Иерофей - «Знаю человека во Христе...»: жизнь и служение старца Софрония, исихаста и богослова

Чувствуя сострадание Бога ко всему падшему человечеству, он и сам молился обо всех людях и сострадал всем отдалившимся от Бога [216] Там же. С. 307. .

Когда старец жил в пустыне Святой Горы во время Второй мировой войны, он ощущал все муки человечества и молился за всех людей с плачем, как молился и о своем падении. Этому содействовало и то, что он испытал во время Первой мировой войны и революции. Как он пишет, "не существует греха большего, чем грех войны". Он чувствовал причастность миру, несмотря на то что жил в отдаленной пустыне. Поэтому он пишет:

В те годы я жил Литургию, помня Гефсиманскую ночь Христа и страшный Голгофский день. Я был в отчаянии: мне раскрылись размеры Первого Падения Человека. Как я остался живым — не понимаю [217] Там же. С. 131. .

Эта фраза "как я остался живым — не понимаю" говорит о той напряженности молитвы старца за все человечество — "безумной молитвы", скорби за весь мир, — которая сокрушала даже его кости, все его существо.

Такая пламенная молитва есть священнослужение, приносимое за весь мир. Молящийся становится, в определенном смысле, священником, который несет подвиг духовного священства: молитву за все человечество. Однако старец был священником в прямом смысле: он принял через рукоположение благодать священства и совершал Божественную литургию в "духе" молитвы за весь мир. Он говорил, что Божественная литургия открывает сердце человека страданиям всех людей. Его душа погружалась в океан человеческих страданий, так как со времен Первой мировой войны и революции в душе его "отпечатлелись навсегда безысходные муки многомиллионных масс народа", и, служа литургию, он молитвою мог объять весь мир [218] Софроний (Сахаров), архим. Видеть Бога как Он есть. СТСЛ, 2005. С. 270. .

Он говорил, что, когда он совершал Божественную литургию в пустыне, имея только одного монаха на клиросе, у него было глубочайшее ощущение присутствия всех людей: каждая Божественная литургия есть всемирное событие: "Весь мир был там с нами; мир и Господь; Господь и вечность" [219] Там же. С. 279. .

Если каждый христианин, участвующий в Божественной литургии, способен жить страдания всех людей в молитве за них, то тем более — священник, совершающий литургию. Чрез видение величия дара священства старец Софроний прикоснулся к тайне вечного архиерейства Христа. Он благодарил Бога за "благодать священства", которой сподобился, и хотя "не обрелось в деяниях жизни его канонических препятствий для восприятия священства", "в духе он ощущал себя достойным лишь осуждения на тьму кромешную". Он пишет: "Бог же делал со мною обратное: чем большим было мое осознание недостоинства, тем щедрее Он давал мне осязать Его вечное архиерейство" [220] Софроний (Сахаров), архим. Видеть Бога как Он есть. СТСЛ, 2005. С. 270. .

Такая чистая умная молитва, как и молитва за весь мир, иногда приводит неожиданно к созерцанию нетварного света. И этот опыт, редкий для большинства людей, много раз жил старец Софроний, ибо молитва рождалась видением Божественного света.

"Видения нетварного света"

Святой Исаак Сирин учит, что созерцание Бога как света есть плод чистой молитвы. Молитва называется чистой тогда, когда она совершается чистым умом, т. е. когда ум полностью свободен от всякого помысла. Если во время молитвы в уме возникает какая-то посторонняя мысль или мечтание, "тогда молитва сия не называется чистою" [221] Прп. Исаак Сирин. Слово 16, о чистой молитве. — Слова подвижнические. СТСЛ, 1893. С. 60. . В некий момент, по благоволению Божию, умная молитва переходит в созерцание Божественного света. Такое созерцание уже не называется молитвой, "но порождением молитвы чистой, ниспосылаемой Духом Святым" [222] Там же. С. 75. .

Таким образом, чистая молитва есть "предел" всякой молитвы, ибо "за сим пределом будет уже изумление, а не молитва, потому что все молитвенное прекращается, наступает же некое созерцание, и не молитвой молится ум". И святой Исаак Сирин продолжает: "Иное дело — молитва, и иное — созерцание в молитве, хотя молитва и созерцание заимствуют себе начало друг в друге". Т. е. от молитвы ум человека возводится к изумлению-созерцанию, и когда созерцание прекращается, тогда рождается напряженная умная молитва. Таким образом, "молитва есть сеяние, а созерцание — собирание снопов" — духовных плодов [223] Там же. С. 69. .

Старец Софроний жил чистую молитву, свободную от воображения, мечтаний и помыслов и вообще чего-либо человеческого, ибо все это попалялось пламенем ада, которое старец жил даже в своем теле. Много раз он переживал созерцательное состояние, когда, сам того не ожидая, он удостаивался видения Божественного света.

Согласно святителю Григорию Паламе, Господь является людям "различно и многообразно, смотря по достоинству и характеру ищущих Его", — в чем проявляется свобода самого человека — "в деятельном не так, как в созерцательном, в провидце еще иначе, причем одним образом в них как стяжающих добродетель, другим — как уже обожившихся" [224] Свт. Григорий Палама. Триады в защиту священно-безмолвствующих, III, 1, 28. М., 1995. С. 291–292. . Старец Софроний принадлежит к категории созерцателей и боговидцев, особенных мужей, которые неизменно и неутолимо жаждали Бога.

В тропарях Церкви и во всей ее традиции Бог воспевается как Свет, и именно как Свет трисолнечный. Так происходит не просто потому, что Христос сказал: "Я свет миру; кто последует за Мною, тот не будет ходить во тьме, по будет иметь свет жизни" [225] Ин. 8:12–13 . , но, прежде всего, потому что удостоившиеся узреть Бога во славе Его созерцали Его как свет. Это свет нетварный, и он именуется также славой Божией, а того, кто удостаивается такого опыта, называют "прославленным".

Каждая сущность обладает энергией. Если сущность тварная, то тварная и энергия его, а если нетварная, то и энергия его нетварна — в этом различие. Нетварная энергия Бога видится как свет, что и есть нетварный Божественный свет.

Свет Божества Христа видели ученики на Фаворе, когда просияло лице Его, как солнце, одежды же Его сделались белыми, как свет [226] Мф. 17:2 . . Это событие получило глубокое богословское осмысление в православной традиции, прежде всего у святого Симеона Нового Богослова и святого Григория Паламы.

Нетварный свет, который видели ученики на Фаворе, по Григорию Паламе, не был некой третьей скрытой природой Христа, но был славой Божественной природы в Его Ипостаси. Кроме того, Божественный свет не может быть неипостасным, т. е. появляться и исчезать, как молния или гром или как наше слово или мысль по природе своей. Но он постоянен, поэтому святые называли его "воипостасным, показывая тем его постоянство и устойчивость как длящегося и не мелькающего перед наблюдателем наподобие молнии, слова или мысли" [227] Свт. Григорий Палама. Триады в защиту священно-безмолвствующих, III, 1, 18. М., 1995. С. 282–283. . Ипостасный свет, безусловно, также отличается от естественных явлений, как и от энергии и движения мысли. Обоженному человеку легко отличить естественный опыт от духовного.