С Кутолин - ДУХ, ДУША,ТЕЛО СУДЬБЫ

«Откровение» вообще принадлежит к числу наиболее изученных книг Священного Писания со стороны филологической, экзегетической, религиозно-исторической, общебиблейской. Как замечают исследователи «Апокалипсиса»:«автор , хотя и не является совершенным художником, но он есть гениальный писатель, обладающий редкой мощью своего призвания». note 18 Note18 Аllо. Saint Jean. L'Apocalypse, Introduction, p. CXXXIX. Paris. 1921. .

» Церковь, отвергнув апокалипсисы как особую форму национально-еврейского самосознания, избрала и провозгласила в качестве боговдохновенного один из апокалипсисов, в своем роде единственный, Она его сохранила и прославила, внеся в канон священных книг. Тем самым Церковь одновременно и упразднила, как бы за ненадобностью, но вместе и утвердила в пребывающем значении, в качестве некоего vetus testamenium in novo, note 23 Note23 **1 наш «христианский» Апокалипсис. Во всех священных книгах не только Ветхого, но даже и Нового Завета (хотя и в греческом тексте), слово Божие звучит еврейским голосом, говорит, в известном смысле, на еврейском языке, так что нуждается в переводе на вселенское наречие, доступное для «всех языков». Поэтому и в Новом Завете мы слышим живую речь ап. Павла, так же как и других апостолов, которая, не теряя своего личного и национально-еврейского характера, становится уже проповедью вселенской. И это же самое должно быть сказано и об Апокалипсисе, который свой еврейский стиль, образность, темперамент предал и сохранил как вселенский, всечеловеческий, и этот своеобразный текст местного и частного обобщил во всенародный. Эта юдаистическаяпо стилю книга синкретического характера восприняла черты христианского откровения, стала христианской книгой, органически войдя в состав Нового Завета как откровение о Христе и Церкви Его . Язык и образы его ассимилировались и преобразились здесь до полного перерождения, и мы, читая эту книгу, как часть христианского откровения Нового Завета, забываем об этом ее происхождении и особых свойствах. Она для нас дана как Священное Писание, как книга, написанная великим апостолом христианским. Она воспринята нами в общем библейском контексте как часть Библии, новозаветная книга, в связи со всем новозаветным откровением. Она принадлежит к числу пророческих книг и в таковом качестве есть единственная пророческая книга в Новом Завете. Хотя все пророческие книги в Библии, именно в Ветхом Завете, имеют характер откровения, поскольку содержат и христианские пророчества, однако Апокалипсису принадлежит исключительное место в этом отношении в качестве именно христианского, новозаветного пророчества: «откровение Иисуса Христа, которое дал Ему Бог, чтобы показать рабам Своим, чему надлежит быть вскоре… Блажен читающий и слушающий слова пророчества сего» (Откр. I, 1, 3). Иоанн, апостол и евангелист, который написал четвертое Евангелие и три соборные послания, он же является и пророком в Откровении. Апокалипсис перестает принадлежать к апокалиптике, но становится пророчеством. В этом состоит вся единственность в характере христианского апокалипсиса.
Библия знает свои исторические книги, и они действительно посвящены истории избранного народа, его судьбам. Это и есть «священная история», посвященная строительству спасения. Однако их содержание ограниченно, оно не включает в себя онтологической полноты истории, так же как и конца ее. «Откровение» же — универсально, оно содержит в себе если не начало, то, во всяком случае, конец, есть философия конца, вернее, пророчествование о нем. Это есть собственная и исключительная тема «Откровения», которая в таком виде отсутствует в Библии, в частности и в Новом Завете».
Древний библейский термин "раб" означает "служитель", "служащий", "отрок", как иногда это слово переводят по-славянски, поэтому, употребляя выражение "раб Божий", мы вкладываем в него старый библейский смысл – "Божий служитель". И это вносит совершенно иной оттенок, иную смысловую окраску, потому что для нас раб всегда что-то унизительное, но, как мы знаем, Христос отвергает для нас такое название, говоря "вы не рабы, но сыны". Недаром у сына проф.богословия Булгакова – Михаила Булгакова в «Мастере и Маргарите» Воланд говорит пришедшему от Спасителя посланцу «раб», но тот отвечает: «Я не раб, я его ученик! ».
