Хью Пратер - Заметки для себя: обретение моего Я

, то временами получал очень расстраивавшие меня результаты, пытаясь постоянно полагаться на свою интуицию в управлении собой. Это говорит о том, что я должен использовать свою интуицию тогда, когда она во мне проявляется; использовать созерцание, когда мне созерцается; использовать рассуждение, когда это представляется естественным, и т.д. Внутренне противоречиво до абсурда думать, будто я должен всегда полагаться на свою интуицию, поскольку окончательно рассудил , что это лучше всего.
***
На прошлой неделе я играл в игру. Я пытался предсказать, что я вынужден буду делать через пять минут или через две минуты. Я обнаружил, что независимо от моего старания я чаще ошибался, чем оказывался прав, а когда я прав, то было очевидно, что предвидение достигалось столь неустойчиво, что результаты казались случайными. Я также столкнулся с радикальным различием между моей фантазией о будущем и самим действительным опытом. Мое предсказание является в основном смутным прорисовыванием категории деятельности, тогда как сам опыт состоит из настроения, мыслей, телесных ощущений, подробных восприятий и т.п., и ничто из этого не является полностью похожим на то, что я испытывал раньше. Я открыл, что когда я осознаю все это (коренную непредсказуемость и неусматриваемость (неосязаемость) ближайшего будущего), то нахожу невозможным впадать в скуку. Когда я пишу это, я убежден, что скука — это фальшивая концепция будущего. Моя тоска покоится на моем ожидании, что ближайшее будущее будет “тем же старьем”. Я не способен (не могу) ожидать неминуемого изменения и пребываю (остаюсь) скучающим.
***
Я замечаю, что в моменты скуки думаю, будто устал от внешнего мира, но я в действительности устал от своих мыслей. Именно это банальное, повторяющееся, незаметное размышление производит неудовольствие. Принятие (усвоение) спокойного сознавания (осознавания) своего рода установки на прислушивание (к себе) обычно освежает мой разум и соединяет мое внутреннее состояние с жизнью.
***
Если мое внимание рассеяно (блуждает), то существует нечто, что оно ищет, и, очевидно, оно не хочет быть там, куда я его направляю под предлогом (под именем) самозваной обязанности.
***
Планирование устраняет скуку обещанием перемены. Но, как это ни иронично, план есть только мое решение вообразить измененное будущее, а если оно воспроизведется слишком точно, то исключит спонтанные случайности.
Иногда моя тоска работает так: мне не нравится то, что я делаю, а я не могу придумать, что бы еще сделать, или то, о чем я думаю, кажется далеким и неисполнимым. Мой разум скачет от одного неудовлетворительного плана к другому, а моя скука углубляется, и я становлюсь все более расстроенным. Когда это случается, я нахожу полезным прекращать свои попытки “решить”. Представление, будто один только мой интеллект должен выбирать (решать), превращает мое тело в объект и расщепляет меня. Но если я делаю паузу и начинаю очень внимательно осознавать поток чувств внутри себя, то я тут же ( presently ) чувствую импульс изнутри, спокойно указывающий мне, что делать, или я замечаю, что я уже действовал и что “решение” не было частью этого. Иногда то, “что делать”, заключается в том, чтобы продолжать сидеть.
***
Нет необходимости всегда думать словами. Слова часто мешают мне действовать интуитивным образом в полной мере. Страхи, нерешительность и расстройство вскормлены на словах. Без слов они обычно прекращаются. Если я перестаю мыслить словами, а прислушиваюсь к ситуации и просто остаюсь открытым, когда пытаюсь вообразить (вычислить), как я должен относиться к чему-то, особенно к незнакомому, то обнаруживаю, что действую в более уместной, более непосредственной, часто оригинальной, иногда даже смелой манере. Слова временами хороши, чтобы оглядываться назад, но они ограничивают меня, когда необходимо действовать в настоящем.
