Николай Скабаланович - Византийское государство и Церковь в XI в.: От смерти Василия II Болгаробойцы до воцарения Алексея I Комнина: В 2–х кн.

Сношения Византии с Римом начались вскоре после разделения и не раз возобновлялись; неизвестно только, происходили ли они по желанию Константинопольского патриарха и в какой мере стороны были расположены вести их в духе кротости, рекомендованной патриархом Антиохийским. Несомненно лишь, что они ни к чему не привели, так как ни папы не отказались от своих идеалов, ни Константинопольские патриархи не поступились своими правами; [3076]кроме того ясно, что они велись не исключительно на церковной почве, но вместе и политической, не отличаясь в этом отношении по характеру от сношений, приведших к церковному разделению. Сохранилось известие, что еще папа Виктор II, преемник Льва IX, дал поручение церковного свойства послу Генриха III, Оттону Наварскому, ездившему в Константинополь в 1055 г. В чем оно заключалось, не знаем, но уже подобное совмещение в одном лице свидетельствует о связи его с поручением политическим; не лишено при этом значения, что в том же 1055 г. ездил в Константинополь и Аргир вместе с Барийским архиепископом Николаем. [3077]После этого папа Стефан IX снарядил в 1058 г. посольство в Константинополь из новоизбранного Монтекассинского аббата Дезидерия, кардинала Стефана и Майнарда, бывшего потом епископом Сильвы Кандиды. Послам было вручено письмо к императору, из содержания которого мы знаем лишь, что в нем упомянуто было об избрании Дезидерия в аббаты. Послы отправились в монастырь св. Иоанна in Veneris, чтобы отсюда пуститься в море. Пробыв здесь несколько дней в напрасном ожидании попутного ветра, они отправились в Сипонт, из Сипонта — на корабле в Бари. В Бари опять произошла задержка по случаю неблагоприятной погоды, хотя все было готово к отъезду ИАргир собирался отплыть вместе с ними. Тут произошла смерть папы и посольство расстроилось. [3078]О цели этого посольства тоже сведений не имеем. Но можно догадаться, если принять во внимание, что папа Стефан IX — не иной кто, как бывший канцлер Фридрих, легат папы Льва IX в Константинополе, что он перед смертью был озабочен изгнанием норманнов из Италии и для этой цели потребовал деньги из Кассинского монастыря (аббатом которого состоял), что наконец Аргир должен был ехать вместе с послами и, когда посольство расстроилось, сам отправился в Константинополь. [3079]Доныне в сношениях Константинополя с Римом не последнее место занимал вопрос о норманнах Италии. Но с тех пор как папа Николай II сблизился с ними, центр тяжести был перенесен на турок. Бароний под 1071 г. [3080]приводит известие об отправлении папой Александром II к императору Михаилу Парапинаку Петра, епископа Ананьи, в качестве папского апокрисиария, прибавляя, что Петр прожил в Константинополе целый год и успел снискать благосклонность императора. О цели посольства и здесь неизвестно, но, вероятно, она была тождественна с целью, имевшейся в виду при сношениях того же Михаила Парапинака с папой Григорием VII. В 1073 г, от Михаила Парапинака было прислано с монахами Фомой и Николаем письмо к Григорию и, сверх того, монахам даны устные поручения к папе. Личность монахов не внушила папе доверия, и он в июле того же года отправил в Константинополь легатом Доминика, патриарха Венецианского. Целью посольства было, как говорит папа в письме к императору, восстановление древнего согласия между Римской церковью и ее дочерью, Константинопольской церковью, но о подробностях в письме умалчивается, т. к. легату поручено было передать их императору секретно. Соглашение между папским легатом и императором вероятно состоялось, и папа в письмах к разным лицам, которыми приглашал ополчиться на защиту христианства против неверных, говорил о своем намерении лично идти с войском на Восток Длярешения религиозных вопросов с греками и армянами. Борьба с Генри Хомпомешала папе осуществить план и, сблизив с Робертом Гвискаром, сделала врагом Византии. В угоду Гвискару, папа произнес отлучение Никифору Вотаниату (1078), принял сторону лже-Михаила VII и содействовал походу Гвискара в Грецию. [3081]

