Тихон (Агриков) - У Троицы окрыленные

По прибытии в Лавру наш батюшка был принят в число лаврской братии и вскоре пострижен в мантию с именем Антиоха.

Иеромонах Антиох нес послушание в Духовской церкви. Там раньше, до 1950 года, ежедневно совершались заупокойные требы: отпевания, панихиды, записывались имена усопших на поминовение. Старец должен был всегда там находиться.

Поскольку Духовская церковь — здание каменное, причем с почти глухими, без больших окон стенами, и не имеет отопления, то батюшка Антиох всегда там мерз. Потому, чтобы сохранить способность к службе, он имел привычку всегда одеваться так, как будто на дворе вечный январь и сорок градусов мороза или несносная февральская буря. Словом, зимняя засаленная теплая ряса, довольно ветхая скуфья, натянутая до отказа, подшитые валенки и даже варежки на руках были постоянным его «обмундированием».

В Духовской храм мало кто заходил, особенно в зимнюю пору, потому что там была нестерпимая стужа, и старцу совершенно нечего было делать. Он обычно усаживался на поломанный стул, закутывался потеплее и сидел до тех пор, пока не чувствовал, что замерзает. А если заходила какая старушка и во весь голос (так как батюшка был совершенно глухой) заказывала старцу панихиду, то он медленно вставал, зажигал пару маленьких свечек, ставил их к Голгофе и… затягивал таким голосом, что под него никто никогда не мог бы подстроиться. Отец Антиох был совершенно без слуха, пел сразу на все тона и гласы. Голос у него был такой грубый-прегрубый. Пел он без всяких мелодий и ритма, а просто так, как ему вздумается, поэтому старец и служил, как правило, один. Петь с ним вместе было совершенно немыслимо и невозможно.

В летний период Духовская церковь оживала, вместе с ней оживал и цвел отец Антиох. Как он любил летнюю, и особенно весеннюю, пору! Жизнь начинала бить ключом у отца Антиоха обычно после Святой Троицы и Духова дня. В Духов день — престольный праздник этого храма — совершалась там, по Лаврской традиции, праздничная Божественная Литургия. Отец Антиох обычно вместе с другими священнослужителями служил и причащался Святых Христовых Тайн. В этот день его можно было видеть особенно просветленным, одухотворенным, благодатно-радостным. «У вас, старец, сегодня вторая Пасха», — бывало, скажет ему кто из братии. Он приветливо улыбнется, покивает своей седой головой, будто слышит, потом что-то грубым голосом добродушно пробормочет и тихо-тихо пойдет в свою келейку.

Душой своей человек этот был — ангел. Никого он никогда не обидит, никого не обманет. Даже всякому послушнику поклонится, по-своему улыбнется. Чувствовалось, что в этом простом, мужиковатом старце живет крепкий, сильный дух, благодать Божия, большой духовный и жизненный опыт.

Если говорить об особых добродетелях отца Антиоха, то мы уже ранее упомянули, что душа этого старца украшалась бескорыстием. Совершая отпевания и панихиды в Духовской церкви, старец постоянно был вынужден обращаться с деньгами. Этот «мусор», как называл он деньги, всегда был пред его глазами. Но сердце его было свободно от какого-либо пристрастия к ним. Старец жил высокой духовной жизнью, и потому земные вещи для него были совершенно ничтожными, бесценными. Он знал другие ценности; другое, духовное сокровище влекло его сердце — добродетельная жизнь, жемчужины смирения, чистоты, кротости, воздержания, бескорыстия. Эти ценности всегда высоки, вечны, и только они являются истинным украшением человека. И только они вводят душу в вечную жизнь, в жизнь с Богом, святыми ангелами и святыми угодниками Божиими.

Как корабль, наполненный всякими сокровищами, тихо подходит к заветной пристани, так и душа праведника, украшенная добродетелями и исполненная духовным богатством, тихо приближается к концу своего земного странствования. Иеромонах Антиох с каждым днем заметно физически увядал, как цветок на заходе солнца. Он уже меньше стал появляться среди братии Лавры. Иногда казалось, что его уже совсем и нет в живых. Но он жил духовно-благодатно и сокровенно, мало показывался людям, физически делался все слабее и слабее. В любимую им Духовскую церковь он теперь приходил изредка, только помолиться. Там отправлял требы уже другой иеромонах, помоложе. А отца Антиоха, как слабенького старца, освободили на покой . Придет, помолится, посмотрит, утрет незваную слезу стареньким платочком — и снова в свою тихую келию.

Он очень привык к своей старенькой зимней рясе. Хотя теперь было лето и он не должен был, как раньше, сидеть в Духовской церкви, но у него и надеть-то больше было нечего. Одним словом, отец Антиох по одежде оставался тот же, что и раньше; физически, телом, увядал, а душой обновлялся.

«Если внешний наш человек тлеет, то внутренний со дня на день обновляется» (2 Кор. 4, 16), — говорит святой Апостол. Кто может в полноте понять эту нашу христианскую радость? Радость нового рождения для жизни в ином мире! Радость духовного обновления при бесповоротном ветшании тела! Какое огромное утешение дает нам наша вера в будущую жизнь! Земная жизнь заканчивается, приходит к неизбежному своему концу. Но жизни еще не конец. Она, по существу, только начинается. Настоящая, полная, живая жизнь, жизнь — только в другом, лучшем мире, мире горнем, небесном. Отсюда вполне понятно становится то благодушное настроение старца, когда он доживает уже считанные дни на земле и не теряет душевной радости, великодушия, а напротив, по мере приближения к смерти все более и более радуется и веселится.

«Батюшка, отец Антиох, — скажет ему с удивлением брат, пришедший посетить его в болезни, — да ты ведь вот скоро-скоро умрешь, а все шутишь да улыбаешься». «О дитятко мое, — ответит грубоватым голосом старец, — я только еще начинаю жизнь, только-только!..». А сам тихонечко задумается, затихнет после этих слов. Еще более как-то просветлеет, озарится. Вот она, духовная жизнь-то, как богата и радостна! Чем же, спрашивается, будет утешать себя на склоне лет своих человек, не знающий Господа? Если впереди только одна холодная мрачная могила, сырая земля, черви, тление, небытие?!

Бот и сейчас есть такие ветхие старцы, которые одной ногой, как говорится, стоят уже в сырой могиле. Но сколько света, ясности, воодушевления, надежды в их старческих очах!

Кончился очередной учебный день. Ученые монахи шли из Академии. По дороге встречается отец Благочинный: "Только вот сейчас скончался отец Антиох". Входим в открытую келию. Старец лежит недвижим на своем бедном монашеском одре. Лицо его покрыто белым полотном. Тайна, непостижимая тайна смерти ощутимо витает вокруг. «Только сейчас испустил дух свой», — говорит тихо стоящий около почившего брат. Так и кажется, что старец стоит душой здесь, среди нас, и смотрит на нас своими глубокими очами. При этой мысли трепет охватывает все члены и рука невольно творит победное крестное знамение.