Надежда Киценко - Святой нашего времени: Отец Иоанн Кронштадтский и русский народ

Имеется немало биографий о. Иоанна, причем большинство из них было опубликовано еще при его жизни или сразу после смерти. Очевидно, что все они были главным образом подготовительными материалами для некоего сводного жизнеописания агиографического характера. Однако, несмотря на то что данные биографии содержат массу полезной информации, в частности и для анализа восприятия пастыря современниками, они, бесспорно, «перегружены» дидактической назидательностью, в то время как общественная и политическая деятельность батюшки в них рассматривается весьма поверхностно {16} 16 Из наиболее обстоятельных дореволюционных исследований см.: Большаков Н. И. Источник живой воды. Описание жизни и деятельности отца Иоанна Кронштадтского. СПб., 1910; В. М. (архиепископ Евдоким (Мещерский)). Два дня в Кронштадте: из дневника студента. Сергиев Посад, 1902; Михаил (Семенов), иеромонах. Отец Иоанн Кронштадтский. Полная биография с иллюстрациями. СПб., 1903. Даже когда авторы явно интересовались политическими взглядами о. Иоанна, они предпочитали заострять внимание преимущественно на религиозных — бесспорных — сторонах его деятельности. См.: Четвериков С. Духовный облик о. Иоанна Кронштадтского и его пастырские заветы. Джорданвилль, 1958; Fedotov G. P. A Treasure of Russian Spirituality. Belmont, 1975. P. 346–349. .

Воспоминания об о. Иоанне, выходившие одновременно с биографиями, либо, как и зарождавшаяся тогда же агиография пастыря, выдержаны в духе пиетизма, либо, напротив, полны резких и злобных нападок на него и напоминают, скорее, карикатуры. Кое-где встречаются вопиющие неточности — остается только гадать, преднамеренные или случайные {17} 17 Например, очевидная несуразность в некрологе о. Иоанна, см.: The New York Times. January 3, 1909. P. 4. — «ИОАНН КРОНШТАДТСКИЙ УМЕР В НИЩЕТЕ». . Многие историки на Западе просто повторяли подобные крайне субъективные негативные оценки, принимая их за аксиому {18} 18 Laqueur W. Black Hundred: The Rise of the Extreme Right in Russia. N.Y., 1993. P. 50; Rosenthal B. G. (ed.). The Occult in Russian and Soviet Culture. Ithaca, 1997. P. 396. . На этом фоне утвердившийся в работах советских авторов демонический образ старца-черносотенца и подавно выглядел как нечто само собою разумеющееся.

Если же говорить об обстоятельных и информативно насыщенных публикациях об о. Иоанне, то одним из первых подобных изданий стало фундаментальное двухтомное исследование И. К. Сурского (Ильяшевича), вышедшее в 1930-е годы в Белграде {19} 19 Сурский И. К. Отец Иоанн Кронштадтский: В 2-х т. Белград, 1938–1941. Критические замечания по поводу этого издания содержатся в письме протопресвитера Г. Шавельского от 12 июня 1939 г. См.: Бахметьевский архив русской и восточноевропейской истории и культуры отдела редких книг и рукописей библиотеки Колумбийского университета (Нью-Йорк, США). . Вообще, в русском зарубежье на протяжении всего минувшего века не ослабевала память о кронштадтском батюшке. Во многом это стало результатом обширной издательской деятельности Свято-Троицкого монастыря в Джорданвилле и Мемориального фонда святого праведного Иоанна Кронштадтского в Ютике, находящихся в штате Нью-Йорк (США). Наиболее серьезный вклад в воссоздание жизнеописания о. Иоанна внесли работы епископа Александра (Семенова-Тян-Шанского) и Аллы Силори {20} 20 Александр (Семенов-Тян-Шанский). Отец Иоанн Кронштадтский. Нью-Йорк, 1955; Его же. Father John of Kronstadt: A Life. Crestwood, 1979; Selawry A. Johannes von Kronstadt, Starez Russlands. Basel, 1981. . Фрагментарные и, к сожалению, весьма ограниченные упоминания о батюшке присутствуют и в общих трудах, посвященных проблемам русской религиозности {21} 21 Felmy K. Ch. Predigt im orthodoxen Russland, Untersuchungen zu Inhalt und Eigenart der russischen Predigt in der zweiten Hälfte des 19. Jahrhunderts. Göttingen, 1972; Флоровский Г. Пути русского богословия. Париж, 1937; Heller W. Johannes von Kronstadt // Biographisch-Bibliographisches Kirchenlexikon. Bd. 3. Herzberg, 1992. S. 448–451; Lassus L.-A. Jean de Cronstadt, prêtre de Dieu — ami des hommes // Contacts. № 94 (1976). P. 143–154; Zernov N. The Russian Religious Renaissance of the Twentieth Century. N.Y., 1963. .

В настоящей книге использованы материалы из всех упомянутых публикаций. Причем столь «пестрое» оценочное панно оказывается для поставленной исследовательской задачи весьма полезным. Ведь в соответствии с тем, как разнятся представления о святом, можно довольно точно представить себе, каким образом различные группы и даже поколения его почитателей интерпретируют жизненный путь пастыря через призму собственных ценностных ориентиров и мотивационных установок — столь зыбких и неустойчивых в реалиях всепоглощающей обыденности.

Впервые как в западной, так и в российской историографии для анализа фигуры о. Иоанна привлекаются его дневники, которые он вел со дня своего рукоположения и до самой кончины, а также значительный объем адресованных ему писем. Эти материалы находятся в Российском государственном историческом архиве. В книге использованы также и документы Департамента полиции, хранящиеся в Государственном архиве Российской Федерации.

Дневники о. Иоанна — это своеобразный ключ к пониманию конфликта между частной и общественной жизнью человека, которого общество считает великим праведником. Фиксируя вехи его духовной эволюции, они дополняют каноническую версию жития событиями из повседневности, отражают путь религиозного опыта пастыря — от размышлений над Священным Писанием к подвигу личного аскетизма по примеру отцов-пустынников, а в конечном итоге — к осознанию предопределенности своей священнической миссии: сделать все возможное и невозможное для спасения своего народа.

Следует отметить, что дневники о. Иоанна крайне бедны той фактической информацией, которая прежде всего интересует историков. Там упоминается крайне мало событий или впечатлений, прямо не касающихся того или иного аспекта православного вероучения; в записях нет последовательной датировки, практически полностью отсутствуют сведения об общественной деятельности батюшки. Однако эти «неудобства» полностью утрачивают какое-либо значение, если принять во внимание саму природу дневников, их жанровую специфику. Чрезвычайно самокритичный, даже откровенно негативный по отношению к самому себе тон, кажущееся мелочным и несерьезным пристальное внимание к каждой собственной оплошности становятся объяснимыми, если рассматривать ежедневные записи о. Иоанна не как дневники в общепринятом значении этого слова, а как особую духовную хронику, которую предписывалось вести каждому православному священнику для укрепления веры и поддержания должного «градуса» своего пастырского служения {22} 22 См.: Из записной книжки священника. М., 1996. . Не являются дневники о. Иоанна и цельной ретроспективной автобиографией наподобие записей блаженного Августина, святой Терезы Авильской или протопопа Аввакума. Тексты батюшки, скорее, фиксируют динамику его внутреннего мира — размышления о Священном Писании сменяются перечислением его нескончаемых встреч и визитов. Новая тема часто вынуждает избрать и иную интонацию, что позволяет воочию проследить все специфические особенности восприятия о. Иоанном божественного и мирского.