Игорь Муханов - Дождь из цветов [бурятские буддийские притчи]

буддийской мудрости.

Прошло много лет, и бурят, ушедший когда-то в Тибет и ставший большим ламою,

состарился.

Однажды он попросил своих учеников принести ему зеркало, в котором увидел все

три признака скорейшего прихода к нему Посланника бога смерти: седину, морщины и

полное отсутствие зубов. Бурят этому не обрадовался, но и не огорчился.

Он попросил своих учеников запереть его в пустой комнате, в которой предался

медитации.

И вскоре действительно пришёл Посланник, чтобы забрать душу этого бурята.

- Где ваш Учитель? - спросил Посланник его учеников.

- Он медитирует.

- Пойдите и скажите ему, что я пришёл.

Ученики сказали, и бурят передал через них Посланнику, чтобы тот подождал его три

дня, нужные ему, чтоб закончить медитацию.

И Посланник согласился подождать.

А когда через три дня Посланник вошёл в его комнату, то застал бурята в

неподвижно-сидячем положении. Посланник потрогал его тело - оно было холодным…

- Что ты наделал? - закричал тогда Посланник. - Ты меня отменил!

И он спрятал своё лицо в ладони и заплакал.

Вскоре пришли три безобразных существа, в руках которых блестели бритвы, и,

достав душу Посланника, унесли её с собою в загробный мир.

Сидят ламы на закате солнца, о чём-то беседуют между собой. Подъезжает пастух на

своём коне, просит рассказать ему о Нирване*.

- А разве о Нирване можно рассказать?

- Думаю, что можно!

Один из лам предлагает:

- А хочешь это выяснить?

- Хочу.

- Тогда я буду задавать тебе вопросы, а ты отвечай на них «да» или «нет»…

Посмотрел лама на коня, на котором пастух приехал, и спрашивает:

- Конь твой?

- Да.

- А седло твоё?

- Да.

- Конь правда твой?

- Да.

- А член коня твой?

Крепко задумался тут пастух, что ему ответить. Ответишь «да» - ламы на смех

поднимут, ответишь «нет» - тогда и седло, и уздечка, и сам конь тоже не его!

Так и не ответил пастух на этот вопрос. Вскочил на своего коня и ускакал в

раздольные степи.

_________

* Нирвана – состояние полного просветления. Будучи связана с абсолютными

категориями существования, непостижима мыслью и невыразима словом. Человек,

достигший Нирваны, навсегда освобождается от круговорота смертей и новых рождений.

Лама Санти, настоятель Цугольского дацана, славился своей учёностью. Книг в его

время было мало, радио и телевидения не было совсем, а лама Санти знал каким-то образом

всё, что происходило в родной его Бурятии, и не только в ней.

Приехала к нему как-то делегация из Петербурга, состоявшая из учёных лам и

известных на всю Россию профессоров. Эта делегация решила проверить, действительно ли

лама Санти знает так много, как о нём говорят?

Встретив гостей, лама Санти извлёк из своего кармана круглые часы на серебряной

цепочке, открыл их крышку и сказал:

- Я буду счастлив ответить на все ваши вопросы. Но прежде, чем вы начнёте их мне

задавать, ответьте, пожалуйста, на три моих: «Из скольких частей эти часы состоят? Из

какого материала сделаны их части? Сколько людей трудилось над изготовлением этих

часов?»

Делегация посмотрела на часы, лежавшие у ламы Санти на ладони, и молча покинула

его дом.

Большой караван, следовавший из Китая в Монголию, приближался к перевалу. Его

погонщики торопились попасть в ближайшую деревню до темноты, чтобы распрячь и

накормить уставших в пути верблюдов.

Внезапно подул сильный ветер и сорвал шляпу с одного погонщика. Тот бросился ее

искать, но шляпы нигде не было. Сослуживцы стали выражать нетерпение, ругаясь

последними словами, и погонщик решил отыскать свою шляпу на обратном пути.

На другой день, рано утром, той же дорогой шел почтальон, разносивший письма по

селеньям. Увидел он шляпу, зацепившуюся за куст, которую швыряло ветром из стороны в

сторону, и, заподозрив что-то неладное, бросился бежать со всех ног.

- На перевале появилась шляпа, которая нападает на человека! - стал рассказывать

почтальон. И все при этом видели, как у него дрожали коленки.

Зная, что почтальон большой трус, люди поначалу над ним смеялись. Но после стали

рассуждать таким образом:

- Существуют бестелесые духи, которые нападают на людей. Отчего же и шляпа не

может напасть на человека?

И, убедив себя в этом, люди разнесли новость по всей стране. Вскоре уже и богачи в

своих домах, и рыбаки в море, и крестьяне на полях только и делали, что повторяли:

- На перевале появилась шляпа, которая нападает на человека!

А тем временем караван, в котором хозяин этой шляпы служил погонщиком,

возвращался домой. Приближаясь к перевалу, погонщик все чаще думал о ней. Ведь именно

эта шляпа, сделанная из верблюжьей шерсти, у которой были широкие поля, много лет

служила ему, спасая от ветра и жгучего солнца!

Но когда погонщик, увидев висевшую на кусте шляпу, захотел ее взять, шляпа напала

на погонщика…

Один жодче-лама* проводил ритрит** возле озера, заросшего кувшинками и ряской-

травой.

Как-то, в обеденный перерыв, жодче-лама мыл на берегу посуду. Видит, идет к нему

женщина с ребенком лет пяти, идет прямо по воде! На ней был шелковый, синего цвета халат

и шапка, на верхушке которой блестело изящное изображение змеи. Женщина подошла к

жодче-ламе, низко ему поклонилась и сказала:

– У моего сына с прошлой зимы торчит из головы гвоздик. Помогите нам,

пожалуйста, его извлечь!

Жодче-лама, которому не полагалось во время ритрита ни с кем говорить, знаком

пригласил ребенка подойти ближе. Обнаружив гвоздик, он зажал его шляпку пальцами и

резким движением извлек наружу.

– Большое вам спасибо, – сказала женщина. – Вы – настоящий лама. И я, в свою

очередь, заявляю, что ритрит ваш на этом озере будет успешным!

Сделав такое заявление, женщина со своим сыном отправилась в обратный путь.

Дойдя до середины озера, женщина обернулась, помахала жодче-ламе рукой и плавно

погрузилась в воду…

«Уж не сама ли Хозяйка озера приходила ко мне?» – подумал лама и снова принялся

за свою практику, которая, как и предсказала ему женщина, оказалась в то лето весьма

успешной.

Собираясь в начале осени уходить домой, жодче-лама решил еще раз посмотреть на

гвоздик, который он извлек из головы ребенка.

Жодче-лама пришел на берег и, к своему удивлению, на том месте, где он бросил