Евгения Лисёнкова - 13 дерзких уроков счастья для тех, кто приуныл. Между бывшим и будущим

Рукожоп.

Пока сверстницы брали пример с принцесс,

Я читала про мисс О’Хара.

И теперь моя жизнь – как сплошной эксцесс

С легким запахом перегара.

Но зато, когда жребий наотмашь бьет,

Вспоминаю нетленный опус:

Если нагло и гордо смотреть вперед,

То прощаться – нехитрый фокус.

От ботинка в прихожей остался след,

Мне знакомый до сантиметра…

Чью ты греешь постель, мой жестокий Ретт,

Милый Ретт, унесенный ветром.

Ветер рвет телефонные провода,

Он от ярости точно сбрендил.

Расставание, в общем-то, ерунда,

Лишний повод для рюмки бренди.

Бренди делает женщину чуть слабей.

[Алкоголь – бесподобный сводник.]

Я, конечно, подумаю о тебе.

Только завтра, а не сегодня.

Мы в детстве хотели летать, словно птицы,

И строили планы, и ставили цели,

И многого в жизни мечтали добиться,

Но с возрастом эти мечты потускнели.

Растаяла вера в чудесную сказку,

Живущую в детской душе нараспашку.

Все чаще лицо закрывается маской,

И прячется сердце под тёмной рубашкой.

И книжки Перро пожелтели от пыли,

Волшебников больше никто не заметит…

Как жалко, что взрослые просто забыли,

О том, что в душе они все-таки дети.

Но знаете… Можно опять стать счастливым —

Увидеть в себе озорного ребенка,

Вернуться туда, где мечты еще живы,

Где мир – самый искренний, смех – самый звонкий,

Где счастье несложно увидеть повсюду,

Где воздух свежей и мороженка слаще,

По-детски наивно там верится в чудо.

Там ты – неподдельный.

Там ты – настоящий.

Как нелегко быть девочкой – не бабой,

А нежной и возвышенной мадам:

Несешься по канавам и ухабам

В кибитке жизни мимо мелких драм,

Завистливых подруг, убогих сплетниц,

П@здливых мужиков, их склочных жен,

Авансов, смет, долгов, карьерных лестниц,

Любовничьих «хёндаев» и «пежо»,

Чужих границ, семейных острых граней,

Врачей, больниц, спортзалов и диет,

Горшков, соплей, родительских собраний,

Холодных зим, последних сигарет…

Чихаешь от дорожной едкой пыли,

Ворчишь на кочках: «Ох, япона мать…»

И волосы назад, и жопа в мыле,

И нет минутки бантик завязать.

Зелень вызрела, выцвела, летние краски иссякли.

Деревца щеголяют в шубейках оранжево-лисьих.

Я бегу до метро неуклюжей скукоженной цаплей,

Нацепив на каблук пару жухлых березовых листьев.

Обнажается парк под мотивы осеннего стрипа.

Воздух пахнет морозцем, прохожие шмыгают носом.

В предвкушении первого снега, простуды и гриппа,

Терафлю на работе, соплей, недовольного босса.

Добралась. И квартира встречает осенним сюрпризом —

Кошка, дрянь шерстяная, в прихожей наделала лужу.

Обостряются, видно, кошачьи заебы-капризы.

Матернусь, уберу до прихода уставшего мужа.

В каждой мелочи видится гадкий октябрьский прессинг,

Холод вполз в непротопленный дом виноградной улиткой.

Вот поэтому я, опасаясь осенних депрессий,

На@бну вискаря – он в КэБэ продавался со скидкой,

Наварю пельмешей – в морозилке всегда есть запасик,

И уткнусь в телевизор, дремать под бубнеж сериала.

Осень каждый описывал – и современник, и классик.

Вот и я наконец-то про осень стишок написала.

Я фигачу до работы,

Подавляя жалкий стон.

Скоро пенсия и льготы,

Лет примерно через сто.

Я пашу как лошадь в мыле,

Я батрачу как раба,

Мужики ко мне остыли

И друзья послали в бан.

Никакой тут жизни личной,

Я в работе от и до.

Все довольно гармонично:

Офис мне и муж, и дом.

Вновь начальник смотрит зверем,

Сверхурочкой завалил,

Я работаю, но верю —

Где-то в сказочной дали

Принц ко мне несется птицей,

С ним покой и благодать…

Лишь бы несся, чтоб жениться,

А не чтобы

Оседлать.

Блин, у Петровых сарайка горит!

Настя-соседка орет что есть мочи.

Настя коза, но не время обид.

Чем бы помочь им?

Воду носить! Так ведь нету ведра.

Может, в ладошках? Наверное, долго.

И обольюсь вся, как чучело, срам!

Что с меня толку?

Как бы на помощь позвать остальных?

Мне в лабутенах бежать непривычно.

Да и огонь вроде чуть поутих…

Ну и отлично!

Щас позвоню в МЧС! Телефон…

Где мой девятый айфончик за сотку?

Как мне идет этот огненный фон…

Сделаю фотку!

Ваню привлекают сиськи,

Если грудь мала —

Ваня свалит по-английски:

Детка, блин, дела.

Петю привлекают жопы,

Петя поп-гурман,

В идеале – Дженни Лопес,

Можно Кардашьян.

Славу тянет на губастых,

Губы – сладкий сон.

Ботоксно-утиной кастой

Слава покорен.

Выглядит смешно и грубо

Эта канитель:

Сиськи, п@ськи, жопы, губы —

Основная цель.

Обожаемое всеми

Нынче создают:

Силиконовые семьи,

Ботоксный уют,

Накладное счастье в доме,

Инста-фото-шик.

Все в наличии, ну, кроме

Сердца и души.

Нынче в душу не влюбиться,

Что гневить судьбу?

Наращу себе ресницы

И качну губу.

Полночный секс впопыхах состряпан.

Сеанс окончен, допела лира.

И вмиг его молодецким храпом

Облагородилась вся квартира.

Но ей нисколечко не досадно,

А даже на руку передышка,

Ведь за брутальным, пардон, фасадом

Порой скрывается замухрышка.

Не жеребец, а субтильный ослик.

По скакуну – и седло, и стремя.

Какая мелочь – уснул он после.

Она уснула еще

Во время.

Век Инстаграм, предельно плоский,

Цветёт в душевной дешевизне:

Так безгранично много лоска,

И безнадёжно мало жизни.

На откровенность нынче вето,

Любовь морально устарела:

Мы ценим не тепло приветов,

А содержимое тарелок,

Дизайн ногтей, тона загара,

Упругость юных фитнес-задниц,

В пылу айфонного угара

Снимая похоть клубных пятниц.

Сверкает фальшью молодая

Парадоксальная эпоха:

Мы всех активно обсуждаем,

Но нам на всех

Стабильно

Пох@й.

Замученной клячей приперлась к родным пенатам

С любимой работоньки, я в сверхурочке спец.

Промокла насквозь, обложила погоду матом,

Устала смертельно, замерзла совсем. Капец.

Мечтаю о море, о теплом соленом море,

О пляже, бикини, шампанском и бланманже.

Давно у нас с морем придуманная лавстори,

Но встрече в реале противится мой бюджет.

От мыслей об отпуске легкий мороз по коже —

Вот я растекаюсь мороженкой на жаре…

Но отпуск мне, правда, положен немного позже —

В чудесном промозгло-заснеженном декабре.

На море и ветер свежей, и прекрасней виды,

И ласковым котиком пятки лизнет прибой…

Здесь – холод собачий, авралы, начальник-гнида,