Галина Калинина - Курс выживания для девочек

«Маленькая принцесса» вообще книга довольно суровая в своей правдивости. Не всякий писатель решился бы, например, написать такое: «Счастливый, хорошо одетый ребенок всегда обращает на себя внимание. Бедные же и оборванные дети неинтересны, и потому никто не смотрит на них и не улыбается им». Прохожие смеются над Сарой, когда она, споткнувшись с тяжелой корзиной, оступается в лужу. В книжке о леди Джэн, напротив, вокруг несчастной сироты собирается широкий круг доброжелателей. Одни готовы ежедневно гофрировать ее белые платьица, дабы она выглядела как подобает «леди», другие обучают ее кто танцам, кто пению, третьи водят на маскарады, четвертые вывозят на загородные прогулки. Все это замечательно, но так не бывает в жизни. Жизнь жестока, и честная книга Бернетт предупреждает тебя о возможных испытаниях. Но что толку предупреждать о драках, не научив бою? Благородная Игра — оружие.

Взгляни на одного очень мужественного человека, который лет тридцать тому назад боролся против советской власти. Вот, как он вспоминает о страшном тюремном заточении:

«Глупые люди! Они не знали, что я возвращаюсь к своим друзьям, к нашим прерванным беседам у камина. Откуда им было знать, что я разговаривал с ними, стоя на стене замка, сверху вниз, озабоченный больше всего проблемой благоустройства конюшен, чем их глупыми вопросами? Что они могут сделать против толстых каменных стен, против зубчатых башен и бойниц? И я, посмеявшись над ними, возвращался к своим гостям, плотно прикрывая за собой массивные каменные двери».

Ты прочтешь еще, что скажет Сара, когда мисс Минчин даст ей пощечину. Подумай тогда о том, что Игра может быть спасением, когда тебя обижают и унижают. Но вместе с тем Игра многого требует от тебя — не играть иной раз проще. Особенно когда силы иссякли, как у того же узника. Но тут-то всегда и подкрадывается испытание.

«Именно в такой момент, когда все безразлично, когда сознание онемело и только с тоской отсчитывает дни, в соседнем карцере кому-то становится плохо, кто-то теряет сознание и падает. И нужно колотить в дверь, скандалить и звать врача. За этот стук и скандал разъяренный гражданин начальник непременно продлит тебе карцерный срок. Поэтому молчи, уткнись головой в колени, скажи себе, что ты спал и ничего не слышал. Какое тебе дело? Ты его не знаешь, он тебя не знает, вы никогда не встретитесь. Ты ведь действительно мог не услышать. Но может ли это позволить себе обитатель замка? »

Вот о скольких самых разных вещах нам пришлось заговорить, когда речь зашла о девочке Саре Крю и ее благородной Игре. О других книгах, о Боге и давних временах, о временах совсем недавних в сравнении с теми, когда была написана «Маленькая принцесса». Но это совсем не странно. Хорошая книга всегда заставляет нас задумываться о многом.

Итак, Игра Сары может стать твоей Игрой, и тебе придется выполнять ее нелегкие требования. Игра поможет тебе в трудную и очень трудную минуту там, где сломаются, потеряют самоуважение и уважение других те, кто не умеет так играть. Игра потребует от тебя силы воли — и она же разовьет твою волю, сделает тебя сильной. Игра сделает тебя лучше других, но научит не гордиться этим.

Подумай об этом.

И если ты хочешь быть принцессой — будь ею.

Я не знаю, испытывал ли кто-нибудь из вас подобные чувства к двенадцати годам. Но я точно помню, что я чувствовала именно это, хотя, конечно, не могла столь точно и красиво выразить это словами.

Началось с того, что у меня умерла бабушка, которую я предала. Я выросла у нее на коленях и сама этого не заметила. Бабушке было уже 86 лет, когда мамина сестра решила забрать ее к себе в Ленинград — такое имя в советское время носил Санкт-Петербург. Бабушка плакала и не хотела ехать — она была в здравом уме и твердой памяти и знала, что там, в чужом городе, ей долго не прожить. Я радовалась ее отъезду — у нас было очень тесно, и мне хотелось, наконец, получить свой угол, где бы я могла побыть в одиночестве и сложить свои вещи. Накануне мы играли с подружкой и чересчур разбезобразничались. Бабушка вошла к нам и сделала замечание. Я не стерпела и толкнула ее. Бабушка упала и заплакала. Я, конечно, попросила у нее прощения, но видела, что ударила ее в самое сердце — я была ее любимой внучкой.

Перед отъездом бабушка просила меня помочь тайно упаковать ее швейную машинку «Зингер» — ту, которую ей подарила мама перед свадьбой в 1916 году. Я пообещала, хотя мне и было понятно, что никто не потащит это барахло в другой город. А потом бабушка умерла.

С тех пор прошло больше двадцати лет, но я пишу эти строки и плачу. Уже ничего нельзя изменить и исправить. Прошлое — самый твердый материал на планете — нам не дано его ни растворить, ни переписать, ни переделать.

Нам — нет. Но что невозможно человеку, возможно Богу. Иисус Христос, придя на землю, искупил нас не только от смерти и дьявола. Он искупил нас от самих себя и нашего прошлого. Иисус Христос Сын Божий отдал нам наше прошлое на исправление. Он оставил нам универсальный растворитель, мистический «алкагест» алхимиков, секрет, который все мистики, маги и волшебники искали тысячелетия. Этот растворитель, это чудесное вещество — наши слезы, наш плач о своих грехах и о совершенном нами зле. Прошлое тает под ним, и бывшее превращается в небывшее.

Покаяние — так перевели с греческого слово «метанойя». Метанойя значит «полное изменение существа».

В этом великом Таинстве мы возвращаемся назад, чтобы изменить свое прошлое, а значит, изменить и себя. Кто владеет прошлым — тот владеет будущим, — об этом говорили великие люди всех времен. Но овладеть прошлым не удавалось никому из тех, кто не принял спасительной Жертвы Христа — Жертвы за все наши грехи.

Наши слезы, наше сокрушение о содеянном и желание больше никогда не творить подобного — вот та машина времени, которая позволит нам вернуться назад и все исправить. И это не аллегория, не метафора и не пустые слова. Священнику в церкви Бог доверил власть «разрешать и вязать» — свидетельствовать о нашем возвращении к Нему и передавать нам через возложение его рук прощение Божие. Когда-нибудь, на Страшном Суде, когда все сотворенное нами явится перед нашими глазами, священник этот встанет перед Богом и скажет: «Господи, властью, которую Ты дал мне, я простил и разрешил этот грех». И грех, как рубец от исцеленной раны, останется только в нашей памяти — и больше нигде. А потом, когда свершится Суд, выздоровеет и память — ведь там, где царствует Бог Любви, нет ни печали, ни плача.