Шри Ауробиндо - Шри Ауробиндо. Синтез Йоги – III

В то же время эти способности страдают одним недостатком, который заключается в том, что они отнюдь не застрахованы от возможности путаницы и ошибок; особенно это касается низших уровней и более внешней деятельности психического сознания, где человек подвержен опасным влияниям, склонен к обманчивым, но очень реалистичным иллюзиям и восприятию запутывающих, искажающих и извращающих внушений и образов. Очищенные ум и сердце, сильная и тонкая психическая интуиция способны в значительной степени защитить от искажений и ошибок, но даже самое высокоразвитое психическое сознание не может быть абсолютно надежной защитой до тех пор, пока психическое не будет озарено и поднято более высокой, чем оно само, силой, пока оно не будет затронуто и усилено озаренным интуитивным умом, а все это, в свою очередь, не возвысится и не достигнет уровня супраментальной энергии духа. Психическое сознание познаёт время не благодаря непосредственному пребыванию в неделимой целостности духа, оно не направляется совершенным интуитивным различением или абсолютным светом высшего сознания-истины. Оно, как и ум, воспринимает время только по частям и дискретно, и оно открыто всевозможным внушениям, а поскольку границы познаваемой им истины в конечном итоге шире, то и источники его ошибок тоже более многочисленны и разнообразны. Из прошлого к нему приходит не только то, что действительно было, но также и то, что могло бы быть или пыталось, но безуспешно, осуществиться; настоящее окружает его не только существующим, но и тем, что может или желает осуществиться, а из будущего к нему приходит не только знание о событиях, которые должны произойти в реальности, но и разного рода внушения, наития, видения и образы многочисленных возможностей. Всегда есть также вероятность того, что в процессе интерпретации психического опыта произойдет вмешательство ментальных построений и ментальных образов, искажающих подлинную истину вещей.

Восприятие сообщений сублиминального «я» и активность психического сознания способствуют постепенному, хотя и не совсем гладкому, превращению ума неведения, с которого мы начинаем, в ум забытого знания, постоянно озаряемый наитиями и вмешательством внутреннего существа, антаратмана , проблесками всё ещё скрытого осознания всей его сути и бесконечного содержимого, а также осознания – проявляющегося в виде своеобразной памяти, воспоминания или открытия – неотъемлемого и постоянного, но скрытого знания о прошлом, настоящем и будущем, всегда хранимого бесконечным духом внутри себя. Но, будучи, как и мы, воплощенным в теле и имея опору в физическом сознании, ум неведения продолжает сохраняться в качестве обусловливающей среды, вторгающейся энергии, ограничивающей привычной силы, блокирующей новую формацию и примешивающуюся к ней. И даже в моменты великой озаренности он сохраняется одновременно как пограничная стена и как мощное основание и навязывает свою неспособность и свои ошибки. Чтобы избавиться от всех этих недостатков, по всей видимости, нужно развить способности озаренного интуитивного ума, знающего, благодаря интуитивному мышлению, чувству и видению, истину времени и его событий, а также любую другую истину, и выявляющего и устраняющего, благодаря присущему ему свету проницательности, примешивающиеся ошибки и неточности.

Более или менее непосредственным источником любого интуитивного знания является свет самоосознающего духа, проникающий в ум, – духа, скрытого за умом и осознающего всё в себе и во всех своих «я», всеведущего и способного, благодаря своему всеведению, озарять невежественный или забывший о собственном знании ум либо отдельными вспышками, которые могут быть редкими или постоянными, либо устойчивым и непрерывным светом. Все это сияние содержит в себе все, что было, есть и будет, а это всеведение не ограничено, не обременено и не запутано нашим ментальным разделением времени натрое и нашей идеей и переживанием умершего и более не существующего и с трудом припоминаемого или забытого прошлого и пока еще не существующего и поэтому неизвестного будущего (что неизбежно для ума, пребывающего в неведении). Следовательно, развитие интуитивного ума может, помимо всего прочего, наделить нас способностью познавать время, основываясь не на внешних признаках, а на наитиях, приходящих из глубин универсальной души всего сущего, на ее вечной памяти прошлого, ее безграничной осведомленности о происходящем в настоящем и ее предвидении или на том, что было парадоксально, но выразительно названо памятью будущего. Однако проявление этой способности сначала бывает спорадическим и неустойчивым и не носит системного характера. По мере роста интуитивного знания становится легче управлять и пользоваться этой способностью, а также до определенной степени регулировать ее работу и различные процессы. Можно научиться по своей воле получать в свое распоряжение необходимые данные и общее или детальное знание о событиях прошлого, настоящего и будущего, но, как правило, такого рода дар становится особой или паранормальной способностью, а обычная деятельность ума или значительная ее часть по-прежнему остается невежественной. Это, вне всякого сомнения, является несовершенством и ограничением, и только тогда, когда эта способность становится обычной и естественной для интуитизированного ума, можно говорить, что ментальное существо в познании прошлого, настоящего и будущего достигло максимально возможного для себя совершенства.

Именно благодаря постепенному вытеснению обычной деятельности интеллекта, обретению привычки всецело и полностью полагаться на интуитивное «я» и последующей интуитивизации всех частей ментального существа становится возможным более успешное, хотя и все еще не полное замещение ума невежества умом внутреннего знания. Однако необходимо – и особенно в познании времени, – чтобы создание ментальных формаций, в основе которых лежит ум неведения, прекратилось. Разница между обычным и интуитивным умом заключается в том, что первый, осуществляя свои поиски во тьме или, в лучшем случае, при мерцающем свете своего колеблющегося пламени, во-первых, видит вещи только такими, какими они предстают ему в этом свете, и, во-вторых, сталкиваясь с чем-то неизвестным, создает с помощью воображения, сомнительных рассуждений и других своих вспомогательных и временных средств формации, которые с готовностью принимает за истину, но которые, на самом деле, являются лишь туманными представлениями, смутными построениями, иллюзорными фантазиями, обманчивыми догадками и предположениями, заменяющими ему надежное и точное знание. Интуитивный же ум не занимается такого рода искусственным конструированием, а просто воспринимает свет и позволяет истине проявляться через себя и создавать свои собственные формации. Но пока деятельность ума остается смешанной и ментальным формациям и фантазиям позволено действовать или оказывать свое влияние, эта открытость интуитивного ума более высокому свету, свету истины, не может быть полной или устойчиво доминирующей, и поэтому не может быть точного и надежного познания трех аспектов времени. Именно из-за этого препятствия и смешения способность прозревать прошлое, познавать настоящее и предвидеть будущее, иногда посещающая озаренный ум, не только аномальна, по сравнению с другими способностями (поскольку не входит в саму структуру ментальной деятельности), но к тому же непостоянна, в значительной степени фрагментарна и часто омрачается незамеченными примесями или повторяющимися ошибками.