Александр Берзин - Развитие сбалансированной чувствительности: практические буддийские упражнения для повседневной жизни (дополненное второе издание)

Продвинутый уровень признания переменчивости жизни заключается в видении людей не только с помощью серии портретов, охватывающих их жизнь. Мы пытаемся также видеть их с учетом прошлых и будущих жизней. Однако при этом нам следует быть осторожными, чтобы не впасть в одну из двух крайностей: приписывания людям вечно существующей прочной сущности или их полного обезличивания.

С точки зрения буддизма каждый – включая животных и насекомых – когда-то принимал все возможные формы жизни среди чувствующих существ. И хотя каждый поток непрерывности жизней индивидуален, ни один из них не обладает явно прочной, постоянной личностью из какой-либо определенной жизни. Другими словами, с точки зрения буддизма конкретное животное или неандерталец не считаются предыдущим воплощением кого-то, обладающего прочной, постоянной личностью нашей мамы. Все три существа (конкретное животное, неандерталец и наша мама) рассматриваются как составляющие в конкретном потоке непрерывных жизней. В буддизме каждый такой поток называют "потоком ума" или "ментальным континуумом". Тем не менее, потоки ума не безлики. Им не присуще отсутствие какой бы то ни было индивидуальности вообще. Конкретные потоки ума служат основой для обозначения индивидуальных существ.

Эта точка зрения не противоречит тому, что на условном уровне мы видим в инвалидном кресле именно нашу маму. Наша мама не существует как обезличенный ментальный континуум. В конце концов, в этой жизни она – наша мама, и так случилось, что в настоящее время она стара и немощна. Кроме того, нам необходимо учитывать оба относящихся к ней факта – ее нынешнюю условную индивидуальность как нашей мамы и ее глубинную индивидуальность, которая принимает различные формы в бесчисленных жизнях.

Такое понимание позволяет нам, к примеру, не быть брезгливыми, когда мы делаем нашей маме инъекцию, если мы медсестра. Мы можем относиться к ней не только как к своей маме, но и как к индивидуальности, оказавшейся пациентом в нашем отделении. К тому же это позволяет нам обращаться с другими пациентами так же чутко и с состраданием, как мы обращаемся с нашей мамой. Мы видим их не только как людей, которые были нам незнакомы до этого момента нашей жизни. Поскольку они могли быть нашей мамой в одной из предыдущих жизней, мы также можем относиться к ним как к "маме". Такое понимание формирует основу для многих медитаций махаяны на всеобъемлющую любовь и сострадание.

Согласно подходу к самопустотности в традиции гелуг, все существует свободно от фантазий и невозможных способов существования. Это не означает, что вещи вообще не существуют. Они существуют способами, которые не являются абсурдными. Один из таких способов состоит в том, что все существует зависимо от собственных составляющих и причин, а также от собственных достоверных имен, или названий, и их значений. Этот способ существования называется "обусловленным возникновением".

Второй метод деконструкции обманчивых видимостей основан на подходе обусловленного возникновения. Зачастую ситуации или люди обманчиво кажутся существующими, обладая, казалось бы, прочными особенностями, которые не зависят ни от чего, кроме их собственной природы. Так, человек может выглядеть как некто, с кем в принципе невозможно иметь дело. На самом же деле с ним или с ней может быть трудно иметь дело в настоящее время, однако такая ситуация возникла благодаря бесчисленному числу факторов. Ситуация становится менее устрашающей, если мы раскладываем ее на составляющие и визуализируем их в явной форме.

Рассмотрим пример того, как посреди ночи нас будит громкая музыка, играющая у соседского подростка. Наш ум заставляет этот звук казаться пронзительным, ужасным шумом, расстраивающим наш сон и наши нервы. Он также заставляет подростка казаться "гадким соседским ребенком, которого необходимо пристрелить". Мы становимся настолько злыми, что даже после того, как подросток выключил музыку, мы по-прежнему не можем заснуть. Чтобы прекратить излишне чувствительно реагировать и предотвратить возможные повторения такой реакции, нам необходимо разложить на составляющие и проанализировать этот наш опыт.

Подросток слушает громкую музыку. То, как мы слышим этот звук является результатом широкого спектра составляющих и причин. Этот опыт возник благодаря сложному взаимодействию между проигрывателем компакт-дисков, компакт-диском, усилителем и колонками. Он также зависел от вибрации воздуха между колонками и нашими ушами, резонансного колебания нашего внутреннего уха, нашей нервной системы, превращающей эти колебания в электрохимическое послание и передающей его в наш мозг, и так далее. Далее, подросток включил проигрыватель своей рукой, состоящей из набора атомов – так же, как и его аудиосистема, наши уши и наш мозг. Более того, чтобы подросток включил музыку громко, должны были объединиться различные физические, психологические и социальные причины. Возможно, он плохо слышит, одурманен наркотиками или пребывает в подавленном настроении. Возможно, у него гостят друзья и он хочет произвести на них впечатление своим фантастическим оборудованием. Причины из прошлых жизней и его юный возраст могли также повлиять на его недостаток внимательности к окружающим. На самом деле то, что он слушает громкую музыку, обусловленно возникло из огромного скопления факторов.

Чтобы рассеять свою излишне бурную реакцию, нам необходимо деконструировать обманчивую видимость ситуации как тяжелого испытания. Для этого нам необходимо разложить подростка, его музыку и то, что мы слышим эту музыку, на составляющие факторы. Мы представляем, что событие разворачивается в систему переплетающихся физических составляющих, а также психологических, социальных и кармических причин. При этом мы визуализируем то, как кажущееся прочным событие становится похожим на изношенный, дырявый носок. Через него мы видим комбинацию из составляющих и причин. И хотя мы не отрицаем, что подросток является человеком или что музыка действительно громкая, мы рассматриваем подростка и звучащую музыку на разных уровнях. В конце концов, когда мы смотрим на образец крови в мощный микроскоп, мы не отрицаем того, что это по-прежнему кровь, несмотря на то, что она выглядит необычно.

Уместность применения здесь микроскопического видения состоит в том, что, когда мы обезличиваем звучание музыки и руку, включающую ее, мы также перестаем считать шум и подростка демонами. Это помогает нам справляться с тем, что мы не можем заснуть без осуждения. Оставаясь спокойными, мы можем воспользоваться берушами и, если необходимо, позвонить в полицию. Возможно, мы не сможем заснуть, пока подросток не выключит музыку, но, по крайней мере, мы не рассердимся.