Росс Элленхорн - Как мы меняемся (и десять причин, почему это так сложно)

«Вдохновляет», «повышает притязания» – все это выражения одного порядка. Когда вы воодушевлены происходящими в вас преобразованиями, вас переполняют надежда и вера и вы чувствуете, что живы.

Чем больше вас переполняют ощущения жизни и свободы, тем больше вы, ощутивший вкус ответственности, думаете о том, что делать с растущими ожиданиями. Когда вы чувствуете вдохновение, изменив в себе что-то, что вам мешало, вы воодушевлены тем, что осмелились шагнуть вперед, несмотря на противодействие экзистенциальной тревоги. Вы можете делать с жизнью что захотите. И раз уж вы один раз взяли на себя ответственность, нет причин, по которым вы не сможете сделать это снова.

Боязнь надежды, как я ее понимаю, – это страх ощутить себя беспомощным, когда не получаешь того, что считаешь важным и чего у тебя нет. Когда вы надеетесь измениться, вы рискуете нанести удар по вере в себя и в мир, если не достигнете задуманного. Именно поэтому мысль о возможном провале или успехе, а также соображения «Нет причин, по которым ты не можешь это сделать» не слишком вас волнуют, когда вы занимаетесь ремонтом, чтобы сэкономить деньги, но существенно пугают, если вы решили брать уроки ораторского искусства. В первом случае цель скорее техническая. Нужно что-то починить, и, если у вас не получится, возможно, вы ощутите легкий укол, что неспособны упорядочить свою жизнь. Но, скорее всего, вы решите, что у вас не получается то, чем вам неинтересно заниматься. Во втором случае речь о глубоких преобразованиях себя. Существует вероятность, что вы свяжете отсутствующие навыки со своей личностью и способностью управлять жизнью. И в этой ситуации провал куда ощутимее влияет на надежду и веру.

Мы тратим непомерные силы, скрывая от самих себя и от остальных собственную ответственность. Объятые самообманом и духом серьезности, мы притворяемся оцепеневшими и безжизненными. Но когда мы меняем что-то в себе к лучшему, нас словно освещает луч прожектора: вот он, автор своего бытия. Мы раскрыты, игра окончена, вера в себя растет, и от нас ожидают большего: «Если ты смог собрать силы и сбросить десять фунтов, нет причин, по которым ты не можешь взять себя в руки и пойти на свидание».

Несмотря на то что притворяться мертвым у нас получается ненамеренно, это все же постановка, мы играем. Контроль ожиданий – тоже представление: мы стараемся дышать редко и едва уловимо, вдруг нас заметят? Это пьеса, где вы одновременно и актер, и зритель. Вы напоминаете Джима из предыдущей главы: организация звонков по графику позволила ему выглядеть пассивным в своих глазах и в глазах специалистов.

Я сейчас пишу и думаю о своих читателях: поймете ли вы, о чем я говорю, достаточно ли ясно я излагаю свои мысли и – самое важное – посмотрите ли вы на преобразования другими глазами. Но пишу я не только для вас, но и для себя, в надежде, что пойму собственные аргументы и они окажут на меня влияние. Сейчас я даю представление для нас с вами. Мы сидим в зрительном зале и ждем, что же я сделаю на сцене.

Можете этого не замечать, но и вы тоже всегда участвуете в таком преставлении – драматургии, по выражению знаменитого социолога Ирвинга Гофмана [103], [104], – где вы одновременно и играете на сцене, и выступаете в роли зрителя. Другой выдающийся ученый, Чарльз Кули [105], [106], считал, что все мы – «зеркальное я»: воспринимаем себя такими, какими видят нас окружающие. Но вы не пассивны перед своими зрителями. В зависимости от представления, которое даете, вы преобразуете тот образ, который от них получаете. Это означает, что ваши установки придерживаться самообмана или честных намерений – не просто внутренние решения, а внешние проявления, свидетелями которых становятся другие люди и вы сами.

Когда вы выбираете самообман (скрывая, что несете ответственность за свою жизнь), то становитесь марионеткой, действуя так, словно вами управляют нити, находящиеся в руках внешних сил. Ваши ноги едва касаются пола, руки неуклюже дергаются от натягиваний нитей, вы скрываете от себя и от зрителей, что на самом деле вы хозяин своей жизни. Нити, вага, рука кукловода – все это бутафория.

Действие первое, картина первая

Декорации: маленькая тесная квартира, вечер.

Вы ( просыпаетесь после непродолжительного сна, садитесь на диване, потягиваетесь и зеваете ). Боже мой! Только взгляните на время. Тренироваться уже слишком поздно!

Действие второе, картина первая

Декорации: унылая комната отдыха в большом офисном помещении с отгороженными рабочими местами.

Вы ( поворачиваясь к сидящему рядом коллеге ). Никак не могу выкроить время, чтобы заняться спортом!

Действие третье, картина первая

Декорации: внутри малогабаритного автомобиля.

Вы ( шепчете себе под нос ). Сегодня необходимо потренироваться. Но сначала мне нужно в магазин.

Занавес. Ваша кукла так и не попала в кукольный спортзал.

Конец

В ходе представления такого рода ваша цель – не дать зрителям заподозрить вашу ответственность, сохранить их ожидания на самом низком уровне. Вы не только представляете себя другим, как будто вами управляет невидимый кукловод, но и выдаете свою неспособность попасть в спортзал за обусловленную судьбой, а не вашим выбором («Уже поздно», «Не могу выкроить время», «Мне нужно в магазин»). Вы не хотите, чтобы зрители воспринимали вас как ответственного индивида, потому что в зале сидите и вы – боящийся понять, что способны предпринять что-то, и они – ваши родственники, друзья, коллеги, врачи, – которых вы не хотите вдохновить только для того, чтобы потом разочаровать. Если вы сможете играть как марионетка, в зеркале, которое представляет из себя ваша публика, вы увидите безжизненный кусок дерева. И никто не понадеется, что вы начнете управлять жизнью, никто не разочаруется вашим выбором или решениями.

Снова вернемся к Джиму: это пустая оболочка, движение которой контролирует команда моих специалистов.

Если вы придерживаетесь честных намерений и духа игры (признавая, что именно вы хозяин своей жизни), представление будет прямо противоположным кукольному театру. Это игра одного актера без сценария. Как Сэм из предыдущей главы, который нашел путь к счастливому браку через подход «да… и», на сцене только вы, и вы импровизируете. Все, включая вас (а иногда – только вы), смотрят и ждут, что что-то произойдет. В этой пьесе, возможно, вы потеете на беговой дорожке, приговаривая: «Я хотел заняться спортом – и вот занимаюсь!» А в другой раз вы на диване – без конца едите, смотрите телевизор и шепчете: «Я хотел заняться спортом, но ленюсь». В обоих случаях вы несете ответственность за свои успехи или неудачи. «Это я на беговой дорожке, взял себя в руки и тренируюсь» или «Это я на диване, ленюсь». Невозможно избежать ожиданий зрителей, и это означает, что уровень их надежды, связанной с вами, будет меняться в зависимости от хода пьесы. Они уйдут со спектакля либо воодушевленные вашими будущими успехами, либо разочарованные.