Павел Берснев - Ветхозаветные апокрифы (сборник)

См. Мильков В. В. Древнерусские апокрифы. СПб, 1999. С. 499–527.

Помимо болгарского и русского, следует упомянуть также эфиопский текст данного апокрифа.

Исайя – один из виднейших ветхозаветных пророков, проповедовавший в царствование легендарных царей Осии, Ахаза и Езекии. В Ветхом Завете сохранилась Книга Исайи, кроме того, он упоминается во II и IV Книгах Царств. Езекия – один из самых благочестивых иудейских царей, активно боровшийся с идолопоклонством.

Так называемые «меньшие пророки», возможные современники Езекии (см. Книги Михея, Даниила и Иоиля в составе Ветхого Завета).

Единство того, что на небесах, с тем, что на земле, – древнейший образ, восходящий к шумерской и египетской мифо-религиозным системам с их «параллелизмом» небесной и земной географии, небесной и земной истории. Можно вспомнить, что этот же образ играл фундаментальную роль и в антропологии герметизма. Однако далее мы видим важное уточнение этого образа. Тождество небесного земному ограничивается лишь первыми небесами, твердью «мира сего». Сферы, лежащие выше, не включены в эту борьбу. Отсюда можно сделать вывод, что, во-первых, автор настоящего апокрифа вовсе не был дуалистом (борьба добра и зла касается лишь одной седьмой всего мирового пространства), а во-вторых, что первоисточник «Вознесения Исайи» создавался в последние века до Р. Х. в иудейской среде, остро чувствовавшей «внутримировой дуализм», но не переносившей его на все сущее.

Видимо, трону, установленному на втором небе, на котором, судя по всему, также должен был восседать ангел.

Здесь имеется в виду либо отношение к этому трону – гораздо меньшему, чем природа Высшего Божества, либо же Исайя находится так высоко, что трон кажется маленьким.

Не был ли знаком автор настоящего сочинения с известным местом из платоновского диалога «Парменид», где утверждается, что концепция «мира идей» приводит к парадоксальному утверждению о наличии двух реальностей – абсолютно независимых друг от друга и неизвестных друг другу?

Идея особых одеяний, предназначенных праведнику, была очень распространена на рубеже эр и в первые века по Рождестве Христовом в ближневосточном ареале, о чем свидетельствует, например, знаменитый «Гимн о жемчужине» из «Деяний апостола Иуды Фомы». Несомненным генетическим истоком ее является месопотамское представление об особых одеяниях, присущих богам и божественным героям (ср. миф о нисхождении Инанны). Позже образ небесных одежд праведников будет одной из тем, разрабатываемых Каббалой. В нашем случае речь идет о «духовном одеянии» – о новом духовном теле, которое даруется Исайе как результат его совершенного прозрения.

Перевожу данное место по смыслу (опираясь на вторую часть фразы).

Видимо, имеется в виду Христос, тогда понятно, отчего Исайя воспевал его, не преображаясь в ангельский вид: поскольку Христос должен был явиться людям, пророк мог воспеть его и как человек. К слову, именно в этой главе имеется наибольшее число разночтений со славянским вариантом апокрифа.

Иными словами, на шестых небесах Христос еще сохранял свой облик Бога Сына.

В оригинале употребляется греческое слово «character», обозначающее именно свойственную кому-либо примету, отличительное свойство.

Перед нами – чисто гностическая модель нисхождения Христа, когда он обманывает князей различных небесных сфер, являясь в облике, свойственном именно для этого «региона» мироздания. Отличие от текстов гностиков «валентиновцев» или «василидовцев» заключается лишь в том, что здесь все небесные сферы находятся во власти ангелов, верных Господу, утратив свой «астрологический» смысл.

Имеется в виду Дух Святой.