Вот почему истинно вечное человечество в Боге, Богочеловека до и вне Боговоплощения, образ которого выражает собой и небесная человечность ангельского мира. Именно здесь времени нет и не будет. А потому бессмысленно и говорить о Судьбе тела "раб", "служитель", "служащий", "отрок". Лишь про это божественное человечество можно сказать, что оно есть самооткровение Божие, первообраз Божий, по которому создан человек Богом, во Св. Троице сущим: «и сказал Бог: сотворим человека по образу Нашему, по подобию Нашему» (Быт. I, 26). Всё остальное имеет свою причину и следствие и в этой причинно – следственной связи и рассматривается история Судьбы. И «Откровение» тому свидетельство: это есть существеннейшее и необходимое, торжественное софиологическое введение в космологию, антропологию, философию истории, эсхатологию . Здесь раскрывается софиологическая первооснова творения, и потому «Откровение» необходимо должна быть понято и софиологически, поскольку никакому творению недоступны судьбы мира: «никто не мог ни на небе, ни на земле, ни под землею раскрыть книгу сию, ни посмотреть в нее». С VI-ой главы начинается собственное содержание Апокалипсиса как откровения о судьбах мира в его истории или о становящемся богочеловечестве по пришествии Христа и совершении спасительного Его дела.
Агнец есть в этом смысле высшая судьба и божественный закон жизни мира, которые и раскрываются в снятии печатей . Каждое из снятий первых четырех печатей сопровождается «громовым гласом» одного из четырех животных (в их последовательности): «иди». Это как бы мировое эхо, которое звучит не только на земле, но и в небесах, в ангельском мире . Это суть события , совершающиеся через ангельское посредничество. Они изображаются в видениях четырех всадников. Предлагались и предлагаются их разные истолкования. Большая их часть видения эти применяет к различным историческим событиям или эпохам ..
Итак, уже само «Откровение» есть эсхатологическое развитие Судьбы Тела в событиях сущности, указываемых всадниками; Они говорят о том, чего можно ожидать в истории вообще, в чем она состоит . Это суть как бы отдельные слагаемые мировой истории, сумма которых получается из смешения разных красок, слоев и событи й. В частности, при понимании первого видения, начиная с победного всадника с луком на коне белом, применялись разные истолкования (самая возможность которых характерна для Апокалипсиса со всей многозначностью, а потому и известной загадочностью его образов). Истолкование событий имеет свои исторические корни в истории народов:
« Ключ к истолкованию образа первого всадника ищется в современных политических событиях эпохи, например, в нем видят парфянского царя Вологеза, который в 62-ом году принудил римскую армию к капитуляции. Второй всадник истолковывается в связи с британским восстанием 61-го года, в котором погибло до 150.000 человек, или же войнами того же времени в Германии, или смутами в Палестине. Третьему всаднику соответствует голод 62-го года в Армении и Палестине; четвертому — эпидемии 61-го года в Азии и Ефесе; пятой печати — Нероновы гонения на христиан».
Высшая Судьба «Откровения» – Агнец . А потому мировые войны открываются по снятии печати Агнцем. Хотя они, конечно, не могут считаться прямым исполнением воли Божией, однако являются ее попущением, предусмотрены в плане Божием, включены в программу мировой истории, очевидно, как прямая неизбежность в судьбах мира на путях к Царствию Божию. И ко второму всаднику обращен небесный голос: «иди», и он послан с неба. Этим вообще упраздняется сентиментальное отношение к войне, она связывается с высшей закономерностью мировой истории, которая есть трагедия, борьба за мир Христа и князя мира сего на путях к его изгнанию и к Христову в нем воцарению.
Эта историософская истина имеет и огромное практическое значение, потому что она дает мужественное отношение к ужасам истории, ибо они ведомы Христу, Который говорит нам: «не бойтесь». Таким образом, то, что представляется бедственным в земных судьбах, оказывается необходимым и спасительным в судьбах мира. Снятие пятой печати, таким образом, восполняет общее содержание четырех предыдущих.
Судьба «Откровения» – Агнец: и «Сидящий на престоле будет обитать в них, и Агнец, который среди престола, будет пасти и водить их на живые источники вод, и отрет Бог всякую слезу с очей их» (VII, 15-17).Тело Судьбы не исчезает. Судьба «Откровения» – Агнец творит своё дело в феномене Ноосферы. Вообще следует, очевидно, усложнить представления относительно последних судеб человечества. А потому не исключается возможность и того, что в грядущих судьбах Иерусалима сокрыты еще такие возможности антихристианского движения, которые ведомы пророческому взору тайнозрителя .
. Впрочем, Человечество предваряется пророком о тех судьбах, которые его ожидают в его нераскаянности . Образ созревшей жатвы и земли пожатой свойствен не одному Откровению. В ветхозаветном употреблении он применяется скорее к врагам Божиим (так ср. Ис. XVIII, 5-6; Иер. LI, 53; у Осии VI, 11 в двояком смысле). В новозаветном употреблении образ жатвы применяется как в общем смысле — кончины века (Мф. XIII, 39) или вообще дела Божия (Мф. IX, 37-38; Лк. X, 2), так и последнего суда (Мф. XIII, 30).
