Григорий Богослов - О себе самом и о епископах

Взгляд Григория на священнослужителей своего времени, как явствует из приведенных строк и из публикуемой ниже поэмы «О себе самом и о епископах», был весьма пессимистичным. Может даже показаться, что он сгущает краски, что он слишком субъективен в оценках. Свергнутый с константинопольского престола собратьями-епископами, Григорий был на них сильно обижен: в этом, несомненно, одна из причин его обличений в их адрес. Однако неверно было бы сводить весь пафос Григория к личным обидам. В том, что произошло с ним самим, он видел не столько свою личную трагедию, сколько отражение общей кризисной ситуации, складывавшейся в Восточной Церкви конца IV века. На его глазах происходило постепенное порабощение Церкви миром, массовое обмирщение епископата и клира. Образ епископа как пастыря, духовного наставника и старца, обладающего, в силу своих высоких духовных качеств, непререкаемым авторитетом в глазах паствы, постепенно сменялся образом епископа как государственного сановника, участвующего в светских церемониях, послушно следующего указаниям гражданских властей не только в церковно-административных, но также и в догматических вопросах. Грань между Церковью и миром, между «царством духа» и «царством кесаря» постепенно стиралась.

Процесс обмирщения клира и «огосударствления» Церкви, начавшийся со времени Константина Великого, приведет в эпоху Юстиниана (VI в.) к официальному провозглашению идеала так называемой «симфонии» между государством и Церковью — «симфонии», при которой Церковь фактически потеряет независимость и окажется в полном подчинении светским властям. В иконоборческую эпоху (VII–VIII вв.) византийский епископат из-за своего приспособленчества настолько утратит авторитет в глазах паствы, что народ будет обращаться за духовным руководством не к представителям «официальной Церкви», а к монахам, {110} которые во многих случаях окажутся главными защитниками православной веры против еретичествующих императоров и послушных им епископов.

Григорий Богослов не мог не видеть, в какую бездну скатываются представители церковного руководства, когда следуют законам «мира сего»; именно поэтому он всеми силами противился обмирщению епископата и клира. В своих стихотворениях он говорит о наказании, которое ждет недостойных клириков на Страшном Суде, вспоминает о библейском потопе и гибели Содома как прообразах Судного дня:

Остановитесь, друзья! Прекратим упражняться в нечестии! Почтим, наконец, Бога, святыми жертвами! И если мы убеждены, извлечем пользу из сказанного мною; если же слово мое и седину мою покрывает наглость юнцов, или тех ворон, которые громко и безумно накликают на меня тучу {7} 7 «Воронами», «галками» и «юнцами» Григорий называет своих противников на II Вселенском Соборе. , то свидетельствуюсь рукой бессмертного Бога и страшным днем… Что я им не сопрестольник, не сотрудник, не собеседник, не спутник ни в плавании, ни в дороге. Но пусть идут они своим путем, я же тем временем буду искать себе Ноев ковчег, чтобы в нем спастись от страшной погибели, потом же избежать, пребывая вдали от злых, и попалившего Содом горького и невыразимого дождя {8} 8 PG 37,1242–1243. .

Обличения Григория в адрес недостойных клириков звучат как пророческое предупреждение всем будущим поколениям священнослужителей. В XI веке с подобными обличениями к епископам и священникам своего времени обращался Симеон Новый Богослов {9} 9 См.: Гимн 58-й. , явно находившийся под влиянием Григория. До тех пор, пока в Церкви остаются архипастыри, недостойные своего призвания, слово Григория сохраняет свою актуальность.

Епископ Подольский Иларион

{111}

Очевидно, что эта поэма является добавлением и продолжением предыдущей, описывающей жизнь Григория, поэтому первая и вторая не только могут, но, более того, и должны рассматриваться как единое произведение {10} 10 Традиционный взгляд на эту поэму как на дополнение к знаменитой поэме О своей жизни — II, 1, 11 (смотри, например: Gregorio Nazianzeno. Fuga e autobiograna. Traduzione, introduzione e note a cura di L.Viscanti, Collana Testi Patristici 62, Roma 1987) в последнее время оспаривается. На основании того, что Григорий не упоминает имени своего преемника, св. Нектария, делается вывод о том, что произведение написано не позже 9 июля 381 года, дня последнего заседания, на котором председательствовал свт. Григорий. Кроме того, в настоящей поэме имеется четкое хронологическое указание, позволяющее ее датировать именно 381 годом (см. ст.101). Поэма /, 1, 11 датируется, напротив, началом 382 года (см.: С. Jungck. Gregor von Nazianz, De vita sua. Einleintung, Text, Übersetzung, Kommentar.Heidelberg, 1974). Из этого делается вывод о том, что поэма /, /, 12 предшествует /, /, 11. Впрочем, незнание, точнее, неупоминание имени Нектария не может служить указанием на то, что произведение написано ранее ухода свт. Григория с константинопольской кафедры: лучшим доказательством этого являются слова самого автора (ст. 21). . В настоящей поэме ничего не говорится ни о Египте, ни о деяниях Константинопольского собора, ни об императоре, ни о том, что он совершил. Все это со всей подробностью изложено в предыдущей, называющейся — О своей жизни. Григорий, конечно, не обошел бы молчанием эти события, если бы взял перо под впечатлением недавних оскорблений, и в настоящей поэме положил бы начало повествованию о причиненных обидах. Одно упущено в предшествующем изложении: автор не назвал причину выпавших на его долю несчастий, и не рассказал о том, какие средства для уврачевания того порока были использованы: все это будет изложено в настоящей книге.

Оба произведения написаны немногим позже возвращения {11} 11 См.: Иларион (Алфеев), иеромонах. Жизнь и учение св. Григория Богослова. М, 1998. С. 89. .

Есть те, кто считает, что Григорий в этой поэме слишком резок и переходит должные границы.

{112}

Греческий текст приводится по Патрологии аббата Ж.-П. Миня (J.-P. Migne. Patrologiqe Cursus completus, series Greca, v. 37, coll. 1166–1227).

Пожалуй, следовало бы мне, запечатленному заповедями Того,

Кто пострадал, перенести причиненную мне обиду,

и, так, пострадав, сдерживать свой язык,

чтобы, если борьба будет доведена до конца,

5 я мог бы надеяться на более полную награду.

В самом деле, она полнее у тех, кто несет наиболее тяжелый труд;

скудна же награда у тех, кто не несет труда.

Однако, чтобы не показалось, что дурные господствуют

над всем, и что гладок их путь,

10 и при этом никто им не противостоит, я, хотя

и предоставлю их область

последнему огню [1] Ср. 1 Кор. 3:13. , который все побеждает и очищает по справедливости —