Константин Зноско - Исторический очерк Церковной унии. Ее происхождение и характер

После таких доводов и пояснений Марка провин­циал Иоан объявил от лица западных, что Римс­кая Церковь признает единую только причину Сына и Духа, т.е. Отца, и не исповедует двух на­чал и двух причин, но единую вину и начало, пре­давая противно этому мыслящих анафеме (Concil. Florent., Sess. XXXII, p. 381).

Православные обрадовались, что римляне призна­ли Отца как единую причину Сына и Духа, а не два начала, т.е. признали Никейский Символ без при­бавки «и Сына», тем более что римляне прислали императору исповедание это на бумаге; но радость их была преждевременна, и на следующий день во­сточных ожидало полнейшее разочарование. Вот как описывается в одной из рукописей XV в. Ватиканс­кой библиотеки последовавшее за этим событие. Магистр Родосский Ипатий, узнав о соборном поста­новлении, отправился ночью к папе Евгению и спро­сил его, для чего он уступил тому издавна упорно­му и гордому греческому народу. Евгений ответил магистру, что уступил не народу, а доводам текстов, для общего покоя. Магистр припомнил Евгению его предместников пап, которые навсегда расторгли общение с народом сирским и греческим. Он уко­рял папу в том, что тот попирает бывшие постанов­ления и тем самым гасит славу западных народов, а так как папа не решался нарушить данное им сло­во, то грозил употребить силу против императора. Кардиналы удержали магистра от такого безумия и сказали ему, что императора можно склонить обе­щаниями, Патриарха — деньгами, только с Марком Ефесским трудно будет сладить, но и против него найдутся тайные средства. Побуждаемый увещани­ями кардиналов и епископов, папа, будто против своей воли, дал позволение магистру и кардиналам расторгнуть соборное определение. В ту же ночь оповестили об этом всех кардиналов и епископов. Наутро восточные явились в храм, чтобы там, как было условлено, присутствовать при торжественном объявлении наступившего единения в вопросе по поводу римской прибавки к Никейскому Символу, но западных там не нашли. Только к вечеру узнали они о бывшем ночном совете и об обманных действи­ях папы и немедленно отправились к императору, но у него уже находились кардинал Иулиан и два епископа, подосланные от папы с подарками и обе­щаниями. Отчаявшись найти помощь императора, они с воплем и печалью стали расходиться (Правда Всел. Церк. С. 244—245).

Так изображает это печальное событие упомяну­тый ранее ватиканский манускрипт, слагая вину с папы Евгения, будто бы изменившего своему сло­ву из боязни, дабы магистром Родосским не было учинено над императором насилие; но сомнитель­но, чтобы дело это не было делом рук самого Евге­ния, ибо все поведение его во время Собора доказы­вало его намерение принудить восточных к унии без всяких уступок со стороны Римской Церкви.

Так как римляне после этого в доказательство сво­ей правоты прислали православным несколько вы­держек якобы из писаний св. отцов, император захо­тел узнать о них мнение греческих святителей. Марк Ефесский указал, что ссылки эти не заслуживают внимания, так как они не служат отражением голо­са Вселенской Церкви, а содержат в себе мнения западных писателей, появившиеся после разделе­ния Церквей. Он же посоветовал предложить рим­лянам принять в основание единения по данному вопросу письмо Максима Исповедника, на которое ссылались и римляне, а именно то место, где Мак­сим говорит так: «Свидетельство римских отцов со­гласив с толкованием Кирилла Александрийского на Иоанна, "что Сын не есть вина Духа, ибо одна толь­ко вина Сына и Духа — Отец, единого по рождению, другого по исхождению"; а что у него говорится, яко­бы Дух происходит через Сына, сие для того, чтобы показать, что Они суть того же существа и без всяко­го различия, и признать это место догматической формулой» (Concil. Florent, Sess. XXXII, p. 384).

Когда же им это было предложено, они от этого отказались и потребовали новых заседаний. Импе­ратор согласился, но, желая поскорее прекратить споры по сему вопросу и зная, что Марк Ефесский и Антоний Ираклийский твердо будут защищать свое мнение, запретил им присутствовать на засе­даниях, а сам с тех пор беспрестанно совещался с протосингелом Григорием и изменившими право­славию митрополитами Никейским и Российским, удалив от себя прочих. На двух последних, когда провинциал Иоанн стал нагло вызывать на состязания отсутствующего Марка и считать его побеж­денным, император и митрополит Исидор замети­ли, что Марк отсутствует потому только, что все они пришли на сей раз не для состязания, а чтобы ис­полнить их требование являться по условию в на­значенные для заседания дни, ответа же более да­вать не будут, и напрасно он (Иоанн) считает себя победителем, когда никто с ним не спорит (Соnсil. Florent, Sess. XXXII, p. 385—390).

После сего не было более соборных совещаний, но православные часто сходились в патриарших поко­ях для рассуждений. Когда же митрополит Исидор предложил собравшимся признать унию на предла­гаемых папой условиях, митрополит Монемвасийский воскликнул: «Чего же вы хотите? Возвратиться в отечество данниками папы и продать наши догматы? Лучше умереть, нежели латинствовать» (Ibid, p. 391).

Во время этих непрерывных собраний у патри­арха, на которых происходили постоянные споры между митрополитом Никейским, утверждавшим, что западные отцы не отступают в толковании дог­мата об исхождении Св. Духа от восточных, и Мар­ком Ефесским, папа потребовал, чтобы православ­ные и римляне произнесли над Телом Христовым странную и дотоле неслыханную клятву о том, чье мнение они считают справедливым. Возмущенные таким требованием император и Патриарх ответи­ли ему: «Что еще спорить! Не хотим более судить и быть судимы, ибо нет пользы от словопрения. Каждый из нас остается убежденным в справед­ливости своего мнения и не согласится изменить его. Итак, вместо тщетных клятв поищи иное средство к соединению; если же нет, да возвратимся с миром в свое отечество» (Concil. Florent., Sess. XXXII, p. 399).

Опять начались обоюдные собрания, и, хотя суж­дения на собраниях излагались письменно, дело не подвигалось вперед. Между тем митрополиты Российский, Никейский, Лакедемонский и Митиленский заявили императору категорически, что если он не согласится на соединение, они присое­динятся против его воли. Это заявление сильно устрашило императора, и он стал совещаться со своими епископами. Было решено составить такую формулу исповедания, которая сохраняла бы мне­ние каждой стороны, не отвергая и противного мнения, и когда она была составлена и прочита­на, то между епископами православными и пре­давшимися на сторону латинян произошло силь­ное разделение. Тогда митрополит Лакедемонский посоветовал императору включить, вопреки собор­ным правилам, в число голосующих и мирских письмоводителей, чтобы тем усилить партию согласителей. Когда был произведен подсчет голо­сов, то в пользу согласительного исповедания ока­залось 24 голоса, против— 12. Исповедание было послано римлянам, но те согласились принять его лишь под условием включения 12 вопросов, кото­рые совершенно изменяли смысл православного исповедания в пользу латинян. Император это скрыл от Собора (Скиропул. Кн. VIII, гл. 13-18).