Эдвард Конзе - Буддийская медитация: благочестивые упражнения, внима­тельность, транс, мудрость

Глава IV, п.5.

После отказа от всех обусловленных вещей «при­сущим святому человеку состоянием» становится «пустота». Светски образованных людей может удивлять, что кроется за неисчерпаемой многосторонностью интереса к этому субъекту пустоты. В данном случае это неправомерно. В «Mahabodhi Journal» я привел описа­ние 33 различных видов «пустоты». Выдержка, которую я счел нужным привести здесь, я надеюсь, Побудит читателя к дальнейшим изысканиям в этом загадочно привлекательном море проблем.

Несколько замечаний относительно моего перевода я не мог не поместить здесь. Я имел намерение передать суть как можно более точно, избегая двух пороков: оказаться или решительно непонятным, или отвратительно неуклюжим. Результат не всегда соответствует идиоматике английского языка. Фактически сам текст читается как перевод. Это на самом деле не должно удивлять, потому что так оно и есть. Работы по медитации — это технические трактаты, Их читают не ради удовольствия, а в качестве инструкции. Основной задачей переводчика является скрупулезная передача их содержания. Часто он не волен выбирать, а точно следует их синтаксису. Буддийские переводчики прошлого в Китае, Тибете и Японии разрабатывали свой собственный стиль, часто не соответствующий нормам языка светских работ. Если в те времена священные тексты переводились в свете нового отношения к языку, я не вижу причины отступать от обычаев моих предшественников. «Неуклюжая серьезность», которой были обременены буддийские переводчики, в меньшей степени обязана недостатку литературного мастерства, чем невзирающему ни на что требованию точности.

В интересах большей читабельности я все же часто сокращал Буддхагхошу, исключил тяжеловесные этимологии, словесные повторы, не относящиеся к делу вопросы и многословие. Некоторые фраг­менты, пожалуй, слишком пространные на современный вкус, были изложены более кратко. Пришлось сделать много незначительных стилистических корректировок, конечно, не затрагивая смысла ори­гинала. И строфа переводилась прозой там, где пали явно плох. Некоторые темы, ввиду их незначительности, были опущены. И все же остался осадок в виде трудных терминов и фраз. Особенно запутанными являются некоторые из идей, касающихся таких пре­дметов, как медицина и естественные науки. В подлиннике они предстают как нечто само собой разумеющееся, не требующее пояс­нений. Приведу один пример. Слово «черви» на стр. 00 невозможно истолковать в терминах общераспространенных сведений о субчело­веческих обитателях нашего тела. Вирусы ли это, или микробы, или какие-то другие, мифологические паразиты? Я не склонен прибегать к разъяснению по поводу каждого затруднения такого рода, иначе книга обрастет слоем пустой породы из пространных примечаний. Основные контуры содержания книги обрисованы достаточно ясно, а детали выяснятся из дальнейшего.

Ментальное здоровье является целью и практикующего медитацию, и современного психоаналитика. Кроме этого их мало что связы­вает, и между ними трудно провести аналогию. В их определениях ментального здоровья, в теоретических предпосылках, заложенных в представлениях о структуре разума и цели человеческого существо­вания, в методах, которые ими предписываются в качестве эффек­тивного средства оздоровления менталитета, имеются существенные расхождения. В последние годы немногие из психоаналитиков выс­казывали некоторый интерес к этим медитациям с точки зрения их терапевтической ценности. Из этого мало что получилось, поскольку медитации оказались неподатливым материалом для такого неожи­данного контакта. Современная психотерапия и буддийская практика медитаций согласны в том, что беспокойство является нежелатель­ным состоянием. Но что должен думать современный психоаналитик о специфических средствах Сангхаракши, которые он предписывает для устранения тревоги? Сангхаракша утверждает, что беспокойство будет преодолено, если мы станем думать о выдающихся качествах Татхагаты 1, или воспроизводить в уме его образ, или размышлять о дхарме, сангхе, или медитировать на тему моральных предписаний и запретов, или, если мы научимся постигать пустоту, изучим шесть эле­ментов и двенадцать звеньев, или будем практиковать сострадание. Современный психоаналитик не способен доказать, что для устране­ния беспокойства эти меры недейственны, но он будет справедливо утверждать, что на его пациентов они, по всей вероятности, не окажут более существенного эффекта, чем его собственные методы.

[1] Татхагата — одно из титулований Будды.

Сравнительная психология — продукт современной цивилизации. Ее главная цель помочь людям, страдающим от ментального расстройства, как можно лучше приспособиться к условиям общества, не выходя за рамки присущих ему норм поведения.

Медитации, обрисованные здесь в общих чертах, напротив, пре­дназначены для людей, которые не хотят адаптироваться не только к современной цивилизации — феномену, им неизвестному, но и к любой другой форме социальной жизни, а хотят вообще уйти из мира. На высшем уровне таких добродетелей, как внимательность, концентрация, мудрость, решимость к преобразованию жизненного поведения должна быть гораздо значительнее, чем у мирянина, склон­ного брать на себя определенные обязательства по отношению к обществу. Высшая форма внимательности, и почти вся область кон­центрации, и мудрость предполагают такую степень отстраненности от мира, которая несовместима с жизнью обычного гражданина. Те, кто не готовы принести жертву ради полного отречения от мира, могут практиковать эти добродетели только в очень примитивной форме. Ссылки на то, что очень сложно совершенно порвать отношения с укоренившимися привычными формами жизни и мышления, — прос­то признак лености. Кроме того, медитационная практика может процветать только в климате живой духовной традиции, который в некоторой степени гарантирует успех в ее реализации. Современ­ная психология имеет влияние в кругах тех людей, которым чужда духовная традиция человечества. Они могут осознать воздействие физических, химических, социальных сил, но не духовных. Электри­ческие токи, инъекции или манипуляции с детскими переживаниями не предполагают какого-либо знакомства с духовной реальностью. Даже система Юнга, столь сочувственно относящаяся к религии, содержит приметы того, что ее создатель был воспитан в среде неверующих. Если и делаются попытки отметить духовную традицию человечества, то чрезмерное незаслуженное внимание уделяется фантастическим и малоценным аспектам ее магической и психической составляющих, а истинная духовность оказывается как бы не относящейся к делу. В настоящее время современная психология пользуется несомнен­ным преимуществом по сравнению с буддийскими медитациоными практиками прежде всего вследствие того, что средний европеец не способен их реализовать. Причиной этого бессилия являются четыре фактора, связанные с характерными особенностями умонастроения современного европейца и состоянием общества.