Ф. Л. Вудворд - Слова Будды

Так и вы сбрасывайте вожделение, страсть и ненависть.

2) Спокойный телом, речью и умом, о монахи, кто бы он ни был: в любой ситуации полностью сдержанный:

Кто все эти мирские желания полностью преодолел и совершенно отстранился от них, тот зовется спокойным.

3) Воодушевляющий сам себя, Проверяющий сам себя, Оберегающий сам себя бдительным и внимательным умом, Полный решимости и настойчиво Стремящийся к цели, – о монахи, такой будет жить счастливо.

4) Сам сдерживай свои мысли,

Сам в себе найди опору и убежище.

Как торговец безупречно воспитывает благородного коня и сдерживает его от ошибок с помощью узды, —

Так и вы сдерживайте сами себя.

5) Монах, исполненный совершенной радости и обретший удовлетворенность сам в себе, неколебимый в Учении Возвышенного,

Передает блаженство туда, где все обстоятельства прекращаются, —

Передает состояние покоя.

6) Монах, даже если он молодой, старательно прилагающий усилия, способный быстро воспринимать Учение Возвышенного,

Освещает этот мир как Луна, освободившаяся от облаков, освещает ночь.

(«Дхаммапада» 377–382)

Тело татхагаты все еще остается, о бхикку, однако рассечена та (нить), которая привязывает его к существованию. Пока его тело продолжает существовать, дэвы и люди видят его. По разрушении тела после смерти, когда окончилась эта жизнь, ни дэвы, ни люди не смогут более его увидеть.

Как бывает, о бхикку, когда подрублен ствол пучка манго: все те плоды манго, которые висят на этом стволе, падают вместе с ним, точно так же, бхикку, тело татхагаты все еще остается, но рассечена та (нить), которая привязывает к существованию. Пока продолжает существовать его тело, дэвы и люди видят его. По разрушении тела после окончания этой жизни ни дэвы, ни люди не смогут более его увидеть.

(«Дигха-никая» I, 45)

В некотором случае досточтимый Кассапа Великий и досточтимый Сарипутта находились около Варанаси, в Исипатане, в Оленьем парке.

Тогда досточтимый Сарипутта вечером вышел из своего уединенного жилища, пришел к досточтимому Кассапе Великому и сел подле него. Сидя так, досточтимый Сарипутта сказал досточтимому Кассапе Великому: «Так как же, друг Кассапа? Существует ли татхагата превыше смерти?»

– Не провозглашено Возвышенным, друг Кассапа, что татхагата существует превыше смерти. Как же тогда, друг? Значит, татхагата не существует после смерти?

– И это не провозглашено Возвышенным, друг.

– Как же тогда, друг? Выходит, татхагата не существует и не не существует после смерти.

– И это также не было провозглашено Возвышенным.

– Но почему же, друг, это не было провозглашено Возвышенным?

– Это такой вопрос, который не связан с пользой или с первыми принципами святой жизни. Он не ведет к отвращению, отталкиванию, прекращению, к спокойствию, к сверхнормальным силам; он не ведет ни к совершенной мудрости, ни к ниббане. Вот почему, друг, это не провозглашено Возвышенным.

– Что же тогда было им провозглашено?

– Что есть страдание, о друг, было провозглашено Возвышенным; что есть возникновение страдания; что есть прекращение страдания; что есть путь, ведущий к прекращению страдания. Вот что было провозглашено Возвышенным.

– Почему же, друг, так было провозглашено?

– Потому что это связано с пользой, с первыми принципами святой жизни; потому что это ведет к отвращению, к отталкиванию, к спокойствию, к сверхнормальным силам, к совершенной мудрости и к ниббане. Поэтому-то это и было провозглашено Возвышенным.

(«Сутта-нипатта» II, 222, 223)

Так я слышал. Однажды Возвышенный пребывал в Саваттхи, в роще Джета, в парке Анатхапиндики.

Тогда у досточтимого Малункьяпутты, пребывавшего в отдалении и в уединении, возникла цепь таких мыслей:

Что касается этих мнений по разным вопросам, которые Возвышенный оставил непровозглашенными и отвергнутыми, – как, например, о том, вечен этот мир или не вечен, конечен этот мир или бесконечен; или: что такое эта жизнь, что такое тело; или: жизнь – это одно, а другое – тело; или: татхагата превыше смерти, татхагата не превыше смерти, татхагата и превыше смерти и не превыше смерти, – что касается этих мнений, то Возвышенный не провозглашает их мне. Мне же самому они недоступны. Я сам подойду к Возвышенному и задам ему вопрос: если Возвышенный провозгласит мне истину этих предметов, тогда я буду следовать святой жизни под водительством Возвышенного; если же Возвышенный не провозгласит их мне, тогда я оставлю святую жизнь, оставлю обучение и вернусь к низшей (мирской) жизни.

И вот досточтимый Малункьяпутта, встав вечером и выйдя из своего убежища, приблизился к Возвышенному, подошел к нему, приветствовал и сел подле него. Сидя так, досточтимый Малункьяпутта описал Возвышенному свои вышеупомянутые мысли и сказал:

– Если Возвышенный провозгласит мне эти предметы, я буду вести святую жизнь под водительством Возвышенного. Но если Возвышенный не провозгласит их мне, я оставлю обучение и вернусь к низшей (мирской) жизни.

Итак, если Возвышенный знает: вечен мир, да провозгласит он, что это так. Если знает: не вечен мир, да провозгласит он мне это. Также и по отношению к другим взглядам, которые я упомянул. Но если Возвышенный не знает, какое рассуждение правильно, пусть скажет прямо: «Я не знаю, я не понимаю». И то же самое по отношению к другим взглядам, которые я назвал.

– Но скажи, Малункьяпутта, разве я говорил тебе: «Приди ко мне, Малункьяпутта, следуй святой жизни под моим руководством, и я объявлю тебе о том, вечен или не вечен мир и т.д.»

– Нет, господин.

– А говорил ли ты мне, Малункьяпутта, такие слова: «Господин, я буду следовать святой жизни под водительством Возвышенного, а Возвышенный объявит мне, вечен или не вечен мир и т. д.?»

– Нет, господин.

– Значит, это правда, как ты говоришь, Малункьяпутта, что я никогда не говорил тебе: «Приди ко мне, Малункьяпутта, следуй святой жизни под моим руководством и т. д.»; значит, правда и то, что ты не говорил мне: «Я буду вести святую жизнь под водительством Возвышенного, и Возвышенный объявит мне эти вещи». Поскольку это так, заблуждающийся человек, кто же ты такой, кого ты таким образом отвергаешь? Того, кто сказал бы, о Малункьяпутта: «Я не буду вести святую жизнь под водительством Возвышенного, пока Возвышенный не объявит мне, вечен мир или нет и т. д., пребывает ли татхагата превыше смерти или нет и т. д.» Такой человек, о Малункьяпутта, пришел бы к концу жизни, но этот его вопрос все еще не получил бы ответа татхагаты.

Предположим, Малункьяпутта, что какой-то человек оказался пронзен стрелой, хорошо пропитанной ядом; и вот его близкие друзья и родственники вызвали лекаря. Затем, предположим, этот человек скажет: «Я не дам вынуть эту стрелу, пока не узнаю, кто был человек, пронзивший меня стрелой, какое имя он носит, какого он рода, высокого, низкого или среднего роста, какого цвета его кожа – черного, коричневого или светло-желтого, живет ли он в какой-то деревне, в предместье или в городе; я не дам вынуть стрелу, пока не узнаю, каким луком была послана стрела, был ли то длинный лук или арбалет и т. д.»