Помимо официальных сношений между Римом и Константинополем, не выразившихся никакими осязательными результатами, поддерживалось также до известной степени религиозное общение между народными массами Востока и Запада после церковного разделения. Правда, роль, принадлежавшая некогда Италии, пала вместе с падением в ней византийской власти. Утверждение норманнов в Апулии, Калабрии и Сицилии отдало эти страны в церковную зависимость папы; то, чего папы мечтали некогда достигнуть с греческой помощью, они достигли с помощью норманнов; прилив в эти страны греков прекратился, церковная власть над жителями Апулии, Калабрии и Сицилии, державшимися греческого обряда, перешла в руки подвластных папе латинских епископов; [3082]вместе с тем была подготовлена почва падению самого обряда, хотя это падение совершилось медленно, незаметно и в XIV в. не вполне еще закончилось. [3083]Однако же древние традиции, установившиеся в Италии путем многовековой власти над ней Византии, продолжали действовать так или иначе, производя тяготение если не Востока к Западу, то Запада к Востоку. М'онтекассинский монастырь, равно почитаемый как на Западе, так и на Востоке, пользовавшийся у преемников Мономаха не меньшей, а даже большей благосклонностью, как показывает тот факт, что Михаил Парапинак повысил ежегодную субсидию монастырю из царской казны с двух литр золота до двадцати четырех, с присоединением еще четырех паллиумов, [3084]подавал пример уважения к церковной науке и искусству Востока. Аббат Монтекассинский Дезидерий, предприняв работы по отделке и украшению храма, обратился в Константинополь, и там ему были сделаны изящные церковные врата, по образцу виденных им в Амальфи, тоже, очевидно, византийского происхождения, в Константинополе же были выполнены образа для храма, из Константинополя приезжали мастера мозаических работ и украсили храм своими изделиями. Император Роман Диоген охотно удовлетворял просьбы Дезидерия. К прибывшим из Константинополя мастерам аббат отдавал молодых монахов в научение; произведения церковной живописи, вывозимые из Константинополя, служили образцами, по которым стали выполнять этого рода работы в монастыре местные художники. [3085]Св. Земля по-прежнему была средством сближения Востока с Западом. Религиозное воодушевление, выражавшееся в пилигримствах, все сильнее проникало в народные массы, увлекало к Гробу Господню сотни и тысячи людей. Массы народа с Запада проходили через Константинополь (напр., при Константине Дуке в 1064 или 1065 г. до семи тысяч человек под предводительством одного архиепископа и четырех епископов). Нет спору, соприкосновение народных масс, содействуя ближайшему взаимному ознакомлению их, могло приводить к яснейшему сознанию отличавших эти массы религиозных разностей, бытовых и других особенностей, а через это все более разъединять уже разделенных формальным церковным актом 1054 г. Но могло при этом иметь место и обратное явление, — разности, по крайней мере несущественные, могли сглаживаться, по отношению же к более существенным могла устанавливаться терпимость. Архиепископ Салернский, сопровождавший князя Гизульфа в Константинополь, из Константинополя ездивший в Иерусалим на поклонение Гробу Господню и потом через Константинополь же опять возвратившийся на родину, в Италию, возбудил в Роберте Гвискаре крайнее удивление своей длинной бородой, которую отрастил на Востоке, по примеру греческих епископов, и считал излишним брить по возвращении с Востока, точно он был не салернец, а византиец (comme s’ il fust de Costentinoble). [3086]Безразличное отношение, обнаруженное архиепископом Салернским по вопросу о бороде, вследствие знакомства с восточными обычаями, легко могло распространяться и на другие пункты разностей, перечисленные Керулларием и другими полемистами, значившие в деле церковного разделения столько же, или почти столько же, сколько вопрос о бритье или небритье бороды.