Джон Гриндер - Шепот на ветру

Предположим, что вы стоите сейчас перед вращающейся дверью, но вращение двери ускорилось и явно выходит за пределы времени ваших реакций. Такая дверь представляет опасность. Вы не сможете судить, когда можно безопасно войти в проходящую секцию, и не сумеете выйти из нее вовремя, чтобы стенка секции не ударила вас сзади.

Если бы можно было ускорить эту же дверь до скоростей атомных электронов, она превратилась бы в непроницаемый барьер. Такая дверь не представляла бы теперь опасности для нас, поскольку вся огромная скорость ее движения создавала бы для нашего сенсорного аппарата впечатление твердости – теперь она была бы попросту закругленной частью стены, в которую она встроена. Мы могли бы опираться на нее, толкать ее, отбивать от нее мяч и т.д., опасаясь ее не больше чем кресла, в котором вы теперь сидите. То, что мы как индивиды считаем окружающим миром, есть система сложных динамических отношений между тем неизвестным, что там действительно есть, и нашими способностями подвергать сенсорной и неврологической обработке некоторую небольшую избранную часть происходящих событий.

Посмотрите в окно; предположим, что вы видите там дерево. Растет ли оно? Вы видите сочные молодые листья, появляющиеся весной, но можете ли вы видеть, как дерево растет? Чтобы ответить на эти вопросы, мы можем позвать натуралиста, который произведет измерения, доказывающие, что дерево возле нашего дома все время растет, но и в этом случае наши чувства нас обманывают. Мы просто не можем обнаружить этот рост без помощи приборов, раскрывающих масштабы различий, выходящие за пределы нашей нормальной сенсорной восприимчивости. Не удивительно ли, насколько вырастает ваш ребенок, или внук, или племянник, или племянница, пока вы были несколько дней в отъезде?

Когда вы смотрите на восток и видите восходящее солнце, можете ли вы ощутить, что вы движетесь «вперед и вниз» по отношению к солнцу; что вращение Земли попросту переводит вас в новую позицию восприятия, с которой солнце выглядит выше?

Выберем определенную нервную клетку в сложном нервном пучке, проводящем зрительные восприятия, в любой точке между перекрестом зрительных нервов и затылочной долей. При каких условиях эта нервная клетка испускает свой импульс? Требуется ли для этого входной стимул от одной предыдущей нервной клетки, или от некоторой комбинации нервных клеток? Запускается ли эта нервная клетка наподобие логической связки И – то есть требуется почти одновременное поступление стимулов от всех предшествующих нервных клеток – или она запускается как связка ИЛИ в формальной логике, для чего требуется воздействие лишь некоторой части этих предшествующих нервных клеток? Если требуется лишь действие некоторой части этих клеток, то каких именно и при каких условиях?

Эти вопросы, по-видимому, определяют некоторые важнейшие исследования в неврологии. С нашей точки зрения они в то же время определяют некоторые из самых важных задач эпистемологии .

Таким образом, в настоящее время невозможно сказать сколько-нибудь точно и полно, какие части мира в конечном счете представляются нашими отображениями, какие элементы мира, напротив, очевидным образом не отображаются в наших представлениях (что отчасти известно в простейших случаях), и какие элементы наших отображений являются всего лишь вкладом наших механизмов обработки.

Отсюда вытекает очевидный вывод – что ПД является уже множеством преобразованных представлений, продуктом преобразований входного потока данных. Эти преобразования не составляют простого изоморфного отображения того, что нас окружает. Мы знаем, что подавляющее большинство происходящих явлений никогда не попадает в сферу нашего представления, никогда не проходит путь через наши сенсорные каналы, а потому не проникает в наши представления, в наши мысленные карты, поскольку структура наших сенсорных рецепторов попросту не способна обнаружить их и свидетельствовать об их наличии. Далее, даже резко ограниченное множество событий, попадающих в область нашего сенсорного восприятия, лишь частично нам сообщается, поскольку такие переменные как скорость и масштаб представления еще более сужают область, которая может быть обнаружена и воспринята.

Наконец, что более интересно, отчеты о событиях, проходящих через эти первоначальные фильтры, составляют входные данные последовательности сложных неврологических операций, структуру которых еще предстоит выяснить. Эти преобразования делают совершенно невозможным простое соответствие между тем, что есть, и тем, что мы воспринимаем.

Второе множество преобразований: л ингвистически опосредованный опыт.

До сих пор мы сосредоточивали внимание на примерах неврологических преобразований – то есть операций, предшествующих любому осознанию, выходящих за пределы нашего возможного влияния 5, предшествующих ДП, и заведомо предшествующих любым лингвистическим отображениям.

Теперь мы дошли в нашем описании до той стадии процесса обработки потока входных данных, где мы применяем второе множество преобразований; это преобразования естественного языка с его производными формами – такими формальными системами как логика, алгебра, геометрия, теория автоматов и т.д. Спешим пояснить: мы НЕ утверждаем, что множество указанных формальных систем зависит в каком-либо обычном смысле от языка – мы вполне сознаем, что математики, физики и логики, точно так же как архитекторы, вполне способны к эффективным и творческим способам визуального мышления, и в действительности затрачивают значительную часть своей профессиональной жизни на такое мышление, не использующее естественного языка. Подобным же образом танцоры и атлеты в совершенстве думают своим телом, без помощи языковых форм – и в самом деле освобождаются от такой «помощи» в важнейших частях своей профессиональной жизни, при исполнении. Композиторы и музыканты испытывают глубокое удовлетворение в своей профессиональной деятельности, воздействуя на слух без языка. Мы утверждаем здесь (см. более подробное изложение в книге RedTail Math : Эпистемология повседневной жизни (предварительное название), Гриндер и Бостик, 2002), что естественный язык исторически был первой подсистемой человеческой нервной системы того типа, который мы называем теперь системами конечного рекурсивного управления.

Прежде чем развить дальше это высказывание, приведем ряд повседневных переживаний, в которых люди реагируют на весьма важные ситуации внешнего мира без всякого участия языка:

Представь m е себе, что вы едете в машине со значительной скоростью по автостраде, и внезапно две машины сталкиваются прямо перед вами. Тогда вы предпринимаете ряд чрезвычайно быстрых действий, позволяющих вам избежать столкновения с ними и найти безопасную дорогу. В эти доли секунды вы принимаете превосходные решения и осуществляете их без всякого применения языка, пользуясь тем, что мы в НЛП называем визуально-кинестетической и аудиально-кинестетической (синестетической) системой. Эти действия не затрагивают ни сознательного размышления, ни языка.