Иларион Алфеев - Жизнь и учение св. Григория Богослова

Таков Киприан.., знаменитый своим богатством и известный происхождением.., цветок юности, шедевр природы, [1420] Букв."статуей природы" ". верх учености во всем, что касается философии, и во всех других науках… Его эрудиция вызывает даже большее восхищение, чем высота, достигнутая им в каждой конкретной (науке), а опытность в каждой (науке) вызывает большее удивление, чем общая любовь к знаниям. О его учености свидетельствуют его сочинения, многочисленные и блестящие, которые он написал в нашу пользу после того, как… заменил (языческую) образованность (христианской) и неразумие подчинил Слову. [1421] Сл. 24, 6, 1–7,5; 48–52 = 1.348–349.

Григорий далее пересказывает то, что было ему известно из жития Киприана Антиохийского, а именно — что его герой до своего обращения был служителем демонов, занимался колдовством и пытался соблазнить девушку–христианку. Именно твердость этой девушки, не поддавшейся соблазну, и стала причиной обращения Киприана в христианство. [1422] Сл. 24, 8, 15–12, 26; 54–66 = 1.350–352. По поводу жизни Киприана в язычестве Григорий замечает:"Весьма неблагородно и малодушно — думать, что память подвижника можно оскорбить (напоминанием) о его дурных поступках" ". [1423] Сл. 24, 8, 3–4; 52–54 = 1.349. В сущности Григорий хочет сказать, что далеко не всякий святой является таковым от рождения: многие прошли через пороки и падения, прежде чем достигли святости. Григорий жил в эпоху, когда литературный жанр" "жития святого" "только складывался, однако уже" "Житие преподобного Антония" ", написанное Афанасием Александрийским, являет нам не столько исторический образ Антония, сколько его идеализированный облик, больше похожий на словесную икону, чем на портрет. В византийской житийной литературе святой, как правило, представлен изначально лишенным недостатков, с самого раннего детства преуспевающим только в добродетелях. Из этого правила византийская традиция сделает одно исключение: житийный канон позволит говорить о пороках святого до его обращения в христианство, чтобы тем самым еще более оттенить его добродетели после обращения и показать, что на самые высокие вершины святости можно подняться из самой последней глубины падения. [1424] Классическим примером такого подхода является" "Житие преподобной Марии Египетской" ", написанное св. Софронием Иерусалимским (VI в.), одно из самых популярных в Византии житий. Подобную же цель преследует Григорий, когда говорит о пороках Киприана–язычника: тем более убедительным становится рассказ об аскетических подвигах, добродетельной жизни и мученической кончине Киприана–христианина.

Кстати, о жизни и смерти Киприана по обращении в христианство Григорию известно очень мало: его рассказ об этом изобилует" "общими местами" "и лишен конкретных деталей. Киприан, которого описывает Григорий, презирает деньги, обуздывает чрево, спит на голой земле, мужественно отражает все искушения. Находясь в изгнании, Киприан продолжает оставаться руководителем своей паствы и" "своими посланиями один производит едва ли не больше мучеников, чем все те, которые присутствовали при их страданиях" ". [1425] Сл. 24, 15, 3–7; 72 = 1.354. Наконец,"после всех, кого он предпослал (к Богу), он и сам становится мучеником, ему отрубают голову мечом и ко многим страданиям прибавляет он и этот венец" ". [1426] Сл. 24, 16, 4–6; 76 = 1.355.

В заключительной части Слова Григорий упоминает о чудесах, которые совершаются при мощах Киприана, а именно об изгнании бесов, исцелении болезней и предсказании будущего. [1427] Сл. 24, 18, 6–11; 78–80 = 1.356. Это упоминание не случайно. Культ мощей мучеников и святых, существовавший в христианской Церкви с самого раннего времени, был для Григория подтверждением его учения об обожении как всецелом преображении человеческого естества, включая ум, душу и тело. Если святой — это человек, достигший обожения, то его останки должны быть местом Божественного присутствия. [1428] Ср. Иоанн Дамаскин. Точное изложение Православной веры 4, 15. Св. Иоанн, в частности, говорит, что в ветхозаветные времена всякий, кто прикасался к мертвому телу, считался нечистым, однако останки мучеников не есть" "мертвые" "тела, но храмы Святого Духа. Выше (см. раздел" "Обожение" "в гл. IV) мы также упоминали о том, что идея обожения тела была чужда неоплатонической традиции. Естественно, что и культ мощей не вызывал у неоплатоников никакой симпатии. Юлиан Отступник, например, обрушивался на христиан за почитание мощей святых:"Вы все наполнили могилами, хотя нигде нет прямого повеления воздавать поклонение гробам… Если Иисус говорит, что гробы полны грязи (ср. Мф.23:27), как можно призывать на них Бога?"(цит. по Успенский. История, 88–89). Нетление мощей святого, итечение из них благоуханного мира, исцеления, происходящие при помощи их — все эти феномены, известные христианской Церкви до наших дней, красноречиво свидетельствуют о том, что тело человека является соучастником души в обожении.

Заканчивая Слово, Григорий обращается к своим любимым темам, говоря о христианской жизни как истинной философии и об озарении светом Пресвятой Троицы, которое ждет святых в будущем веке:

Подобает нам, оградившись щитом веры, стать против козней лукавого [1429] Ср. Еф. 6:16; 6:11. и, одержав победу вместе со Христом, совершив подвиг вместе с мучениками, услышать тот великий голос: Приидите, благословенные Отца Моего, наследуйте уготованное вам Царство, [1430] Мф. 25:34. где… совершеннейшее и чистейшее озарение Божества, которое ныне мы принимаем только в загадках и тенях. Этому чествуемый нами Киприан порадуется больше, чем всем другим вместе взятым. Этой философии учил он здесь на словах и на деле; это и по исходе своем заповедует всем через мой голос… Таковы начатки слов моих тебе, божественная и святая глава!.. Ты же милостиво взгляни на нас с высоты, управляй нашими словами и жизнью, паси это священное стадо и будь моим сопастырем.., подавая нам более совершенное и светлое озарение Святой Троицы, Которой ты предстоишь ныне… [1431] Сл. 24, 19, 4–33; 80–84 = 1.356–357.

Если Слово, посвященное Киприану, вряд ли можно считать особой удачей Григория как ритора и проповедника, то Похвальное Слово Афанасию Александрийскому, несомненно, является одним из лучших произведений этого жанра, написанных в Византии. [1432] Григорий так начинает Слово:"Хваля Афанасия, буду хвалить добродетель… А хваля добродетель, буду хвалить самого Бога…"(Сл. 21, 1, 1–7; SC 270, 110 = 1.305). Глагол epainō (хвалить) четко определяет жанровую принадлежность Слова, которое написано в форме" "похвалы" "(epainos). Жанр похвального слова был вполне традиционным для византийской риторики. Характеристиками этого жанра было упоминание автором лишь о добродетелях героя (всякое упоминание о недостатках исключалось) и использование различных" "общих мест" ": герой любого похвального слова был, как правило, из благородной семьи, с детства отличался от своих сверстников, побеждал все искушения, совершал различные чудеса. Все эти особенности были у похвального слова общими с житием святого. Однако, в отличие от жития, похвальное слово не предполагало последовательное описание жизни героя: автор упоминал лишь о некоторых эпизодах, которые должны были свидетельствовать о достоинствах человека. Похвальное слово — это не" "икона с житием" ", а скорее" "материалы к житию" ","штрихи к портрету" "святого.