Шри Ауробиндо - Шри Ауробиндо. Упанишады. Кена и другие

Высокое знание открывает возможность и, при настоящем овладении, ведет к реальности высокого бытия. Быть – это первый глагол, который содержит в себе все остальные; знание, действие, созидание, наслаждение – только реализации бытия. Поскольку мы незавершенны в нашем бытии, то наша цель – расти, а знание, действие, созидание, наслаждение есть лучшее, что больше всего помогает нам расшириться, возрасти, почувствовать свое существование.

Просто существование не есть полнота бытия. Бытие знает себя как силу, сознание, радость; более великое бытие означает большую силу, сознание, радость.

Если, становясь более великими, мы бы увеличивали боль и страдание, то такое благо не стоило бы обретать. Те, кто говорит, что все равно стоило бы, имеют в виду просто обретение большего чувства самоосуществления, которое само по себе дает большую радость силы существования, так что распространение страдания или утрата других радостей – цена, которую стоит заплатить за это большее ощущение широты, высоты и силы. Но это не может быть совершенством существа или высочайшей вершиной его реализации. Страдание есть печать низшего статуса. Высочайшее сознание интегрально осуществляется в широте и силе своего бытия, но также интегрально оно осуществляется в радости.

Познавший Брахмана обладает не только радостью света, но результатом его знания становится и нечто безмерное, brahmavid āpnoti .

Он обретает то, что превыше всего, – наивысшее, он обретает высочайшее бытие, высочайшее сознание, высочайшую широту и силу, высочайшую радость, brahmavid āpnoti param .

Наивысшее не есть нечто отстраненное и замкнутое в себе. Оно не просто неопределимое, порабощенное собственной безликой абсолютностью, бессильной определять, созидать, разнообразно познавать себя, вечно погруженной в сон или глубокий обморок поглощенности собой. Высочайшее есть Бесконечное, и Бесконечное заключает в себе Все. Достигший высшего сознания становится бесконечен в бытии и объемлет Все.

Дабы объяснить это, Упанишада определяет Брахмана как Истину, Знание, Бесконечность, а результат Его познания – сокрытый в тайнике, в пещере существа, в наивысшем эфире – как наслаждение исполнением всех желаний индивидуальной души в достижении ее высочайшего самосуществования.

Наше высочайшее состояние есть по сути слияние с Брахманом в его вечности и беспредельности, но, вместе с тем, и связь с ним в радости самоосуществления, aśnute saha brahmaṇā . И тот принцип Вечного, благодаря которому возможна такая связь, есть принцип его знания, его саморазличения и всеразличения, мудрость, через которую он совершенно знает себя во всем и во всех существах, brahmaṇā vipaścitā .

Радость бытия есть средоточие всех осуществленных ценностей существования, которые мы сейчас ищем в формах желания. Знание ее условий, чистое и совершенное обладание ею есть бесконечная привилегия вечной Мудрости.

Истина, Знание, Бесконечность – не по отдельности, но в их неделимом единстве – есть высшее сознательное бытие Вечного. Это есть бесконечное бытие, бесконечная истина бытия, бесконечное самознание самобытия. Стоит упустить из виду хотя бы один из этих аспектов, и идея Вечного ускользает от нас, и мы обрекаем себя на блуждание во мраке, на следование за полусветами блистательных парадоксов, которые ведут в никуда, на поклонение обманчивым кумирам оторванных от жизни интеллектуальных концепций.

Бесконечность есть вневременная, внепространственная и надпричинная бесконечность вечного, заключающего в себе все безграничности пространства и времени и всю ту нескончаемую последовательность пространственно-временных фактов, которую мы со своих человеческих позиций называем причинностью. Но в действительности причинность есть лишь низший аспект и воспроизведение в рамках ментально-витальных понятий того, что представляет собой не какой-то механистичный детерминизм, но сочетание гармоний, выражающих свободное самоопределение бытия Вечного.

Истина есть истина бесконечного и вечного, истина бытия, и истина становления – но лишь в качестве самовыражения бытия. Обстоятельства этого самовыражения для ума представляются конечными, но в действительности нет ничего конечного, за исключением самого способа восприятия умом всего, что предстает перед его взором. Все и вся существует, все и вся, каждая вещь и каждое существо, есть Брахман.

Знание есть неотъемлемое самознание Вечного, знание им своего бесконечного самосуществования, всей его истины и реальности и, в этой истине, – всех вещей и существ, но не так, как они видятся уму, а так, как они открыты самопрозреванию Духа. Это знание невозможно для ума; он способен лишь неполноценно отражать его, когда к нему прикасается луч, исходящий из сокровенного светозарного тайника нашего сверхсознательного бытия; и тем не менее этот луч может стать для нас сияющей лестницей, ведущей к источнику этой верховной самопрозревающей мудрости.

hariḥ OM ǁ ātmā vā idameka evāgra āsīnnānyatkiñcana miṣat ǀ

sa īkṣata lokānnu sṛjā iti ǁ

1. Хари ОМ. В начале был Один Дух, и Дух был все это, вся вселенная; не было ничего другого зрящего [67]. Дух помыслил: «Я сотворю себе миры из самого себя».

sa imāḿllokānasṛjata – ambho marīcīrmaramāpo’do’mbhaḥ pareṇa divaṁ

dyauḥ pratiṣṭhāntarikṣaṁ marīcayaḥ ǀ pṛthivī maro yā adhastāttā āpaḥ ǁ

2. Такими были миры, которые он сотворил: амбхах ( ambhaḥ ), мир эфирных вод, маричих ( marīcīḥ ), мир света, мара ( mara ), мир смерти и того, что смертно, апах ( āpaḥ ), мир нижних вод. Эфирные воды – превыше сияющего небосвода, и небосвод – их основа и опора; Пространство это мир света; земля – мир того, что смертно, а ниже земли – нижние воды.

sa īkṣateme nu lokā lokapālānnu sṛjā iti ǀ so’dbhya eva puruṣaṁ

samuddhṛtyāmūrchayat ǁ

3. Дух помыслил: «Вот эти миры; а теперь я сотворю себе хранителей для моих миров». И вот он извлек из вод Пурушу и придал Ему облик и сущность.

tamabhyatapattasyābhitaptasya mukhaṁ nirabhidyata, yathāṇâaṁ; mukhā-

dvāgvāco’gnirnāsike nirabhidyetāṁ, nāsikābhyāṁ prāṇaḥ ǀ prāṇādvāyu-

rakṣiṇī nirabhidyetāmakṣibhyāṁ cakṣuścakṣuṣa ādityaḥ karṇau nirabhi-

dyetāṁ, karṇābhyāṁ śrotraṁ śrotrāddiśastvaṅ nirabhidyata, tvaco lomāni