Пётр Загоруйко - Евангелие для цыганского барона

Медсестра положила руку на сердце Андрея:

— Как вы себя чувствуете?

— Хорошо.

Через некоторое время она сказала:

— Пятьсот грамм, больше нельзя. Полежите теперь спокойно.

Ничто не работает так быстро, как цыганская почта. В течение двух-трех часов к больнице съезжались со всех сторон цыгане, желавшие своим сердечным участием оказать внимание пострадавшей дочери барона. Но в больницу никого не впускали! А двор буквально гудел многоголосицей.

Андрей сидел в белом халате недалеко от операционной – ему единственному разрешили находиться здесь на всякий случай. Шла сложная операция. Выстрел пошел вдоль тела. Очевидно Наида согнулась, уклоняясь от наведенного на нее ствола.

— Выстрелом ей рассекло правое плечо, легкие, печень, – сказал один из врачей, вышедших из операционной. Состояние совершенно безнадежное. Думаем, что до вечера она вряд ли протянет... Вызывайте срочно родителей.

— Они уже скоро будут здесь – вылетели самолетом из Москвы, зная только, что произошло несчастье, – сообщил Голубенко.

Но через полчаса после того разговора, родители уже входили в коридор больницы, зная о случившемся из рассказов стоящих во дворе цыган.

Марц застал Голубенко, сидящего с высоко поднятой головой, но закрытыми глазами.

Последний, услышав шаги идущих по коридору, повернул голову, встал и пошел навстречу барону.

Главный Рома не подошел, а подбежал к Андрею, целуя его и сжав в своих объятьях, рыдая как младенец.

— Неужели я смогу перенести ее смерть? – был единственный вопрос барона.

Румиду, как мать, пустили к Наиде, ухаживать за ней.

Вскоре к больнице подъехала следственная группа. Поговорив с врачами об исходе происшествия, полковник, подойдя к Андрею и Марцу, сказал:

— Поедете с нами в целях следствия.

Выходя из здания больницы Голубенко увидел теснящихся людей, глазами исполненными восторга и благодарности, сопровождавшими героя дня.

— Благословы тэбэ Бог, Андрей! – послышалось с разных сторон.

— Дай тоби Бог здоровля!

Знали они и о том, что Андрей дал свою кровь Наиде. Это не сходило с уст собравшихся, удивленных, что баптист-гадже это сделал цыганке!

Приехав на место происшествия, Андрей со следственной группой вошли во двор, а барон стоял у калитки, рыдая и боясь войти туда, где совсем недавно была шумная пляска, дикие восторги, песни... , а на том месте, где он "на счастье" бил посуду была лужа крови родной, любимой дочери. Взгляд его поймал дорожку из капель крови, ведущую к самой калитке.

— Проклятая богеми! – громко, со скрежетом зубов произнес барон, подняв над головой кулаки.

— Я навеки остановлю твое карканье...

Некоторое время Голубенко рассказывал следователям детали происшествия. Некоторые из экспертов производили замеры, фотографировали, делали записи.

Участковый милиционер изучал опись изъятого оружия.

А с улицы все доносились угрозы барона:

— Колька! Купаться будешь в собственной крови, я уничтожу все ваше змеиное отродье! Тэ мэрав тсэ! Держись теперь, попрыгунчик несчастный.

Кровь за кровь! Тэ мэрав тсэ! – кричал он на всю улицу, призывая внимание соседей, как свидетелей.

И вновь рыдания с криками:

— Хась мангэ! Хась мангэ! [26] Горе мне

Цыганские семьи, как растревоженный муравейник, сновали от больницы к дому барона, от дома барона – к зданию больницы. Когда внешние проявления зла иссякли у барона, а следователи уехали, Голубенко с Марцем поехали узнать у профессоров, прилетевших по срочному вызову, их мнение относительно будущности Наиды.

— Правду говорить или промолчать? – спросил один из них.

— Только правду, самое страшное я уже перенес, оно хуже смерти, – произнес барон.

— Хуже смерти, дорогой, ничего не бывает. Вам придется крепиться. Крепись, дорогой, но... из этого состояния, мне думается, уже и Сам Бог ее не поднимет...

"Какой сильный вызов Богу!" – подумал Андрей, услышав последние слова профессора. Из опыта жизни он уже знал, что Вседержитель оставлял в посмеянии всех тех, кто делал Ему вызов.

Невольно Голубенко вспомнил вызов Богу, сказанный капитаном корабля "Титаник". Когда это гигантское морское чудище вышло в безбрежные просторы, репортер одной из газет спросил капитана: "Действительно ли судно непотопляемо?" Он ответил: "Конечно, Сам Бог не сможет его потопить!", но всему миру стал известен "причал" корабля, разбившегося об айсберг.

И сейчас Андрей где-то в душе даже порадовался, что из-за этого вызова Бог может явить Свое чудо.

— Извините, профессор, но вы только врач, а Тот, Кого вы упомянули, – Врач врачей, сильный воскрешать людей из мертвых, – сказал Голубенко, желая утешить барона, убитого горем.

— О, ну коль вы читали Евангелие, то вам остается только молиться, – с ухмылкой произнес врач.

—...что мы и будем делать! – твердо добавил христианин, обняв плачущего барона.

Наибольшую волю слезам дал Марц уже под вечер, когда дом опустел – мастера уехали домой (какая теперь работа!), Мирка и Румида были в больнице, Колька и Ипан исчезли из страха ответственности, другие дети разбежались, боясь крови, которая как заклятье греха пугала всех.

Барон остался только в присутствии Андрея, не отходившего от него из опасения, что цыган из мести может наделать много страшного и непредсказуемого, а с другой стороны – чтобы вселить надежду на Бога, единственно могущего теперь помочь.

В жуткой тишине всякие чувства только обострялись. Вой собак тревогой отзывался в сердцах тех, кто теперь сидел в тяжелых раздумиях случившегося.

— Марц, надо нам молиться, много молиться. Бог все может, для Него нет ничего невозможного.

Андрей стал приводить примеры из Евангелия, показывающие силу и возможности Того, Кто даже жизни Своей не пожалел для человеков.

— Ты помнишь как кричал слепой Вартимей? Я читал тебе... там, на лужайке, где ты любовался лошадьми... Он ни на что не обращал внимания, даже на препятствия со стороны окружающих, только бы прозреть!

— Я тоже сейчас слепой, слепой Баро, который дром ясвэндыр на дыкхэла [27] дороги от слез не видит . И если бы Христос здесь сейчас проходил, я отдал бы Ему все, с пустой сумкой пошел бы тэ вымангэс по миру лишь бы осталась жива моя чергэн! – уже тоном сломленного человека говорил, некогда бушующий повелитель.

— Богу никакого богатства не надо, Марц, Ему нужно только твое сердце, могущее исправить вашу жизнь под Его Божественным водительством. Христос сейчас плачет о твоей душе точно так же, как ты о Наиде.