***
Когда я критикую другого человека, когда я рассматриваю его поведение как “вину”, моя установка включает следующие чувства: я мыслю его как одинарную вещь (вместо имеющего много сторон, проявлений). Я питаю отвращение к нему. Я “просто не могу понять” его поступка. Он видится неизвиняемым. И я думаю: ему же “прекрасно известно”. Если я переживаю подобные чувства, то в действительности сталкиваюсь с моим собственным самоосуждением. “Вина” означает фиаско в попытке встретиться со стандартом. Чьим? Моим. Поведение другой личности является “плохим” или “непонятным” согласно моему опыту с самим собой . Мои критические высказывания о нем сводятся к следующему: если бы я сказал так или поступил бы таким образом, то думал бы о себе как о самолюбивом, упрямом, незрелом и т. д. Часть меня желает действовать подобным образом или представляет меня действующим таким образом и осуждает это. Если я понял, почему так поступаю или хочу так действовать, и прощаю себя за это, то после этого не стану осуждать того человека. По поводу его я становлюсь опечаленным, потому что есть нечто во мне, что я не понимаю и до сих пор не принял.
***
Просто потому, что они не заплатили всю их ренту, Лорсон пытался представить Мака и Лору виновными в уголовном преступлении. Я чувствую омерзение по отношению к нему. Я рассматриваю его как маменькиного сынка и хиляка. Он видится чем-то, на что следует наступить.
Но если бы он застрелил их, что бы я почувствовал? Вероятно, не гнев; но гангстер на моем месте мог почувствовать гнев. Если бы Лорсон проявил себя как каннибал по отношению к ним, съел бы их, я совсем бы не почувствовал гнева, а только шок, изумление и, возможно, даже что-то вроде жалости к нему.
Принцип, кажется, состоит в следующем: это “вина”, если я тоже способен на это, и болезнь, если я на это не способен.
***
Если я чувствую отвращение к кому-нибудь, если обнаруживаю, что я игнорирую или отворачиваюсь от кого-то в группе, то я, вероятно, отрицаю внутри себя нечто, что эта личность представляет (собой) как правда обо мне.
***
Если то, что ты делаешь, мучает меня, я могу понять, что твой недостаток есть также и мой недостаток.
***
Критика, которая осуждает почти всех, есть критика, отражающая мое самоосуждение.
***
У меня есть два принципиальных способа обнаружения тех областей, в которых я не умею видеть себя. Первый — осознание тех качеств в других людях, которые раздражают меня. Второй — распознавание комментариев (высказываний), которые вызывают у меня защитные реакции (делают меня обороняющимся). Все, что мне нужно делать, чтобы обнаружить, что раздражает меня в поведении других людей, так это пересматривать мои последние встречи, но мне значительно труднее исследовать их, когда я защищаюсь. Я могу определить это лучше всего по следующему признаку (синдрому): я быстро отвечаю. Я чувствую необходимость говорить пространно и ощущаю нетерпение, когда меня прерывают. Я объясняю. Я пытаюсь убеждать (уговаривать). Но я чувствую себя расстроенным (фрустрированным), даже если кажется, что я имею успех, как если бы ущерб уже был нанесен. Я торопливо мыслю и чувствую сильное сопротивление паузам и обдумыванию, как будто что-то будет утеряно, если я это сделаю. Мое лицо выражает неподвижность и серьезность. Я обычно избегаю зрительного контакта сразу после того, как слышу комментарий (объяснение). Я неспособен воспринять комментарий (высказывание) каким-либо иным образом, кроме серьезного; слова никогда не кажутся мне ясными (легкими) и смешными. Когда моя реакция становится очевидной для присутствующих, они часто воспринимают ситуацию легко. Я чувствую, что что-то неправильно понято и неправильно использовано.
***
Теперь, когда я знаю, что, критикуя другого, разглядываю свою собственную ошибку, я предпочитаю быть очень честным и весьма особенным (конкретным) в своей критичности. После честного понимания того, как я думаю об этом недостатке, присущем кому-то еще, я затем могу рассмотреть свое собственное поведение с удивляющей новой ясностью. (Этот способ критики работает лучше всего, когда я проделываю его молча).
***
Когда я чувствую себя защищающимся, то меня больше всего устраивает, если я остаюсь сознающим свою оборонительную позицию и все же продолжаю действовать именно так оборонительно, как мне нравится это делать.
***
Никто не бывает неправ. Самое большее — кто-то неинформирован. Если я думаю, что человек не прав, то либо я не знаю о чем-то, либо он. Так что если я не хочу играть в превосходство, лучше всего мне надо выяснить его точку зрения.
***
“Ты ошибаешься” означает “я не понимаю тебя” — я не вижу того, что видишь ты. Но тут нет ничего ошибочного: ты просто не я, и это не ошибка.
***
Я всегда оказываюсь чувствующим или старшинство, или подчиненность, выигрывающим или проигрывающим, лучше или хуже, чем все остальные. Моменты превосходства бодрящи, но редкими и благословенными моментами являются те, когда я чувствую (себя) равным.
