Николай Скабаланович - Византийское государство и Церковь в XI в.: От смерти Василия II Болгаробойцы до воцарения Алексея I Комнина: В 2–х кн.

Кроме ограничений, связанных с недостатком системы престолонаследия, византийские императоры были еще ограничены в своих действиях обрядностью, придворным этикетом и церемониями. Исполнять положенные по церемониалу обряды, не выходить из рамок традиционных форм жизни считалость непременной обязанностью императора и ничто не освобождало византийского монарха от этой обязанности. Роман 111 Аргир, невзирая на ужасные физические страдания, не выпускал ни одного слова в церемониях. [1021]Михаил IV в период усиленных припадков падучей болезни должен был выполнять все следовавшее по чину и утешаться лишь сознанием, что благодаря принятым предосторожностям в критический момент он будет скрыт от посторонних глаз. [1022]Для Константина Мономаха в разгар подагры при всем отвращении к труду, требовавшемуся для выполнения церемоний, последние были однако же неизбежны; все снисхождение состояло лишь в том, что на аудиенциях его прилаживали так, чтобы по возможности страдания были менее чувствительны, а на великих выходах в церковь с особенным искусством усаживали на седле, высокие и сильные конюшие поддерживали его с обеих сторон и лошадь вели тихим шагом, причем, дабы она не поскользнулась, снимаемы были камни с мостовой. [1023]Тщательное выполнение церемоний со стороны императоров вменялось им в добродетель; историк указывает как на признак особого благочестия Вотаниата на то, что он прославлял Господские и другие праздники действиями, положенными по церемониалу. [1024]Большая заботливость о церемониях иногда имела роковое значение: у Торника столица была почти в руках, но он отложил въезд не только потому, что щадил своих приверженцев, но, между прочим, и потому, что хотел въехать в сопровождении свеченосцев, с императорской пышностью, [1025]между тем обстоятельства переменились и промедление погубило дело.

Благоговение перед церемониями обусловливалось тем, что, по представлению византийцев, они имели священное значение; церемония была своего рода тайнодействием ((.iwiripiov), [1026]по характеру и составу напоминавшим церковные чинопоследования. Было бы односторонне считать византийские церемонии продуктом одного христианства, точно так же как односторонне производить их из персидского ритуала на том основании, что церемониальные возгласы и славословия византийцев имеют аналогию с торжественными молениями и воззваниями к Ормузду и Ариману. [1027]Тем не менее христианское влияние отразилось на них неоспоримым образом, хотя рядом с этим влиянием нельзя не заметить влияний староримских, языческих и восточных — персидских. Под таким совокупным влиянием выработана была, между прочим, обстановка для императвров. Языческий Рим оставил в наследство Риму христианскому культ императоров, который был обставлен внешними приемами, заимствованными от персов. Культ был смягчен и видоизменен под влиянием христианских идей. Христианство, в лице Тертуллиана и др., восставало против него до тех пор, пока он выражался в апофеозе императоров. Но как скоро решено было, что культ есть только способ почтения верховной власти, отцы Церкви не могли против него возражать и христианами допущен был взгляд, что император есть человек, «стоящий непосредственно за Богом, который получил от Бога то, чем владеет, и который ниже одного Бога». [1028]При таком взгляде естественно произошло так, что на императора перенесена была известная степень божественного величия, выразившаяся во внешних формах и наименованиях, остатки которых замечаются и в XI веке.

К императору прилагаются эпитеты, указывающие на его святость и божественность. Пселл в панегириках и письмах, в том числе и к частным лицам, называет императора святым, [1029]божественным, [1030]Мономаха величает солнцем, [1031]сыном Божиим, [1032]его слова — божественными глаголами. [1033]Эпитет святости усвояется императору не только придворными льстецами, но и лицами, не имеющими отношения ко двору, в отдаленных от столицы местах. [1034]Императору отдавалось почитание богоравное (io69eo<;), [1035]выражавшееся в поклонении (лрооюлтрк;) и в славословиях (ейфпщш); первой заботой придворных, низложивших Диогена после его пленения турками, было разослать грамоты, повелевавшие не воздавать ему такого почитания. [1036]Поклонение состояло в наклонении головы до самой земли и целовании руки, [1037]славословия заключались в многолетиях, к которым присовокуплялись хвалебные эпитеты; в этих славословиях даже в XI в., по свидетельству папы Льва IX, удерживалась отчасти латинская терминология. [1038]

Поклонение и славословие принадлежали императору с момента его облачения в императорские одежды и провозглашения (ауаррцак;). Самой важной из царских одежд были багряные туфли. [1039]О том, чтобы облечься в них, более всего заботились [1040]и никогда с ними не расставались, так что по пурпуровым туфлям можно было отличить императора в массе лиц. Во время похода против сарацин Роман III был узнан его солдатами, обратившимися в бегство, только по туфлям. [1041]Отнятие или отдача туфлей было главным признаком лишения или сложения императором власти, как показывает история Стратиотика, [1042]или Алексея Комнина, который, овладев Вриеннием, вместо всяких донесений послал императору Вотаниату пурпуровые туфли претендента, унизанные жемчугом и каменьями. [1043]Кроме того, император облачался в цветные златотканные платья из пурпура, виссона и жемчуга, [1044]на голове имел венец, [1045]на шее цепь из драгоценных камней, [1046]в руке скипетр. [1047]Все это были царские инсигнии. [1048]Провозглашение обыкновенно происходило в золотом зале — хрисотрик–лине, [1049]который вообще служил для торжественных выходов и где стоял серебряный царский трон, [1050]отделенный от пространства, предназначенного для публики, завесой, [1051]которая, когда нужно было, поднималась и опускалась. О том, как совершалось провозглашение, можно судить по примеру Михаила Пафлагона. Зоя одела его в златотканную одежду, на голову возложила венец, посадила его на трон, сама села около него в подобной же одежде и всем придворным приказала поклоняться и славословить (rcpooKuvetv те Kai eucpripetv)сообща себя и Михаила, что и было сделано. Приказание передано было также находившимся вне дворца, и весь город присоединился к славословию. Затем через эпарха города разослана была повестка сенаторам явиться во дворец для поклонения новому императору. Собравшиеся сенаторы по одиночке подходили к сидевшим на троне царю и царице, кланялись до земли, относительно императрицы ограничивались одним поклоном, а у императора целовали еще правую руку. После того Михаил был РаоЛеи^сштокр&тсор avappr|0ei<; (был провозглашен самодержавным императором). [1052]Таким же образом был провозглашен Константин Дука, с тем лишь различием, что на трон его посадил и пурпуровую обувь ему надел Пселл и на троне Дука сидел один, все остальное было по обычаю — точно так же поодиночке подходили, покланялись и славословили. [1053]