Николай Скабаланович - Византийское государство и Церковь в XI в.: От смерти Василия II Болгаробойцы до воцарения Алексея I Комнина: В 2–х кн.

Каждый шаг императора обставлен был церемониями: отправлялся ли он на войну, возвращался ли с похода, шел ли в театр, — все совершалось с соблюдением известных обрядов и в известном порядке. [1054]Но самыми важными актами византийского церемониала были выходы — внутренние в хрисотриклин и наружные в Великую и другие церкви.

На внутренних высочайших выходах находили себе применение все главнейшие функции императорской власти: император, сидя на троне, окруженный почетной стражей и сенаторами, совершал те действия, совокупность которых составляла его верховную власть: принимал и отправлял послов (/prinorri^cov ярёорет), возводил в чины и назначал на должности (apxatpeomi^cov), производил суд и произносил решения (бшхц ёубецшхеисоу Kaiv|/f|cpoi)<; ёксрёрюу), распоряжался делами относительно податей и налогов (Stavtcbv бгцдотац Kai KowaiqитгаОёоеаг). [1055]Если император сидел на престоле вместе с супругой или сотоварищами, то он имел преимущество чести. Так, Роман III имел преимущество перед Зоей. [1056]В совместном сидении Калафата и Зои первенство принадлежало последней. [1057]Ей же принадлежало первенство, когда она правила вместе с Феодорой: для выражения превосходства Зоя пользовалась более почетным одеянием, и поверхность трона там, где сидела Феодора, была несколько ниже, чем там, где сидела Зоя. [1058]При Мономахе Зоя сидела с одной стороны царя, Феодора с другой. [1059]При Константине Дуке рядом с отцом сидел его старший сын Михаил. [1060]По смерти мужа Евдокия сидела на престоле вместе с сыновьями — она посередине, сыновья по сторонам, и честь принадлежала матери. [1061]Открытие и закрытие завесы сопровождалось славословиями. Обстановка этих выходов была одинакова при всех случаях, разве только при приеме послов заботились о большей торжественности, дабы через это возвысить достоинство Империи в глазах иностранцев. Если император находился вне столицы, в походе, то вся разница высочайшего выхода состояла в том, что он происходил не в хрисотриклине, а в открытой царской палатке, и когда претендент Вриенний принял Страво–романа, после Вотаниата, не в палатке, по обычаю царей, но верхом на лошади, это возбудило негодование; историк, рассказывая об этом факте, называет его делом позорным, которого истинный царь никогда не позволил себе с послом самого последнего этнарха. [1062]

Пселл сохранил для нас сведения о том, как совершались высочайшие выходы в хрисотриклине и царской палатке. Когда Зоя и Феодора, или Мономах, а еще позже Исаак Комнин, сидели на престоле, внизу по обеим сторонам, образуя полукруги, располагались сенаторы с охранной стражей: в самом близком расстоянии находились мудрейшие из советников и те, которые принимали деятельное участие в заседании; далее ликторы, меченосцы и секироносцы; их опоясывал ряд других телохранителей, с глазами вперенными в землю; затем первая степень сенаторов, за первой вторая, за второй третья, одна от другой на некотором расстоянии, в правильных рядах; сенаторы стояли неподвижно, точно приросшие к месту, с руками сложенными на груди, склоняясь корпусом вперед; говорили всего более лица, облеченные властью, и когда требовалось, с трона раздавалось окончательное решение, причем государь или сам говорил, или передавал мысль через других. [1063]Сведение о выходе в открытой царской палатке касается того времени, когда Исаак Комнин, провозглашенный своими приверженцами императором, оспаривал престол у Стратиотика и Стратиотик отправил к нему посольство. Пселл, состоявший в посольстве, с любовью останавливается на подробностях приема, дорогого ему по личным воспоминаниям. К послам явились сенаторы и привели их к большой палатке. Около палатки стояло войско в строгом порядке: одни опоясаны были мечами, у других тяжеловесные мечи были повешены через плечо, третьи держали копья, все стояли полукругами, на некотором друг от друга расстоянии, хранили гробовое молчание и пристально смотрели на начальника телохранителей, помещавшегося у входа в палатку. Начальник приказал приблизившимся послам остановиться у входа, а сам вошел внутрь палатки. Через несколько времени он вышел, и вдруг, ни слова не сказав, настежь раскрыл дверь. Тут началось славословие войска: сначала [1064]прокричал первый полукруг, когда он кончил, то же сделал второй, за вторым третий, и когда, таким образом, последний полукруг окончил славословие, все круги закричали вместе. Внутри палатки сидел на возвышенном, видимом для всех троне [1065]царь, походный стул был у него под ногами, одет он был в блестящую одежду. Около царя составлено было много концентрических полукругов: полукруг, находившийся ближе всех к царю, был меньше остальных — он состоял из отборных по рождению и доблестям людей, принадлежавших к первой степени; за этим первым полукругом следовал второй, состоявший из сподвижников первого, принадлежавших к войску; за ним стоял полукруг из людей неопоясанных; затем иноплеменные союзники — италы и тавроскифы, с секирами на плечах и копьями. По знаку царя послы вошли и заняли место между первым и вторым полукругами. Один из приближенных обратился к ним и потребовал показать грамоту и изложить на словах то, что им поручено. Началась беседа и обмен мыслей, в котором принимали участие лица, приближенные к Комнину, а остальные шумом и восклицаниями выражали свое впечатление. Когда все было высказано, Комнин поднялся с престола и распустил собрание, а послов оставил при себе для секретной беседы. [1066]

Наружные высочайшие выходы происходили по воскресным и праздничным дням [1067] — в ту или другую церковь. Царь отправлялся или пешком, если церковь была недалеко, например, храм Св. Софии, храм Спасителя в Халке, или верхом на лошади, если церковь находилась в отдалении, например, храм св. Апостолов, св. 40 мучеников и др. О выходах наперед объявлялось во всеобщее сведение. Шествие совершалось по церемониалу, в известном порядке, в сопровождении телохранителей и сенаторов, со славословиями и пеанами. Император был одет в парадные одежды, чрезвычайно тяжелые, в которых выстоять всю церковную службу было делом далеко не легким. Оттого существовал обычай, что после прочтения Евангелия императоры оставляли свое место в церкви и уходили отдохнуть от тяжести камней и разных драгоценностей, нанизанных и вотканных в их инсигнии. Историк не упускает случая отметить в Вотаниате черту, которой он отличался от предшественников, состоявшую в том, что он не предпочитал свой отдых и комфорт божественному священнодействию, не стремился освободиться от безмерной тяжести одежд, но выстаивал до конца литургии. [1068]На зрелище великого царского выхода собирался смотреть весь город и, пользуясь этим случаем, народ по временам не ограничивался принятыми славословиями и песнопениями, но высказывал иными способами знаки особого своего расположения и неприязни. Вспомним великие выходы Калафата на Пасху и в Фомино воскресенье 1042 г., первый раз пешком в церковь Св. Софии, а второй верхом в храм св. Апостолов, и выход Мономаха в храм Спасителя в Халке, 9 марта 1044 г. [1069]