Тензин Гьяцо - Моя духовная биография

У тибетского и китайского народа общее духовное наследие ― буддизм Махаяны. Мы почитаем Будду Сострадания ― в китайской традиции Гуань Инь, в тибетской ― Ченрезиг. Мы культивируем сострадание по отношению ко всем существам, испытывающим боль, для нас именно в этом высший духовный идеал. Кроме того, зная, что буддизм расцвел в Китае до того, как он был принесен в Тибет через Индию, я всегда относился с почтением к китайским буддистам, к которым следует относиться как к старшим духовным братьям и сестрам.

Как вы почти все знаете, 10 марта этого года в Лхасе и многих других регионах Тибета состоялась серия демонстраций. Эти события были вызваны глубоким неприятием тибетцами политики китайского правительства. Я был чрезвычайно огорчен гибелью людей с обеих сторон, как тибетской, так и китайской, и немедленно призвал к сдержанности как тибетских, так и китайских руководителей. Тибетцев я особенно настойчиво просил не прибегать к насилию.

К несчастью, чтобы подавить восстание, китайские власти прибегли к жестоким методам, несмотря на призывы многочисленных глав государств, неправительственных организаций и мировых общественных деятелей, среди которых были китайские ученые. Во время этих событий многие их участники лишились жизни другие были ранены и огромное их количество было брошен в тюрьмы. Притеснения продолжаются, и они нацелены, кроме прочего, на монастыри, в которых сохраняется наше древнейшее буддистское вероучение. Многие монастыри были закрыты. Нам сообщали о том, что монахов подвергают избиениям и жестокому обращению. Эти действия, судя по всему, хорошо вписываются в общую политику, основанную на официально одобренных систематических санкциях.

Поскольку в Тибет не пускают ни международных обозревателей, ни журналистов, ни даже туристов, я очень обеспокоен судьбой тибетцев. Раненые, запуганные карательными мерами особенно в отдаленных районах, они из страха ареста не просят о помощи. Из верных источников нам известно, что люди убегают в горы, где нечего есть и негде укрыться. Те же, кто остается, живут в постоянном страхе, что их схватят и бросят в тюрьму.

Эти непрекращающиеся страдания отзываются во мне болью. Я чрезвычайно озабочен и спрашиваю себя, чем закончатся эти трагические события. Я не верю, что репрессии могут привести к установлению в регионе спокойствия на долгое время. Лучший способ идти вперед ― решать тибетско-китайский вопрос с помощью диалога, я давно отстаиваю эту позицию. Я много раз уверял руководство КНР, что не настаиваю на независимости. Единственное, чего я добиваюсь для тибетского народа, ― действительная автономия, способная гарантировать сохранение нашей тибетской культуры, языка и самобытности. Богатая тибетская культура составляет общее духовное наследие Китайской Народной Республики и может быть благотворной и для наших китайских братьев и сестер.

Разразившийся кризис вынуждает меня обратиться ко всем вам и призвать вас присоединиться к нашим требованиям немедленно прекратить жестокие меры подавления, освободить всех заключенных и оказать срочную помощь раненым. [114] Речь от 24 апреля 2008 года в Гамильтоне, штат Нью-Йорк.

В конце апреля 2008 года, впервые после общетибетского восстания выехав за границу, в США, Далай Лама обратился с призывом к китайцам. В своей речи, обращенной к азиатскому сообществу, он напомнил о своих длительных попытках найти решение тибетского вопроса путем переговоров, демонстрируя свою откровенность и открытость, сожалея о том, что китайские власти не дают ответа на его предложения.

Тон этого второго обращения к китайцам-буддистам более личный. Далай Лама обращается к братьям и сестрам, и идущие от него слова не являются пустым звуком. Эта братская связь существует, она имеет историческую, человеческую и духовную основу, так как все они ― ученики одного и того же учителя Будды Шакьямуни. В 2008 году Далай Лама призвал укрепить братство вокруг идеалов свободы и демократии. И его слова нашли отклик в Китае, который не является единым. Например, в 1996 году диссидент Лю Ксяобо был осужден на три года лагерей за письмо к президенту Цзян Цзэминю, содержащее требования предоставить тибетцам право на самоопределение и начать диалог с Далай Ламой.

Сегодня представители китайского гражданского общества осмеливаются высказываться против властей. Изменяющийся Китай вновь открывает религию. По словам премьер-министра Тибета в изгнании Самдонга Ринпоче, в Китае живет около трехсот миллионов буддистов, к которым относится бывший глава Компартии КНР Цзян Цзэминь, бывший премьер-министр Чжу Жунцзи. Многие бизнесмены и артисты интересуются буддизмом и читают книги Далай Ламы, которые печатаются на Тайване и тайно распространяются в Китае. Сочувствие Тибету и солидарность с его борьбой растут, и богатые спонсоры финансируют восстановление разрушенных монастырей в древних тибетских канонах и образовательных центров, где постигается учение Будды.

Далай Лама надеется на скорую демократизацию Китая и восстановление справедливости по отношению к тибетцам со стороны китайского народа.

Далай Лама мечтает: «А вдруг именно духовность опрокинет китайский коммунизм?» Он много раз задавал этот вопрос, потому что такой исход не кажется ему невероятным. Он вписывается в логику его жизненных обязательств и духовной революции, за которую он ратует. Если он не завершит свое служение свободе и миру во всем мире в этой жизни, то эстафету подхватит его следующая реинкарнация, Пятнадцатый в линии Далай Лам. Огонь свободы не угаснет, пока он горит в сердце человека, жизнь которого не заканчивается со смертью.

Несмотря на ужасные преступления, совершенные захватчиками нашей страны, я не держу в своем сердце совершенно никакой ненависти к народу Китая. Я верю, что опасно и предосудительно порицать нацию за преступления отдельных ее представителей. Я знаю многих замечательных китайцев.

В наше время, когда военная машина всемогуща, мужчины и женщины могут жить только надеждой. Если им выпало счастье обладать мирным домом, семьей, они больше всего желают сохранить их и вырастить своих детей в мире. Если они, как мы, потеряли свои дома, то они питают еще более горячие надежды. Конечная надежда любого человека — просто обрести мир в душе.

Я возлагаю свои надежды на мужество тибетского народа, на приверженность к правде и справедливости, которая никогда не покидает человеческие сердца. И я непоколебимо верю в сострадание Будды. [115] Mon pays et mon peuple (Моя страна и мой народ), Olizan.