Иерофей - «Знаю человека во Христе...»: жизнь и служение старца Софрония, исихаста и богослова

Это описывают два его духовных чада: иеромонах Николай (Сахаров) в книге под названием «Люблю, значит, существую: богословское наследие архимандрита Софрония» в главе «Основные вехи богословского становления архимандрита Софрония (Сахарова)» и архимандрит Захария (Захару) в книге «Введение в богословие старца Софрония».

Рассмотрим эти две книги.

1. Послушник старца Софрония иеромонах Николай (Сахаров) подробно описывает философские и культурные течения, сыгравшие важную роль в формировании богословия откровения старца.

Во-первых, старец Софроний жил в наиболее важных культурных центрах своего времени.

Как мы рассказывали ранее, старец Софроний родился в Москве, в русской христианской среде с простым отношением к Богу, был, по обычаю, воцерковлен и имел простое общение с Богом через молитву. В отроческом и юношеском возрасте он пережил социальные катаклизмы, когда разразилась Первая мировая война и русская революция со всеми известными последствиями. Затем он жил в Париже, где имел дело с творческой культурой своего времени и великими мыслителями, философами и богословами. После этого он подвизался на Святой Горе, где познакомился со святым Силуаном, имевшим откровения и опыты богосозерцания, и где узнал о всех видах монашеского образа жизни: от монашеского общежития до высшего вида исихазма. Там он стяжал великий опыт благодаря духовному руководству многих монахов. Святая Гора стала определяющим рубежом для всей его жизни и оказала на него глубочайшее влияние, как видно из его книг и как мы все знаем из многолетнего общения с ним. Впоследствии, будучи зрелым опытным богословом, он вернулся в Париж. Старец указывал на различие между академическим богословием и богословием исихазма. Во Франции он был втянут в водоворот церковных споров вокруг коммунистического режима в России и его последствий для Церкви. Наконец он приехал в Англию и духовно наставлял тысячи людей, съезжавшихся к нему со всего света. В Англии он и почил. Таким образом, старец Софроний жил в основных центрах философской мысли, культуры и интеллектуальной деятельности, а также православной духовной жизни.

Во-вторых, богословие старца Софрония сформировалось как квинтэссенция его внутренней жизни, которая вся была великим поиском Бога: он сподобился редкого дара — неутолимой духовной жажды.

С малых лет на него оказывала интенсивное влияние семейная духовная среда, атмосфера молитвы и общения с Богом: сам он [уже тогда] получил от Бога великие дары. Он описывает, как няня выносила его на руках из храма и он видел два света: солнечный и другой, в котором он позднее узнал нетварный свет. В отрочестве и юношестве его внутренний мир отразился в живописи и напряженной памяти смертной, которая привела его к восточному мистицизму.

Старец Софроний, будучи художником, «пытался выразить вечную красоту, тайну каждого видимого предмета. Поэтому искусство было сильным средством, способным разорвать грани настоящей действительности и времени и возвести к новым горизонтам бытия. Эти художественные опыты носили некоторым образом мистический характер. Он вспоминал о нескольких опытах „выпада“ из времени и о созерцании „света творческого вдохновения“. Позже это позволило старцу провести четкую границу между естественным светом человеческого интеллекта и нетварным светом Божиим» [12] См.: Николай (Сахаров), иером. Основные вехи богословского становления архимандрита Софрония (Сахарова) // Церковь и время. № 3(16). 2001. С. 231–232. .

Осознав грань между ограниченным и беспредельным, между окружающей его действительностью и вечной истиной, старец получил от Духа Святого дар памяти смертной; дар этот вызвал в нем жажду выйти за пределы ограниченного, возбудил поиск вечности. Это привело его в студенчестве к восточному мистицизму. «Так его искусство, его разум и его внутреннее состояние — словом, все привело его к неутолимому стремлению к абстрактному, т. е. трансцендентальному» [13] См.: Николай (Сахаров), иером. Основные вехи богословского становления архимандрита Софрония (Сахарова) // Церковь и время. № 3(16). 2001. С. 234. .

Однако затем ему открылся Христос во свете нетварном. По свидетельству старца, в 1924 году, с Великой субботы до вторника Светлой седмицы, он пережил особенно глубокий опыт созерцания нетварного света. Тогда он понял свое великое онтологическое падение: он искал вечной жизни [вне Христа], в надличностном Абсолюте. Это породило в нем покаяние на многие годы, когда он ненасытимо предавался духовному плачу. Покаяние привело его в монастырь Святого Пантелеймона на Святой Горе, а затем в пустыню на Святой Горе, «страшную» Карулию, где он посвятил всего себя обильным слезам и плачу: так он жил человеколюбие и любовь Божию.

В-третьих, на терминологию богословия старца Софрония оказали влияние философские течения его времени, с которыми он сталкивался на жизненном пути.

Вначале на родине он узнал все «богатое наследие русской культуры XVIII и XIX веков, определяла которую христианская вера». Живя в этой среде, он «прочитал с большим воодушевлением творения Гоголя, Тургенева, Толстого, Достоевского и Пушкина» [14] См.: там же. С. 231. . Россия в середине XIX века «пережила беспрецедентное пробуждение философской мысли». В основном влияние на русское общество оказывала западная философская традиция Средневековья, эпохи Просвещения и романтизма [15] См.: там же. С. 232. .

Однако из всех философских течений наибольшее влияние на старца Софрония оказали о. Сергий Булгаков, русский эмигрант в Париже, который некоторое время был его духовным отцом, а также философ Николай Бердяев. О. Сергий Булгаков был выходцем из христианской среды, но, пройдя через атеизм, затем марксизм, идеализм, он впоследствии снова вернулся в христианство и, таким образом, от идеалистической философии пришел к «идеалистическому реализму Православной Церкви». Вынужденный эмигрировать в Париж, он стал преподавателем в Свято-Сергиевском институте [16] Религиозно-нравственная энциклопедия. В 12 т. Т. 9. С. 186 (на греч. яз.). . Уже имея знания текстов отцов Церкви, он ознакомился с воззрениями западных философов: Канта, Фихте, Фейербаха, Гегеля, Шеллинга, а также Соловьева и Флоренского. Богословие Булгакова повлияло на триадологию старца Софрония, его учение о кеносисе, о Божественной Евхаристии, на христологию и антропологию. Однако старец Софроний переосмыслил взгляды Булгакова на основе своего личного опыта. Например, он говорил о кеносисе Слова не только на Кресте и в Воскресении, но и в Божественной Евхаристии. Таким образом, если старец и использовал элементы богословия Булгакова, то с величайшей осторожностью, осознавая ошибочность булгаковской софиологии, прислушиваясь к возражениям различных богословов по поводу воззрений о. Сергия [17] Николай (Сахаров), иером. Основные вехи богословского становления архимандрита Софрония (Сахарова) // Церковь и время. № 3(16). 2001. С. 236–239. .