Евгения Лисёнкова - 13 дерзких уроков счастья для тех, кто приуныл. Между бывшим и будущим

Зачастую душевные проблемы связаны с тем, что женщина не принимает отдельные свои стороны, стремится к некоему недостижимому идеалу выносливости. Не прощает себе эмоций, импульсивности, слабости и слез. А общество всячески поддерживает: «Не реви, чего сопли распустила, хватит ныть». Оговорюсь, бесконечное нытье, естественно, ни к чему хорошему не приводит, но и отказ от возможности выплеснуть свои негативные эмоции – тоже. Ведь непрожитые, запрятанные негативные эмоции накапливаются, приводя впоследствии к соматическим заболеваниям, а психосоматику никто не отменял, ребятушки.

Вот почему так важно… плакать.

Да, вам не показалось – важно плакать.

Слезы реально помогают справиться со стрессом, уберегая организм от его разрушительной силы. У слез масса пользы, но я постараюсь не превращать нашу книгу в учебник по физиологии. Просто поверьте мне на слово – это полезно. Поэтому, когда вы почувствуете, что вот-вот разреветесь от дикой обиды или несправедливости, от плохой новости, от душевной или физической боли – ревите, дорогие, ревите! Не стесняйтесь этого.

Ревите. Но не заревывайтесь. Превращаться в вечно ноющую, депрессивную, грусть-печальную даму – та еще затея. Поплакали, высморкались, вдохнули-выдохнули – и вперед. Вот теперь можно сказать себе: я сама, я сильная, я справлюсь.

А если лицо шибко опухло от слез, поделюсь с вами эффективным способом. Способ не мой, а американского психолога, он основан на том, что при сильном эмоциональном накале желательно снизить температуру тела:

• наберите тазик с холодной водой;

• поставьте таймер на пятнадцать-тридцать секунд;

• сделайте глубокий вдох, после чего задержите дыхание, окунув лицо в воду;

• когда прозвенит таймер, закончите упражнение.

Делать третий подход к реке слез не придется, проверено.

Какая роскошь – зваться слабой,

Ведь слабость женская таит

Все то, что самой сильной бабе

Неразгрызаемый гранит:

Несносный ум с запасом блажи,

И чуть печальное лицо,

И капитал карманных скважин

Влюбленных по уши самцов,

И минимальность интервала

Со дна до сладостных вершин,

И глупость чувственного шквала

Лиричной страждущей души,

И обнадеженность молений

«Иже еси на небеси»,

И хрупкость худеньких коленей…

И сотню лошадиных

Сил!

Я снова жду по вечерам Степашку с Хрюшей,

И вновь читаю «Наша Таня громко плачет»,

Шью кукле Барбаре наряды в красных рюшах,

Ведь у меня есть дочь – такая вот удача.

Она – мы с мужем так считаем обоюдно —

Пойдет в родителей, что может быть вернее?

Но если в маму – ей, наверно, будет трудно.

Хотя с батяниным характером труднее…

И пусть в душе моей щебечет поэтесса,

Я не сюсюкаю – такой дурацкий принцип.

Но раз уж девочку решили звать принцессой,

То ни к чему ей тратить сны на недопринцев.

Пусть в нашем мире правят блядские законы,

И каждый шаг вперед не может быть просчитан,

Но у моей принцессы есть свои драконы —

Пришлось родить двух старших братьев

Для защиты.

Старшеклассница Ирка – моя соседка.

Красивенная, словно сошла с холста.

К сожалению, вижу девчонку редко —

Ирка катастрофически занята.

Возвращается поздно, уходит рано.

Носит вещи в приют, раздает бомжам,

Помогает безногому ветерану —

Деду Коле с десятого этажа.

Учит сербский, читает Макиавелли,

Любит жизнь безусловно, без всяких «но».

У нее сотня планов, проектов, целей —

И смертельный диагноз. Уже давно.

Это полный покой и гора таблеток.

Неулыбчивый доктор терзает мать:

Если ей повезет – доживет до лета.

Если ей повезет. Впереди зима.

Ирка бросит рецепт на таблетки в урну.

Нынче в планах коньки и «Альпийский лед».

Засмеётся – раз я новичок в фигурном,

Мне должно повезти.

Новичкам везет.

С уходом твоим у меня ничего не осталось,

Я словно застыла, тебя бесконечно любя.

А помнишь, как ты обещал мне счастливую старость?

Но я не сумею счастливою быть без тебя.

А ночь расшивает тоску серебристой тесемкой,

Заносит свой серп равнодушный небесный палач.

Мне хочется, чтобы во сне ты шепнул мне негромко:

Я рядом, любимая девочка, только не плачь.

Как в жизни все призрачно, как ненадежно и шатко,

Все цели и планы внезапно выводятся в ноль.

Сентябрь, девятнадцатый год – роковые девятки,

Фатальные цифры, несущие дикую боль.

Я вою ночами, молюсь хладнокровному богу,

Мечтая избавиться от разрывающих мук —

Чтоб ты на меня как и прежде закидывал ногу,

Как будто не хочешь меня отдавать никому.

Мне чудится образ твой в чёрном оконном проёме,

Шагов твоих жду, только их не услышу уже…

Как хочется знать, что в навечно построенном доме

Светло и спокойно израненной волчьей душе.

За окошком дома, дома…

Этот вид стал таким знакомым.

Нас выписывают, да, мам?

Вот и мы скоро будем дома!

Снова слезы и валидол?

Не волнуйся, болит не сильно.

Доктор сделает мне укол,

Мы ведь доктора попросили.

Ну не плачь, ну поешь халвы…

Ох уж женщины! Вечно драма.

Я терплю, я давно привык,

Что мужчины не ноют, мама!

Сколько ждать еще? Два часа?

Расскажи мне опять про репку.

Я читать научусь и сам,

Чуть попозже, когда окрепну.

Мы освоим дзюдо с тобой,

Лепку, вальс, хохломскую роспись…

А сейчас нам пора домой!

Но сначала в какой-то

Хоспис.

«Мне нравится, что Вы больны не мной», —

Цветаева писала строки Минцу.

Ей быть не суждено его женой,

Ему не стать её прекрасным принцем.

«Мне нравится, что Вы больны не мной…»

Как много в этой фразе сладкой боли.

Как странно не дышать своей весной,

Покорно привыкая к новой роли.

Смириться, не приняв победный бой, —

Таков сюжет лиричных грустных песен…

Меня же факт, что Вы больны не мной

Чертовски,

Дико,

До уср@чки

Бесит!

Знайте, мои сыновья, и помни,

Звёздочка моя дочь:

Пусть обещанья звучат нескромно —

Я озарю вам ночь,

Я разгоню свинцовые тучи,

Зимой растоплю снег,

Лишь бы обидами вас не мучил

Значимый человек.

Я научу накормить бездомных,

Бедных в мороз согреть,

Чувствовать весь этот мир огромный,

В золото плавить медь.

Другу кусок сберегу послаще,

Зла не прощу врагу.

Только вот быть за вас… настоящим,

Милые, не смогу.

А потому не прошу богатства,

Всё это – миражи.

Лишь не познайте нытья, злорадства,

Мелочной глупой лжи.

Переживите с добром и честью

То, что судьбой дано,