Григорий Разумовский - Объяснение священной книги псалмов

Пс. 140:1 Господи, воззвах к Тебе, услыши мя: вонми гласу моления моего, внегда воззвали ми к тебе.

Эту молитву пророка мы ежедневно слышим за вечерним богослужением. Предание говорит, что псалом сей воспет св. Давидом, когда он находился в изгнании, вдали от скинии сведения. Святая душа его, привыкшая жить в доме Божием (при скинии), воспевать славу Божию, пред лицем кивота Господня, молиться при совершении заповеданных Богом жертвоприношений, томилась скорбью в удалении от священного жилища Божия и, подобно заблудившемуся страннику, из далекого изгнания всею крепостью веры и любви своей взывала ко Господу: Господи, возввах к Тебе, услыши мя! Но можно быть и не в удалении от святилища, а в самом храме, и в то же время быть неуслышанным от Бога. И причиною сего бываем, конечно, мы сами: недостаточность веры нашей и холодность сердца, а нередко и грехи наши удаляют нас от Бога, так что Он как будто и не видит, и не слышит наших молитв, подобно тому, как Иисус Христос, по–видимому, не обращал внимания на просьбу ханаанской женщины об исцелении ее дочери, до тех пор, пока она выразила свою полную и искреннюю веру в Его чудодейственную силу (см. Мф. 15:22–28). Может быть, нечто подобное испытывал в своей жизни и царепророк, когда к словам молитвы своей об услышании присовокупил и эти слова: вонми гласу моления моего, внегда воззвати ми к Тебе. Не одни грехи, а часто и обыкновенные житейские наши дела нередко так удаляют и мысль, и сердце наше от Бога, что, пришедши в храм Божий, мы остаемся духом своим далеко за его священною оградою. Но да не будет сего! И что бы ни случилось с нами, какие бы печали и заботы ни стесняли наше сердце, как бы ни были мы измучены душой, — придя в храм Божий, вместе с поющими должны возопить: «Из глубины души взываю к Тебе, Господи; Господи! услыши глас мой!.. Да будут уши Твои внемлюще гласу моления моего» (Пс 129:1–2). Услыши мя, внегда воззвати ми к Тебе! Услышь меня в тот раз, когда буду призывать Тебя!

Пс. 140:2 Да исправится молитва моя яко кадило пред Тобою: воздеяние руку моею, жертва вечерняя.

В те минуты, когда пробуждается в человеке чувство и сознание духовной бедности и беспомощности и побуждает его вопиять к Богу о помощи, когда сознание греховности и угрожающей погибели заставляет его прибегнуть с молитвою к Спасителю Богу, то прежде всего он должен позаботиться о том, чтобы самая молитва его была благоприятна пред Богом, чтобы не было в ней чего–либо такого, что не преклоняет, а отвращает любовь Божию, что делает молитву нашу недостойною слышания Божия. Посему–то пророк Божий молится, чтобы молитва его исправилась пред Богом, вознеслась бы к престолу Божию и явилась бы благоприятною пред милосердием Божиим. Кадило — то же, что благовонное курение фимиама, которое в ветхозаветной скинии приготовлялось на особом жертвеннике, а вечерняя жертва, по установлению Божию (см. Исх. 29:38–42), состояла в принесении агнца с известною частью муки, вина и елея. Установлено было ежедневно приносить двух агнцев: одного утром и другого вечером, последнее жертвоприношение и составляло жертву вечернюю. Так как св. Давид, по причине гонения его со стороны Саула, был в удалении от скинии свидения и потому не мог принести Богу ни фимиама, ни жертвы, то и молится, чтобы молитва его была принята, яко кадило благовонное, и чтобы воздеяние рук его вменено было ему вместо жертвы вечерней. А чтобы наша молитва была исправна пред Богом, мы должны помнить и всегда наблюдать, чтобы уста наши, которыми произносим молитвы, были чисты от мерзких слов, т. е., ругательств, злословий, осуждений и оговоров, чтобы сердце наше согрето было любовью к Богу и ближним и также чисто от гнусных, богохульных и злых помыслов, и чтобы руки, воздеваемые к Богу при молитве, не были осквернены любостяжанием, хищением и другими беззаконными деяниями. Св. Иоанн Златоуст так рассуждает об исправленной молитве: «Замечай совершенство молитвы, за которое (пророк) просит услышания. Удостаивается Божия внимания тот, кто молится не против врагов и не о богатстве, или силе, или славе, и не о чем–либо тленном из сего мира, но о бессмертных и нетленных оных благах. И не только не должно молиться во зло врагам, но и гаев истребить против них. Посему и Павел говорит: Хочу, чтобы мужи молились, воздевая чистые руки без гнева и размышления, т. е., хотя имеешь врага, погаси в себе гнев и тогда приступай ко Владыке, и не только устами не говори ничего против него, но и ум очисти от яда» [7, с. 1099].

Пс. 140:3 Положи, Господи, хранение устом моим и дверь ограждения о устах моих.

В немногих и кратких словах сей молитвы пророк выразил очень многое. Он молится, чтобы Господь Своею благодатною силою оградил его от многоречия и празднословия. Один из самых высших даров, какими Господь Бог одарил человека при сотворении его, — это дар слова, это — образ того всемогущего, животворящего и Ипостасного Слова Божия, « Имже вся быша », т. е., чрез Которого все сотворено и стало жить. Как многие другие дары Божий, так и сей дар слова человек часто употребляет не на пользу себе, а во вред Вместо того, чтобы использовать этот дар во славу Божию и в назидание ближнему, человек употребляет его на пусторечие, злословие, осуждение клевету и прочие грехи языка, и таким образом этот величайший дар Божий употребляет во зло. Злоупотребляя же даром слова, человек часто и не замечает, какой величайший грех пред Богом он совершает. Злоупотребление словом и само по себе есть тягчайший грех, как попрание и поругание божественного образа, и вместе с тем, бывает источником бесконечного множества зол, которые тем скорее могут погубить нас и сделать безответными на суде Христовом, чем легкомысленнее смотрим мы на грехи языка нашего, не чувствуя всей их тяжести, не сознавая того, как тяжко оскорбляем и прогневляем ими Бога, какое зло делаем нашим ближним и как тяжело грешим против собственного богоподобного естества. Весьма наглядно и ясно все это выражено в соборном послании св. апостола Иакова. «Язык — огонь, — говорит он, — прикраса неправды… он оскверняет все тело и воспаляет круг жизни, будучи сам воспаляем от геенны, язык укротить никто из людей не может: это неудержимое зло, он исполнен смертоносного яда. Им благословляем Бога и Отца, и им проклинаем человеков, сотворенных по подобию Божию: из тех же уст исходит благословение и проклятие. Не должно, братия мои, сему так быть… И кто не согрешает в слове, тот человек совершенный, могущий обуздать и все тело» (Иак. 3:6, 8–10, 2). Сознавая все это, пророки молятся: «Господи! уста мои подобны двери, или вратам, из которых выходят слова, а с ними вместе и дела, и мысли, посему прошу и молю Тебя: поставь привратника к сей двери ( положи хранение устом моим ), чтобы он охранял эти врата, т. е., знал и понимал, когда и кого из них впустит, иначе — дай разум, который бы указывал, когда и что можно говорить, и когда молчать, а вместе с разумом укрепи и волю мою Твоею благодатью, чтоб я имел твердые основания для того, что и когда нужно говорить, чтобы ясно мог я различать — « время глаголати и время молчати », по словам премудрого (Еккл. 3:7), и чтобы не забывал, что за всякое слово праздное воздадут человеки ответ в день суда (Мф. 12:36).