Андрей Горбунов - Знакомство с Библией

Филологи установили, что Евангелие от Иоанна – произведение человека, если не писавшего, то, по крайней мере, думавшего по-арамейски. В отличие от синоптиков, Иоанн цитирует Ветхий Завет не по Септуагинте, а дает перевод с еврейского и с арамейских толкований Библии – таргумов. Открытия в Кумране, как я уже отметил, показали, что четвертое Евангелие тесно связано с религиозными представлениями и фразеологией этой общины.

Хотя план Евангелия от Иоанна во многом схож с планом синоптиков (как и Марк, Иоанн рассказывает о событиях от Крещения Христа до Его Воскресения), здесь все же есть очень много существенных особенностей. Как я говорил, здесь своя хронология – три года служения Христа. Чудес меньше, но они очень знаменательны. Острее, чем у синоптиков, тут поставлена тема конфликта с иудейской средой. Он начинается сразу же в Иерусалиме, где образованные фарисеи и саддукеи могли лучше понять смысл проповеди Христа, чем малограмотные жители Галилеи, которым уделяют основное внимание синоптики. Повествовательные разделы четвертого Евангелия написаны с большим драматизмом, а пространные речи Христа являют собой возвышенное свидетельство о Божественной природе Христа. Композиция книги подчинена задаче показать схождение в мир Слова Божия и Его восхождение к Отцу. Соответственно, Евангелие начинается знаменитым прологом «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог» (Иоанн, 1:1), которому нет параллели у синоптиков. Затем следует так называемая «книга знамений», или рассказ о чудесах (2-12 главы). Показательно, что в Евангелии от Иоанна нет рассказов об изгнании бесов. Очевидно, Иоанна интересует сам Сатана, а не его армия, как источник тьмы, противостоящий свету. «Свет во тьме светит, и тьма не объяла его» (Иоанн, 1:5), – пишет евангелист в прологе. За «книгой знамений» следует прощальная беседа на Тайной Вечере и Первосвященническая молитва (13–17 главы), а затем рассказ о Страстях, Воскресении и явлении воскресшего Христа в Иерусалиме и Галилее.

Вообще говоря, Иоанн ведет свое повествование в несколько иной перспективе, чем синоптики. Начиная с первых слов пролога, Иоанн рассматривает историю как бы в вертикальном измерении, с перспективы вечности. Синоптики же в основном подходят к истории горизонтально с перспективы движущегося вперед времени. Разумеется, оба эти подхода не являются взаимоисключающими, что было отчетливо видно у Луки. Но Иоанн предпочитает именно вертикальную перспективу. Иисус Христос для него – центр истории, а события, развивающиеся в горизонтальной перспективе, соотносятся и подчиняются этому центру, Слову Бога, ставшему человеком. Поэтому в четвертом Евангелии деяния и речения Христа во время Его земного служения, прежде всего, открывают в Нем воплотившегося Сына Божия. Подобное представление о Христе не чуждо, конечно, и синоптикам, но именно у Иоанна оно подчеркнуто особенно явно.

Иконографическая эмблема четвертого евангелиста – орел, ибо, по выражению Августина, Иоанн парит над облаками человеческой немощи благодаря особой возвышенности мысли и величавости слога своей книги. Древние считали, что только орел может смотреть, не будучи ослеплен, прямо на солнце и проникать в вечные тайны, вечные истины и даже в сами мысли Бога. У Иоанна Богослова из всех евангелистов, несомненно, самый проницательный взгляд.

Теперь мы можем обратиться непосредственно к тексту самих Евангелий и поговорить, насколько позволит время, хотя бы о некоторых, на мой взгляд, наиболее важных страницах этих книг. Начнем со знаменитого пролога к четвертому Евангелию. Пролог этот по форме близок к литургическому гимну и по праву считается одной из величайших христианских поэм в истории литературы. Вот как он звучит:

«В начале было Слово, и слово было у Бога, и Слово было Бог. Оно было в начале у Бога. Все через Него начало быть, и без Него ничто не начало быть, что начало быть. В Нем была жизнь, и жизнь была свет человеков; и свет во тьме светит, и тьма не объяла его. Был человек, посланный от Бога; имя ему Иоанн. Он пришел для свидетельства, чтобы свидетельствовать о Свете, дабы все уверовали чрез Него. Он не был свет, но был послан, чтобы свидетельствовать о Свете. Был Свет истинный, Который просвещает всякого человека, приходящего в мир. В мире был, и мир через Него начал быть, и мир Его не познал. Пришел к своим, и свои Его не приняли. А тем, которые приняли Его, верующим во имя Его, дал власть быть чадами Божиими, которые не от крови, ни от хотения плоти, ни от хотения мужа, но от Бога родились. И Слово стало плотью и обитало с нами, полное благодати и истины; и мы видели славу Его, славу как единородного от Отца. Иоанн свидетельствует о Нем и восклицая говорит: Сей был Тот, о Котором я сказал, что Идущий за мною стал впереди меня, потому что был прежде меня. И от полноты Его все мы приняли и благодать на благодать; ибо закон дан чрез Моисея, благодать же и истина произошли чрез Иисуса Христа. Бога не видел никто никогда; единородный Сын, сущий в недрах Отчем, Он явил» (Иоанн, 1:1-18).

Этот пролог удивительным образом вводит нас в особый, неповторимый мир Евангелия, где тесно сплелись богословские темы творения и спасения, истории и того, что лежит по ту сторону истории, времени и вечности, закона и благодати, смерти и жизни, веры и неверия, темы, которые сконцентрировались в рассказе о Богочеловеке Иисусе Христе, Божественном Логосе, ставшем плотью и обитавшем среди людей.

Сравним пролог к четвертому Евангелию с тем, что пишут синоптики в начале своих книг. Самый ранний из синоптиков Марк начинает повествование с рассказа о проповеди Иоанна Крестителя, которая, как утверждает этот евангелист, является исполнением некогда сказанного пророками. Марк прямо цитирует двух из пророков: «Вот, Я посылаю Ангела Моего пред лицом Твоим, который приготовит путь Твой пред Тобою» (Малахия, 3:1) и «Глас вопиющего в пустыне: приготовьте путь Господу, прямыми сделайте стези Ему» (Исайя, 40:3). Иными словами, Марк как бы дает понять читателю, что он должен, дабы уразуметь смысл Евангелия, обратиться к Ветхому Завету, ибо пророчества, содержащиеся там, теперь сбылись. История Богочеловека Иисуса Христа своими корнями уходит в историю Древнего Израиля.

Матфей идет дальше Марка. В начале своего Евангелия он приводит родословную Иисуса Христа, возводя ее к Аврааму и тем указывая, что Бог теперь в лице Иисуса Христа исполнил обетование, данное этому библейскому патриарху стать родоначальником избранного народа. Лука идет еще дальше Матфея. Третий евангелист возводит родословную Христа к первому человеку Адаму указывая тем самым, что обетование, данное первым людям еще в раю о том, что «семя жены сотрет главу змея», теперь исполнилось и что Бог при посредстве Иисуса Христа творит новое человечество. Выражаясь словами апостола Павла, Иисус Христос – это новый Адам (1 Коринфянам, 15:45–47).