Робин Шарма - Святой, Серфингист и Директор. Удивительная история о том, как можно жить по велению сердца

Мо указал на гряду, с которой, как можно было догадаться, открывался удивительный вид на окрестности.

— У тех, кто не имеет времени на упражнения для тела, обязательно отыщется потом время на разнообразнейшие хвори и недуги.

Поразительная точность этой фразы заставила меня вздрогнуть. Думаю, эта сентенция с тех пор навсегда запечатлелась в моем сознании.

— Мало кто понимает, как важно оставаться в хорошей физической форме. Когда мы молоды, тожерствуем здоровьем в погоне за достатком. А когда стары, то и рады бы отдать сколь угодно большой кусок пирога своего благосостояния за хотя бы денек хорошего самочувствия — но, увы, уже поздно. Не позволяй, чтобы это сталось с тобой, Джек. Отменное здоровье есть акт лидерства в жизни. И проявление творчества.

И есть вот еще какой момент, Джек: в храм своего духа — тело — я доставляю лишь чистую пищу. Качественное питание есть знак глубокого самоуважения, дар, который я подношу сам себе. Ненатуральная, испорченная химией и излишней обработкой пища — наихудшее вредительство своей душе и телу. Я уверен: у каждого, кто скверно себя питает, — большой недостаток любви к себе.

— Неужели и это связано?

— Напрямую! Если ты действительно любишь себя, рванем травишь полуфабрикатами, консервантами и прочей гадостью? Разве это называется почитать себя?

— А что, к примеру, ешь ты, Мо?

— Все натуральное — это мне больше всего подходит. Свежие фрукты (хвала Небесам, на этих островах их изобилие!), овощи. А еще я большой любитель рыбы. Однако время от времени переключаюсь и на что-то иное, чтобы не есть постоянно одно и то же.

— Баланс и равновесие во всем, — подытожил я.

— Верно, Джек. Именно так. Ах, да, чуть не забыл, есть еще важная вещь, которую обязательно следует делать для тела, — массаж. У меня есть друг, он регулярно, раз в неделю приплывает сюда с другого острова и делает мне изумительный массаж. Мое тело становится мягким и гибким. А тебе кто обычно делает массаж, мой друг?

— Вообще-то, — замялся я, — никто. Уж не помню, когда я в последний раз ложился на массажный столик.

— Огромное упущение, Джек! Последуй, прошу, моему совету. И сил придает, как ничто другое, и стрессы как рукой снимает. Кстати, — перебил сам себя Мо, обрадовавшись, как ребенок, словесной находке, — ведь рукой-то в буквальном смысле и снимает!

В общем, это замечательный акт проявления любви к себе. Ведь жизнь и так, мой друг, не слишком долгая штука, так зачем лишать себя и крох заботы о себе? То был последний мой день с Мо Джексоном. Вечером я улетал в Нью-Йорк. Я никогда не встречал еще человека, подобного ему. И чувствовал, что никогда уже не встречу. Он и отец Майк были истинным сокровищем: сильные, мудрые люди с чистым сердцем и закаленным духом.

— Мне будет недоставать тебя, Джек, — проговорил Мо, лежа рядом со мной на песке и глядя на облака, плывущие в чистой голубизне небес.

— А мне — тебя, — отозвался я с глубокой печалью в сердце.

— Ладно, амиго, тебе пора идти. Не забывай меня, давай о себе знать — хочу увидеть, как восходит звезда твоей судьбы. Я знаю: ты совершишь великие дела, сделаешь из своей жизни то, что задумал. А как захочется потратить неделю, а то и две на сёрфинг — мои «хоромы» всегда к твоим услугам, — сказал Мо с улыбкой.

Мы обнялись, и я побрел к такси, ждущему меня на другом конце пляжа.

— Мо, — на полпути окликнул я, обернувшись на прощанье, — спасибо за искусство быть великим!

Он махнул издалека рукой, а затем, в обнимку с доской, побежал к океану — на встречу с волнами блаженства.

В своем сердце я всегда отводил Нью-Йорку особое место. Этот город всегда оставался со мной, где бы я ни находился. Мне нравились продававшиеся прямо на улице соленые крендельки и обильно политые соусом хот-доги, которые, возможно, сократили мою жизнь на несколько лет. Я любил эти небоскребы, придававшие городу величественный облик. Я любил этот лихорадочный темп, эту энергию жизни, которые делали мои мечты более дерзновенными, а самому мне придавали смелости. Я уже бывал здесь несколько раз и был очень рад вернуться в этот город опять.

Полет с Гавайев прошел прекрасно. В салоне первого класса было всего несколько пассажиров, и мы все перезнакомились, пока летели над Тихим океаном. Я разговорился с попутчиками и рассказал им о себе, о том, что мне довелось познать за последние два месяца. Я рассказал, как провел время с отцом Майком в Риме, как он учил меня стать самим собой. Я изложил его теорию о том, что мир является нашей школой возмужания и взросления, что проблемы и трудности, которые попадаются на нашем пути, — это новые возможности для нашего роста — если, конечно, мы сумеем воспользоваться ими. Мы говорили о концепции Нарушения Целостности, о том, как мы изменяем себе, когда перестаем быть честными с собой. Я также вспомнил и витражное окно, которое отец Майк использовал, объясняя мне теорию фильтров, сквозь которые мы воспринимаем наш мир.

Я поделился с соседями своими впечатлениями и о неповторимом Мо Джексоне, об этом чудаке, любителе сёрфинга, который, по моему мнению, был настоящим современным Мастером, и о том, что я узнал от него, — о жизни в своем сердце. Я рассказал своим новым знакомым о его идеях — оставаться в волшебной загадке нашей жизни и отказаться от стремления постоянно контролировать свою жизнь, если мы хотим открыть для себя уготованные для нас истинные ценности.

Я говорил также и о его практике заботы о себе, ведущей к обновлению и личностному росту.

— Вам нужно написать об этом книгу, — искренне посоветовала мне моя соседка. — Она наверняка станет бестселлером. Сейчас весь мир жаждет мудрости, и, если люди станут жить по принципам, о которых вы говорите, мир станет лучше, в нем будет больше любви.

— Пока я буду просто оставаться открытым ко всему, что со мной происходит, и понаблюдаю, какие чудеса со мной случатся, — ответил я, заимствуя у Мо его философию жизни. — Все будет так, как предопределено, — добавил я с улыбкой.

Приземлившись в Нью-Йорке, я последовал по указанному Кэлом маршруту и оказался в самом центре деловой и финансовой жизни города. Это был один из современных небоскребов, где размещались офисы и штаб-квартиры всемирно известных компаний и международных консорциумов. Было немного страшновато, когда я поднимался в лифте на пятьдесят третий этаж, где мне предстояло встретить еще одного своего наставника, которого назначил для меня отец.