Григорий Богослов - О себе самом и о епископах

785 деревенским ослом?

Он есть таков, каков он есть, хотя и живет в городе.

Что это значит? Почему это соображение не остерегает дурных?

Почему те, кто слишком спешит, не видят явной опасности поскользнуться?

Ведь бывает, что и мудрецы поступают немудро,

790 видя, что у дурных дела идут хорошо,

а честные люди влачат жалкое существование.

Или, возможно, это и есть наилучший выход: словно во время бури,

опрокидывающей все [129] Свт. Григорий имеет в виду свое поприще в Константинополе: призвание, служение, заговоры с целью его удаления, его уход с кафедры. , можно, немного отступив,

покамест все мечется вверх и вниз,

795 провести в безопасности оставшиеся немногие дни жизни

и достойно завершить старость.

Итак, продолжайте держать в своих руках престолы и власть,

если это кажется вам высшей наградой:

веселитесь, бесчинствуйте,

800 бросайте жребий о патриаршестве — пусть великий мир уступает вам;

меняйте кафедру за кафедрой; одних

бросайте вниз, других — возвышайте: все это вы любите.

Ступайте своей дорогой! Я же обращусь мыслями к Богу,

{164} для Которого я живу, дышу, и только на Него обращаю взгляд:

805 Ему еще прежде моего рождения посвятила меня мать,

с Ним меня связали опасности [130] Свт. Григорий говорит здесь о морском путешествии, которое он совершил в молодости из Александрии в Грецию. Эти события описаны со всеми подробностями в поэме //, 7, /. и утешение [131] То есть сон. Автор имеет в виду, скорее всего один эпизод из своей юности, после которого он пришел к решению вести девственную жизнь. Смотри: поэма II, 1, 45, 229 и далее. ночей.

Ему я посвящу чистые движения моего ума,

говоря, насколько, конечно, это возможно, один на один с Ним [132] Ср. выше. .

Вот что, порочные, я хочу сказать против вас в защиту благих;

810 И если иной этим удручился, значит моя речь нашла, кого искала.

Остальное, друзья мои, будет сказано уже оттуда [133] То есть из другого, горнего мира. .

Но, если вам будет угодно, примите в качестве прощального еще одно слово,

хотя и короткое, но полезное,

как от отца принимают последние слова

815 и достопамятные заветы,

после которых он уже навсегда умолкает,

отчего они тем полнее пребывают в глубине сердечной.

Если найдете другого Григория, друзья,

больше щадите его. Если же не найдете,

820 будьте тогда добры и честны [134] είτε καλοί κάγαθοί. по отношению к ближним

и к себе самим, поскольку вы будете хранить единодушие

до тех пор, пока будете справляться с названными мной страстями.

И то миролюбие, о котором я всегда ревновал, цените,

отбрасывая собственные слабости,

825 которые приводят в великое смятение общество верных.

И я откажусь от свойственных мне [недостатков] —

горжусь ли я более других, делают ли

меня долгие годы слишком строгим и часто упрямым,

полагаю ли (хотя один я поражен опьянением ума),

830 что опьянением поражены трезвенники!

Думайте, как хотите, но все-таки помните,

что я много пострадал от поведения друзей.

Но всегда моим добрым покровителем был разум,

а также старость избавляла меня от бед.

835 Может быть, на этом со мной примирится кто-нибудь из друзей,

раз угасла борьба, которой сопутствует недоброжелательство.

Настоящий перевод делался с критического издания Б. Майера: Gregor von Nazianz. Vber die Bischofe (carmen 2, 1, 12). Kommentar. von Beno Meier. P. 30–73. Paderborn, 1989. При разночтениях, однако, за основу не всегда брался текст Майера — в ряде случаев предпочтение было отдано более ранним редакциям этого произведения (смотри, в частности, PG 37). Переводчик искренне признателен директору Греко-латинского кабинета, доктору философии Ю. А. Шичалину, при активном участии которого готовилась окончательная редакция русского текста поэмы.

Ср. 1 Кор. 3:4.

PG 37, 1238–1239.

Телу.

PG 37, 1266–1267.

PG 37, 1233–1236.

«Воронами», «галками» и «юнцами» Григорий называет своих противников на II Вселенском Соборе.

PG 37,1242–1243.

См.: Гимн 58-й.

Традиционный взгляд на эту поэму как на дополнение к знаменитой поэме О своей жизни — II, 1, 11 (смотри, например: Gregorio Nazianzeno. Fuga e autobiograna. Traduzione, introduzione e note a cura di L.Viscanti, Collana Testi Patristici 62, Roma 1987) в последнее время оспаривается. На основании того, что Григорий не упоминает имени своего преемника, св. Нектария, делается вывод о том, что произведение написано не позже 9 июля 381 года, дня последнего заседания, на котором председательствовал свт. Григорий. Кроме того, в настоящей поэме имеется четкое хронологическое указание, позволяющее ее датировать именно 381 годом (см. ст.101). Поэма /, 1, 11 датируется, напротив, началом 382 года (см.: С. Jungck. Gregor von Nazianz, De vita sua. Einleintung, Text, Übersetzung, Kommentar.Heidelberg, 1974). Из этого делается вывод о том, что поэма /, /, 12 предшествует /, /, 11. Впрочем, незнание, точнее, неупоминание имени Нектария не может служить указанием на то, что произведение написано ранее ухода свт. Григория с константинопольской кафедры: лучшим доказательством этого являются слова самого автора (ст. 21).

См.: Иларион (Алфеев), иеромонах. Жизнь и учение св. Григория Богослова. М, 1998. С. 89.

Ср. 1 Кор. 3:13.

Свт. Григорий намекает на случай, который имел место в самом начале его служения в Константинополе (см.: Письмо 77, 1–3): в пасхальную ночь 379 года, во время совершения им таинства Крещения ариане забросали его камнями. Этот эпизод оказал настолько сильное впечатление на него, что в своих писаниях он вспоминал о нем неоднократно.

Здесь виден сильный иронический подтекст: даже самые дикие животные не так опасны, как дурные епископы.

Ср.: Мф. 23:27.

Григорий хочет сказать, что в глазах толпы человек, который в общепринятом смысле является несчастным, не может быть также и по-настоящему мудрым.

Ср. Plat. Resp. II 361a4-b8 <���…>

В годы, предшествовавшие призванию в Константинополь, свт. Григорий подвизался в Исаврии (в Малой Азии) рядом с Селевкией, городом, прославленным памятью св. мученицы Феклы.

Подразумевается свт. Василий Великий. Он умер 1 января 379 года, то есть еще прежде прихода к власти Феодосия Великого. Однако можно предположить, что еще до своей смерти он просил своего друга принять возможное предложение о замещении столичной кафедры и таким образом «увел» святителя от аскетической жизни.