, говоритъ св. Исаакъ Сиринъ, стараемся насколько возможно удаляться отъ мірского мятежа, но не отрекаемся оказывать милость въ случаѣ дѣйствительной надобности, заботимся въ тоже время и о безмолвіи для того, чтобы очиститься отъ душевныхъ возмущеній и приблизиться къ Господу. Необходимо принуждать себя къ тому, чтобы воплотить въ себѣ милостивость и не только сохранять внутрь себя милосердіе, но и дѣломъ стараться оказывать любовь къ ближнему, такъ какъ какой это будетъ монахъ, который, имѣя пищу и одежду и видя своего ближняго алчущимъ и наготующимъ, не удѣлитъ послѣднему нѣкоторой части изъ того, что имѣетъ? или развѣ не оставитъ кто своего затвора ради больного ближняго, нуждающагося въ посѣщеніи и участіи другихъ? но положимъ, подобнаго рода случаи, способствующіе проявить въ отношеніи къ ближнимъ милостивость, будутъ отсутствовать, то надобно хоть въ мысляхъ сохранять духъ такой милостивости. Когда же подобные случаи будутъ представляться монаху, то необходимо послѣднему воспользоваться ими для того, чтобы на дѣлѣ показать ту любовь къ ближнимъ, какую онъ носитъ въ сердцѣ. А безмолвникъ, не желающій упражняться въ дѣлахъ милосердія и мірянинъ, пренебрегающій милостивостью – немилостивцы, надобно всегда приводить себѣ на память милосерднаго Христа и не кичиться ложнымъ безмолвіемъ. Примѣры, приведенные св. столпникомъ въ доказательство несовмѣстимости безмолвія съ милостивостью изъ жизни св. Іоанна Ѳиваидскаго и св. Арсенія, которые не заботились о недужныхъ и нищихъ въ ущербъ своему безмолвію, св. Исаакъ Сиринъ считаетъ неосновательными: „да не приближишися къ дѣламъ нѣкимъ таковыхъ; аще бо отстоиши отъ всякаго покоя и срѣтенія человѣкъ, яко же бяху сіи, повелѣваетъ ти Господь презирати таковая; аще-ли же отъ онаго совершенства отстоиши, и во трудѣхъ тѣлесныхъ, и бесѣдѣ человѣчестей еси во всяко время, почто нерадиши о заповѣдѣхъ, яже мѣрѣ твоей подобаетъ сохранити, пребывати извиняяся въ жительствѣ велицѣмъ святыхъ, къ нему же не приближился еси". Какъ бы въ противовѣсъ примѣрамъ, приведеннымъ св. столпникомъ, св. Исаакъ Сиринъ ссылается на примѣръ изъ жизни "св. Макарія Великаго, который, посѣтивъ больного брата и, узнавъ, что ему нужно немножечко мягкаго хлѣба, самъ отправился, несмотря на свои 90 лѣтъ, изъ скита въ г. Александрію за мягкимъ хлѣбомъ для больного, такъ какъ въ монастырѣ по обычаю не было мягкаго хлѣба, а братія питалась сухимъ. Авва же Агаѳонъ, великій безмолвникъ, 6 мѣсяцевъ работалъ въ міру за одного больного человѣка. Такимъ образомъ, боящіеся Господа всѣми мѣрами заботятся о томъ, чтобы сохранить и исполнить заповѣди Божіи и, если представляется возможность, то и непріятности терпятъ ради благоденствія ближнихъ. Въ силу того, что человѣкъ состоитъ изъ души и тѣла, онъ и любовь свою въ отношеніи къ ближнимъ долженъ оказывать двоякимъ образомъ – духовнымъ и тѣлеснымъ; а если невозможно осуществить одинъ способъ милостивости дѣлами, по какимъ либо обстоятельствамъ, то довольно будетъ и того, что такая любовь будетъ храниться въ сердцѣ монаха – безмолвника [MCIII]. Примиривъ кажущуюся несовмѣстимость безмолвія съ милостивостью, св. Исаакъ Сиринъ дальнѣйшимъ разсужденіемъ опредѣляетъ значеніе и нравственное достоинство милосердія для безмолвника-монаха, который, ради своего безмолвія, не желая оказывать никакой милостивости, можетъ дойти до презрѣнія людей и впасть въ гордость. Презирающій больного, пишетъ онъ, не увидитъ свѣта, отвращающійся отъ скорбящаго погибнетъ, и тотъ, кто презираетъ вопли злостраждущихъ, накажется. Ничто не въ состояніи избавить монаха отъ гордости и ничто не можетъ споспѣшествовать цѣломудрію особенно во время борьбы съ плотію, какъ посѣщеніе больныхъ и скорбящихъ. Такую дѣятельную любовь монахъ можетъ проявлять, проводя созерцательный образъ жизни; находясь въ безмолвіи, можетъ совершать дѣла милосердія [MCIV].