Максим Исповедник - Творения преподобного Максима Исповедника. Книга II. Вопросоответы к Фалассию

Данная фраза звучит почти тавтологично (πρῶτον ἐζήτησαν καὶ ἠρεύνησαν, καὶ οὕτως ἐξεζήτησαν καὶ ἐξηρεύνησαν), но если первая часть ее предполагает просто искание Божественного, то вторая — именно исследование . Во всем этом рассуждении преподобного важен акцент на благодати Святого Духа, без которой человек в своем падшем состоянии неспособен обрести Боговедения. В данном случае, как и во всех других, преподобный Максим являет себя верным духу смирения, который и составляет подлинную сущность христианства: «истинный христианин считает себя за ничто; ибо в падшем своем состоянии он имеет одни лишь отрицательные качества, он не более как преступник воли Божией, пребывающий под гневом Его; но что единственное, чем он возвышается, это теми способностями, которые даны ему далеко не по заслугам его, а как дар, данный ему для испытания совершенно произвольно Духом Святым, чрез который он временно хотя и приобщается к „единому стаду“ Христову, но может со временем и не оказаться в нем, если не будет достойно исполнять возложенные на него требования благодати». — Карышев И. А. Духовно-нравственный мир в человеке по учению святой Православной веры. М., 1891. С. 53.

Схолия : «Он говорит, что ни Божия благодать не осуществляет [сама по себе] просвещение ведением (ἐνεργεῖ φωτισμοὺς γνώσεως), если в естественной способности [человека] отсутствует то, что может воспринимать это просвещение, ни воспринимающая способность (τὸ δεκτικὸν) не может осуществлять такое просвещение ведением без сообщающей [его] благодати (δίχα τῆς χορηγούσης χάριτος)».

Данное «просвещение ведением» можно мыслить как один из аспектов общего освящения человека благодатью Божией. «Во взгляде на условия освящения человека Максим Исповедник примыкает особенно близко к преподобному Макарию Египетскому. Подобно последнему, он придает значение в деле достижения спасения человека двум деятелям — Божественной благодати и человеческой свободе в их существенно равном взаимодействии. Человек один своими естественными силами не может достигнуть спасения, и содействие благодати при этом необходимо, но она не уничтожает в человеке естественной силы и восприемлемости к добру. Только при взаимном гармоническом действии двух деятелей — свободы и благодати — человек достигает высшей цели, обожествления своей природы, θέωσις». — Вертеловский А. Западная средневековая мистика и ее отношение к католичеству. Историческое исследование. Харьков, 1888. С. 62–63.

φωτισμῶν τὴν δύναμιν. Отождествление ведения (γνῶσις) и просвещения (φωτισμός) встречается уже в ранних слоях древнецерковной письменности. Например, Климент Александрийский говорит: «ведение есть просвещение, истребляющее неведение и вселяющее [в душу духовное] видение (τὸ διορατικὸν ἐντιθείς)». — Clemens Alexandrinus. Bd. I. Protrepticusund Paedagogus. Berlin, 1972. S. 107.

Термин ἐπιφοίτησις, практически совпадающий с понятием благодати, в аналогичном контексте встречается в «Слове о кончине мира», приписываемом священномученику Ипполиту Римскому, где о ветхозаветных пророках говорится: «они представили нам объяснение всего таинственного, — как жизнью, так и явлением и пришествием (ἐπιφοίτησιν) Святого Духа». — Святитель Ипполит Римский. Творения. Вып. 2. Сергиев Посад, 1997. С. 57. Другими словами, пророки, благодаря чистоте своей жизни и благодати Святого Духа, также обрели ведение Божественных таин.

Это выражение (κατὰ μηδὴν αὐτοῖς συνεργοῦσα πρὸς τὴν τῆς ἀληθείας φανέρωσιν) ясно указывает на учение о «синергии», присущее вообще греческому святоотеческому богословию. Французская исследовательница М. Лот-Бородина ссылается на высказывание преподобного Максима (правда, без точного указания на конкретное творение): «Человек имеет два крыла: свободу и благодать», которое, по ее мнению, заключает в себе суть святоотеческого подхода к проблеме «синергии». См. Lot-Borodine M. La deification de l'homme selon la doctrine des Peres grecs. Paris, 197. P. 216–220. Данное высказывание достаточно верно отражает учение Преподобного, сотериологическая перспектива которого коренным образом отличается от перспективы пелагианского учения. Пелагий и его сторонники утверждались на том, «что свободная воля остается у человека неповрежденною в течение всей его жизни»; они «и понятие о грехе составили также поверхностное, формальное». Поэтому «пелагиане естественно пришли к отрицанию учения Церкви о повреждении человеческой природы в Адаме». См. Кремлевский А. История пелагианства и пелагианская доктрина. Казань, 1898. С. 195–238. Следовательно, «синергия» пелагиан отличалась от православного учения своим чисто формальным представлением о свободе воли, грехе и благодати. Согласно же православному миросозерцанию, «рождаясь с греховным предрасположением, мы еще более повреждаем и развращаем свою природу, когда начинаем сами сознательно грешить <...> Посему и спасение человека <...> заключается в уврачевании человеческой природы, каковое возможно только для Творца природы, потому что сам человек не может стать выше своей природы, выше своей плотяности и греховности, подобно тому, как упавший в колодец не может сам вытащить себя за волосы на волю. Отсюда получает глубочайший смысл учение Православной Церкви об освящающей и содействующей благодати Божией». — Там же. С. 249–250.

На это место преподобный Максим довольно часто ссылается в своих творениях: «Небом в Священном Писании часто называется Сам Бог, как говорит великий глашатай Истины Иоанн Предтеча: Не может человек ничего принимать на себя, если не будет дано ему с неба (Ин 3:27), то есть [не будет дано] от Бога. Потому что всякое даяние доброе и всякий дар совершенный нисходит свыше, от Отца светов (Иак 1:17)». — Творения преподобного Максима Исповедника. Кн. II. М., 1994. С. 163.

Схолия : «Кто просит без страсти (ὁ δίχα πάθους αἰτῶν), получает благодать для того, чтобы мог он осуществлять свое делание добродетелей; бесстрастно взыскующий обретает во время естественного созерцания истину, которая [сокрыта] в сущих, а бесстрастно стучащий в дверь ведения беспрепятственно войдет в сокровенную благодать таинственного богословия».

В «Главах о любви» преподобный Максим говорит: «Мздой за труды добродетели являются бесстрастие и ведение. Ибо они суть защитники [наши] в Царстве Небесном, как страсти и неведение суть покровители муки вечной. Поэтому взыскующий их ради славы человеческой, а не ради самого добра, пусть внимает Писанию: Просите и не получаете, потому что просите не на добро (Иак 4:3)». — Творения преподобного Максима Исповедника. Кн. I. М., 1993. С. 112.