***
Нет такой вещи, как “наилучшее”, в мире индивидуальностей.
***
Откуда эта потребность подразделять, классифицировать и аккуратно упаковывать каждое новое знакомство? Для меня попытка классифицировать нечто столь сложное, как индивидуальное человеческое существо (просто) демонстрирует мою собственную ограниченность. Суждение по поводу другой личности — это абстракция, которая включает в себя отсутствующие качества и отбрасывает то, что уникально для нее. Если я классифицирую кого-то, то превращаю его в вещь. Единственный для меня способ установления связи с этой личностью — переживать общение с ним, а не размышлять о нем.
***
Это: Общаться с Билли — такая тягостная обязанность! Почему он такой зануда (тормоз)?
Против этого: Общаясь с Билли, я возлагаю на самого себя тягостную обязанность. Как я делаю ее такой тягостной?
***
Способ разрешить желание разделить мои семейные (супружеские) невзгоды с кем-то еще и одновременно оставаться лояльным к Гэйл заключается в том, чтобы выразить их как мои собственные проблемы, а не как порожденные ею.
***
Когда Брюс сказал, что с трудом ладит со своей матерью, он мне понравился еще больше. Мне нравится человек с ошибками, особенно когда он знает о них. Ошибаться — это человечно; я чувствую себя неуютно среди богов.
***
У меня выбор — быть правым или быть человечным.
***
Если я вижу кого-то, кого я критиковал, то обычно особенно хорошо к нему (отношусь).
***
Невозможно создать обобщающее (общее) утверждение, покрывающее каждое исключение, и даже разговор так часто состоит из указаний каждого участника на очевидные исключения из утверждений другого собеседника.
Я не могу законно не согласиться с тем, что ты говоришь о себе, только с тем, что ты говоришь о том, что не является тобой. Самое большее, что я могу ответить на то, что ты говоришь о себе, — что я другой (что я отличаюсь от тебя).
Утверждения, которые взаимодействуют наиболее ясно — обо мне, о тебе, сейчас, здесь; и все конечные решения являются настоящим.
***
Обобщение — это утверждение о том, что нечто, истинное для меня, также истинно и не для меня (и для других). Я замечаю, что часто разговариваю (беседую) обобщениями, чтобы создать иллюзию, что моя “истина” разделяется (и другими). Таким образом я создаю (собираю) некоторую (небольшую) поддержку (тождество, однообразие) для моей индивидуальности и чувствую (себя) не? таким одиноким.
Иногда, когда я обобщаю, то говорю “Давайте представим (притворимся), что я Бог”, и, конечно, этот другой человек оспаривает такое утверждение (точку зрения) бесконечно. Но я замечаю, что если другой человек настаивает на своем и представляет свои мысли как свои мысли, то я обращаю больше внимания на то, что он говорит и глубже заглядываю в себя.
Если ты говоришь мне, как ты это видишь, нежели о том, как это “есть”, тогда это помогает мне более полно изучить (открыть) то, как я это вижу (понимаю).
***
Когда бы я ни обнаруживаю себя, аргументирующим за что-то с большой страстью, то могу быть уверенным, что я неуверен (неубежден).
***
Я нахожу почти невозможным сделать сильное декларативное утверждение в разговоре без ощущения небольших изводящих (придирчивых) сомнений и оговорок.
***
“Я согласен” и “я не согласен” — это невозможные состояния сознания. Нет двух людей, которые могут думать точно одинаково или противоположно. Иногда я говорю “согласен”, потому что хочу избежать стычки; иногда я просто хочу заставить другого человека замолчать. Обычно я говорю “не согласен”, когда хочу выпятить себя.
***
Есть важное различие между высказыванием человеку, как я его воспринимаю, и добавлением аргументов для поддержки правильности моего взгляда. Мои чувства по поводу другого человека не требуют обоснования — я замечаю их не дедуктивно.
***
Когда кто-то не соглашается со мной, то я не должен начинать немедленно пересматривать только что сказанное.
***
Люди не хотят от меня, чтобы я всегда соглашался с ними. Они могут ощущать, что это фальшиво. Они могут понимать, что я пытаюсь контролировать их: я соглашаюсь с ними, чтобы заставить их полюбить меня. Они чувствуют: “Я не хочу существовать для того, чтобы 5 5 толькоЧитать дальше