Однако не надо забывать, что это относится не к последнему суду и окончательным судьбам человеческим, но к путям истории, которая есть трагическая, но вместе и спасительная борьба и столкновение встречных духовных сил. На путях же этой борьбы является спасительным и то действие гнева Божия, которое осуществляется чрез ангелов. В Ветхом Завете казни Египетские совершаются при посредстве Моисея простертием жезла или руки его . Здесь, в Откровении, ангелы являются прямыми исполнителями велений Божиих, и действие любви Божией для данного положения открывается в спасительном гневе Божием.
Однако в данных судьбах этого мира отмечается новая грань и свершение, которое описывается в образах землетрясения: «и произошли молнии, громы и голоса, и сделалось землетрясение, какого не было с тех пор, как люди на земле. Такое землетрясение, такое великое». У священного писателя как будто не хватает слов, чтобы выразить всю силу этого землетрясения. Не раз уже встречается в Откровении этот образ. Первый раз после снятия шестой печати VI, 12-17 описывается великий день гнева Агнца , в котором вместе с землетрясением происходит общая мировая катастрофа; второй раз мы имеем его перед семью трубами семи ангелов в предварение земных гроз от огня с жертвенниками, повергнутого на землю (описывается в выражениях VIII, 5 наиболее близких к теперешнему тексту).
Но тайна будущего, которая не поддается вообще преждевременному раскрытию и остается недоступна или же не нуждается в таком раскрытии есть окончательное и необходимое, и достаточное основание для понимания роли Агнца, т.е. Судьбы тела, т.е. «Откровения».Здесь содержится в высшей степени важная догматическая мысль о богочеловеческом синергизмев применении к последним судьбам мира и воцарении Христова, согласно проявлению двух воль и энергий, божеской и человеческой. Это воцарение является делом не только Божественным, но и человеческим, и не только чрез соединение двух природ и двух воль в Богочеловеке самом, но и в собственном существовании человеческого естества как феномена НООСФЕРЫ. Вся земная история человечества, как Судьба Тела, поскольку она символизируется в Откровении, есть такое синергическое уготовление Царствия Христова и Его нового пришествия в мир .
Сын как богочеловеческая Ипостась является откровением Отца note 24 Note24 Этому соответствуют образы V главы, в которых Агнец приходит и берет книгу у Сидящего на престоле, (V, 7) в мире, в частности и в судьбах его и в суде. К этому можно присоединить и молчаливое, но действенное участие в жизни мира и Третьей ипостаси как совершительной. Этому и соответствует различие в текстах, где говорится о суде то применительно к Отцу, то к Сыну Человеческому. Место суда при этом не обозначается. Это означает, что для него и нет земного места, поскольку он совершается за пределами земного пространства, в веке грядущем. Эта общая мысль о метаэмпирическом бытиивыражена в словах: «от лица которого бежали небо и земля, и не нашлось им места» в преображенном мире в его трансцендентности к миру земному. Этому соответствует и подобное же отсутствие указания места суда у Мф. XXV, 31-3 («правая» же и «левая» сторона означают здесь не столько место, сколько духовное состояние).
Этот суд и его приговор представляют собой столь же неустранимый и самоочевидный постулат эсхатологии, как и откровения о любви Божией в судьбах человечества. Здесь тайна, которая обычно обозначается антиномиейдля человеческой мысли.
В бесконечных спорах физиков и лириков, кибернетиков и гуманитариев, машинопоклонников и эстетов речь идет в принципе о Судьбе Тела, как о новой "второй реальности", о существовании которой ни античность, ни христианство не имели ни малейшего представления. В исходной для европейского способа мысли программной ориентации само понятие существования – сущности Судьбы Тела носит тип дву – субъектного единства (господин-раб, слово-дело, душа-плоть, начальник-подчиненный и т.д.), причем в отрыве друг от друга, вне этого тождества-противоположности властвующая и рабствующая стороны существовать не могут. Это синтез взгляда, взгляда и античности, и христианства: все сущее есть гетерогенный синтез самодвижения (энергетическая, исполнительская функция) и самоопределения (функция регулирования).
Разорвать единство разумного и неразумного значит поставить крест и на античном космосе, и на христианском миропорядке, объяснить антиномии синэргетики которых можно было лишь с привлечением идеи разумного существа, способного снять выбор и определить все к наилучшему, к порядку из беспорядка с привлечением Агнца – Судьбы «Откровения».