Михаил (Грибановский) - Над Евангелием

Путешествие на Пасху и Иерусалим, очевидно, не имело никакого отношения к тем толпам народа, которые стекались к Иисусу.

Затем нужно принять во внимание и географическое положение места, где все это случилось. Это было на топ стороне Галилейского озера, недалеко от Вифсаиды Юлии.

Народ стекался из городов, лежащих но сю сторону озера, так как отсюда выехал Господь с учениками на лодке, и здесь Его заметили. Следовательно, народ шел по направлению от юго-запада к северо-востоку по северной стороне Галилейского озера, от Капернаума.

При чем же тут могло быть путешествие в Иерусалим на праздник Пасхи? Туда народ должен был идти на праздник как раз в противоположном направлении, и если он вышел из Капернаума, Вифсаиды, Магдалы и других городов по сю сторону Галилейского озера, то ему никак не по пути было идти к Господу. Если бы предположить, что это были другие толпы народа, а не те, которые бежали за Иисусом, то это значит противоречить прямым словам Евангелия, которое отождествляет тех и других, так как и Апостолы, приступив, говорят Учителю: отпусти их — уже поздно; то есть, следовательно, предполагается, что они те самые, которые бежали, и которых днем Он учил и исцелял…

Таким образом, мне кажется, что попытки связать близость праздника Пасхи с множеством идущего к Иисусу народа не могут быть приняты. Но тогда совершенно непонятно, почему именно так отрывочно и внезапно говорит об этом Евангелист Иоанн. Я думаю, что лучше будет принять здесь буквальный смысл, т. е. что действительно наступал день Пасхи, и поставить это в связь с тут же высказанным намерением Господа чудесно накормить идущий к Нему народ. Евангелисты Матфей, Марк и Лука для чудесного насыщения дают мотивы внешние: вечер, народ голоден; купить хлеба в данном месте было негде; и вот Господь, милосердуя, чудесно насыщает их… Но своей вставкой, что наступала Пасха, Евангелист Иоанн заставляет предполагать мотив для этого более внутренний и существеннейший. Господь решил не идти на Пасху в Иерусалим, где уже был против Него заговор, и где Он мог пострадать; а между тем еще не наступило к тому время, и ученики не были еще приготовлены. Он идет на другую сторону в уединенное место. Народ за Ним. Прибыли. Время наступления Пасхи. И вот Господь решил совершить Пасху чудесно, по-своему, всенародно обнаруживая Свою власть и Свое творчество. Вместо Иерусалима Он открывает здесь источник непосредственного Божественного присутствия и силы. Где Он, там и Иерусалим; где Он, там и присутствие Бога. Он выступает всенародно, как Мессия. Здесь совершилась отмена ветхозаветной Пасхи… После смерти Иоанна Он ясно становится на свое место Мессии и самым делом показывает это народу, совершая чудесно Пасху… Если через год была тайная вечеря, то теперь происходила публичная, всенародная вечеря… Тут был высший пункт Его общественной проповеди. Беседа в Капернауме служила лишь пояснением факта, и самый факт насыщения был лишь иллюстрацией проповеди. Затем начинается период сокровенной деятельности Господа со своими учениками и специальное их подготовление к имеющему совершиться…

Я думаю, что слова Иоанна о том, что приближалась Пасха, должны служить прямым выяснением внутреннего значения чудесного насыщения. Тут не внешнее отношение "повода", а внутреннее отношение "смысла события"…

Евангелист Лука говорит: "И приступив к Нему двенадцать, говорили Ему"… προσελθόντες δε οι δώδεκα, ειπον Αυτω. Если брать отдельно это известие, то выходит, что как будто до этого Иисус был совершенно один, и только вот теперь приступили к Нему все двенадцать. Но тогда как же быть с известием Иоанна, который сообщает беседу Иисуса с Филиппом и Андреем до пришествия народа и притом беседу, по взаимному отношению говорящих лиц, отличную от той, которую сообщает Лука и другие Евангелисты? Я думаю, что если посмотреть на известие Евангелиста Луки с той точки зрения, что он не был сам очевидцем и передает не личные впечатления, а такую редакцию события, которая, так сказать, установилась между Апостолами и представляла попытку соединить вместе их личные воспоминания, — то смысл сообщения Евангелиста Луки найдет свое верное объяснение.

Матфей и Марк говорят вообще: "приступили к Нему ученики", не обозначая, все ли были, или только некоторые. Как Евангелист Матфей, гак и Апостол Петр, от которых идут эти известия, сами были в числе этих приступивших и, очевидно, правдиво отмечают этим только время своего прихода к Господу.

"Когда же настал вечер, приступили к Нему ученики" (Мф. ст.15). "И когда времени прошло много, ученики Его, приступив к Нему, говорят"… (Мк. ст.35). Сколько их при этом было, для них это было совсем не важно, и они ничего не говорят об этом. Евангелист Иоанн, бывший, очевидно, с Господом еще до их прихода, передает предварительную беседу Его с Андреем и Филиппом на горе, когда толпы народа и остальные Апостолы только еще приближались сюда… Но, конечно, когда последние пришли к Господу и началась последующая беседа, все двенадцать учеников были около Господа. Все собрались вместе на горе, а народ расположился но склонам ее и у подножия. Этот момент и отмечает Евангелист Лука. Не будучи активным деятелем, он описывает не отдельные действия тех и других Апостолов, а общую картину.

Когда приближался вечер, Евангелист Матфей и Апостол Петр сами лично шли из своего уединения к Господу на гору и, прийдя, просили отпустить народ. Они об этом и сообщают.

Евангелист Иоанн до этого еще был свидетелем беседы Господа с Андреем и Филиппом, о чем и сообщает в дополнение к другим Апостолам.

А у Луки не было этих личных воспоминаний, оттеняющих частные, отдельные эпизоды живого целого; он дает общую картину события, перечисляя все главные его моменты. Другие Евангелисты, так сказать, предполагали, что общее уже известно, и все принимают и верят в него по установившимся устным редакциям; они считали долгом внести лишь свои частные воспоминания, как непосредственные и активные участники события. А Евангелист Лука, наоборот, как историк, имеет в виду занести общую, наиболее точную редакцию события, как очень важного, в связь всего, сообщаемого им, не касаясь частностей в сообщениях того или другого из участников. Он отмечает моменты события в их завершении, в их окончательной форме; а участники рассказывают по личным воспоминаниям их процессуальную сторону. Потому он и отмечает тот момент события, когда двенадцать были вокруг Господа, и окончательно решено накормить народ…

Разно Евангелисты рассказывают те обстоятельства, которые непосредственно предшествовали насыщению пяти тысяч человек пятью хлебами. Матфеи, Марк и Лука говорят, что ученики при наступлении вечера приступили к Иисусу и просили Его отпустить народ, чтобы он в окрестных селах мог заночевать и купил бы хлеба, а Господь сказал: "Вы дайте им есть"; Апостолы сказали на это, что у них только пять хлебов и две рыбы; тогда Господь велел их принести, преломил их н велел раздать народу.